— Это название появилось совсем недавно. Если вы поедете по этой дороге, все время придерживаясь южного направления, она приведет вас к воротам небольшого аббатства, его построили недавно.
— И что же?
— К этому божьему месту в окрестностях относятся с опаской, особенно женщины. Говорят, что его возглавляет молодой аббат и что все мужчины, попавшие под влияние его пламенных проповедей, сразу же обращаются в веру. Они отказываются от мирской жизни и пополняют собой ряды его ордена. Его влияние настолько сильное, что матери запрещают своим сыновьям охотиться в тех местах, жены не пускают туда мужей и любовников, сестры боятся за своих братьев, а дочери — за отцов.
— Я действительно направляюсь в аббатство Клерво, — сказал всадник. — Но я не испытываю никакого желания поддаться влиянию аббата Бернара, каким бы красноречивым он ни был. У меня другие планы. Я один из тех паломников, которые вам так докучают.
— А-а, так вы направляетесь в Иерусалим?
Слепой рисовал концом посоха на земле геометрические фигуры.
— Если вы, подобно тем, кто приходил до вас, питаете иллюзии по поводу того, что Бернар де Клерво благословит ваше странствие… — снова заговорил он. — Знайте: самое большое, на что вы можете рассчитывать, это осознание того, что вы встретили великого человека; более ничего вы не добьетесь от него, разве что испытать благоговение, внушаемое его персоной.
— Вы его знаете?
Слепой покачал головой.
— Его семью все знают в этой местности. Славные воины. Храбрые женщины. Мне ведь достаточно вспомнить его отца и деда, чтобы представить в подробностях жизнь и характер этого последнего отпрыска семейства. Фамильные черты передаются из рода в род, не претерпевая существенных изменений. Нужно довольствоваться ужетем, что они не вырождаются.
Слепой поднял голову. Анкс показалось на какой-то миг, что незрячий старик пристально посмотрел на нее.
— Итак, — сказал старик, — вы отправляетесь в Иерусалим и, безусловно, торопитесь. Сожалею, что задержал вас. Солнце восходит. Мне пора в путь.
— Как вам удается находить дорогу?
— Судьбе было угодно не полностью погрузить меня в темноту ночи. Я могу видеть сеет, чтобы определять время суток. А мой конь знает местные тропы. Часто я прибываю к цели моего странствия раньше молодых всадников, потому что они выбирают обходной путь из-за пустяков, так как смотрят широко раскрытыми глазами. Зрение не всегда лучший союзник духа.
Рыцарь поднялся с земли.
— Постараюсь не забыть этот совет. Как вас зовут?
— Клинамен.
— Клинамен? Такое имя не забывается. Благодарю за гостеприимство. Так я со спокойной совестью могу оставить вас?
Старик утвердительно кивнул.
— Поскольку вы сочли за лучшее не называть своего имени, — ответил старик, —
Хьюго де Пайен улыбнулся.
— Мое почтение, — сказал он. — Вы проницательны, как халдеянин.
— Прорицатель? Нет-нет, я такой же человек, как и все. Просто достаточно иметь хороший слух — этим даром щедро наделены слепые. Мы слушаем, вернее, мы слышим. Впрочем, на вашем месте, мессир, раз уж вы направляетесь в Клерво, я бы свернул с дороги Плакальщиц. Я бы не поехал через Жие, а направился бы к Бару.
— Но это вдвое увеличит расстояние!
— Важно прибыть на место. Это не более чем совет, поступайте как знаете.
— Я не очень суеверен, чтобы беспокоиться из-за предсказаний оракула, но все-таки скажите мне, что вы имели в виду?
— Нет, нет. Вам выбирать, по какой дороге ехать. Доброго пути, друг.
Он отвернулся и перестал обращать внимание на де Пайена, продолжая что-то чертить на земле своим посохом.
Де Пайен внимательно посмотрел на него. Этот слепой напоминал ему старого еврея, который провел их в Иерусалим двадцать лет назад. Такой же отсутствующий и загадочный вид. Такие же глаза. Странное чувство. Он запрыгнул на лошадь.
— Да хранит вас Бог под своей десницей, — сказал де Пайен.
Он пожал плечами, так как Слепой не ответил, опустил на лицо забрало шлема, покрытого пылью, и пришпорил лошадь. Вскоре он пропал из виду. Только из леса время от времени доносилось лошадиное ржание.
Слепой вытянул руки и встал. Подойдя к воде, он потрепал по загривку своего коня, повторяя сказанные рыцарем слова, передразнивая его уверенный тон.
— Я не очень суеверен… Я не очень суеверен… Увидим.
Анкс воспользовалась моментом, и когда Слепой отошел, покинула свое укрытие. Она посмотрела на дорогу, по которой уехал рыцарь, затем вернулась к старику, так как ее мучило любопытство.
Но Слепой исчез.
А также и его конь.
Огонь погас. От костра не осталось ни малейшего следа. Даже горсточки пепла. В полной растерянности девочка стрелой нырнула в озеро и переплыла на другой берег, где оделась, дрожа от холода. Уже рассвело, и пейзаж вокруг нее изменился. Ей казалось, что все это ей приснилось.
Она ничего не рассказала своим родным, почти уверенная, что ей все привиделось. Однако когда Анкс уже начала забывать о том утре, в окрестностях Жие, куда они к тому времени добрались, она узнала, что банда из шести головорезов, одетых в черное, с опущенными на лица капюшонами, искала рыцаря, переодетого в нищего, с густой бородой. Они останавливали всякого, кто хоть чем-то подходил под это описание. Одному мужчине даже чуть не перерезали горло. С наступлением ночи, видя, что нужный им человек так и не появился, они убрались восвояси. Анкс подумала, что незнакомец, направлявшийся к отцу Бернару в его новое аббатство Клерво, скорее все го, никогда не узнает, что, последовав странному совету старика, испарившегося средь бела дня, он сохранил себе свободу, а возможно, и жизнь.
Девочка была ошеломлена. На пути к Богу начали совершаться обещанные чудеса. Она знала, что во время путешествия в Иерусалим она столкнется с еще более удивительными явлениями, чем этот случай со Слепым. Она была уверена, что паломничество будет постоянно сопровождаться чудесами.
В ту ночь она молилась с еще больше укрепившейся верой, прося ангелов и святых, чтобы они не скрывали от нее свое могущество и освещали ей путь.
Глава III
Наказанный джинн
Желать чего-то определенного и чего-то одного — это признак мудрости; непостоянство в желаниях — самое очевидное доказательство глупости, я никогда не перестану повторять слова Сенеки: «Тому, кто не знает, в какой порт направиться, никогда не будет попутного ветра».
В крепости Табор повсюду царило оживление — предстояли выборы Великого Магистра. Для участия
