простреливаются из слуховых окон чердака. Имеются маленькие цветники вдоль них, но что-то мне шепчет, что очень уж они напоминают минное поле. Что говорить, красиво, но то, что это хорошо укреплённая крепость, для меня стало понятно сразу.
Пока мы шли через сад к дому, мой мозг лихорадочно вспоминал всё, что мне известно о семье Семёновых. Выходцы из Кореновска. С момента основания государства все проживают в Краснодаре, а отец-основатель клана был вторым президентом Кубанской Конфедерации и умер пятнадцать лет назад. Его наследники в политику не полезли, но при этом наравне с Беловыми из Славянска-на-Кубани, считались лидерами купеческой партии. Владеют несколькими магазинами в ключевых городах страны и восемьюдесятью процентами акций КОФ. В особняке на Кубанской набережной живёт только старший брат, глава клана, как говорят, человек со странностями, но весьма умный и расчётливый тип. Анатолию Владимировичу сорок пять лет, имеет трёх жен и семь отпрысков, по молодости в поисках приключений гулял с наёмными отрядами по окраинам наших земель и прославился жестокими казнями по отношению к бандитам и разбойникам. Сейчас ведёт жизнь степенную и осуществляет руководство всем семейным бизнесом. Пожалуй, на этом информация относительно Семёновых иссякала.
Всё так же в сопровождении доверенного лица, скинув в прихожей верхнюю одежду, я шёл по дому и пытался понять, для чего такой человек пригласил меня в гости. Отчитать за то, что я перебегаю дорогу другим купцам? Очень может быть. Попытаться разузнать, куда пойдёт наш караван, которому помогает госбезопасность? Вряд ли, об этом он должен знать и сам. Может быть, что-то из старых моих дел всплыло и каким-то боком Семёновых задело? Не знаю.
Впрочем, гадать уже некогда, открылась широкая двухстворчатая дверь, и я вошёл в большой роскошный кабинет, уставленный мебелью под старину. На стенах висят многочисленные картины, а хрустальная люстра под потолком – настоящий шедевр искусства. И в центре всего этого восседал Он, сам Анатолий Владимирович, солидный дядька с длинными седоватыми волосами и лицом испещрённым несколькими шрамами. В одном шёлковом халате на голое тело, он расположился в кресле возле небольшого столика из красного дерева и из маленькой рюмочки неспешно попивал коньяк, початая бутылка которого стояла под рукой.
– Разрешите, Анатолий Владимирович? – Доверенное лицо чуть склонился на входе и, дождавшись кивка своего хозяина, пропустил меня вперёд, а сам вышел и прикрыл за собой дверь.
Стою и молча смотрю на хозяина сего места, изучаю обстановку и будущего собеседника, который всё так же сидит в кресле и, попивая самый дорогой коньячок в Конфедерации, рассматривает меня, как товар на базаре. Проходит с полминуты, молчание становится тягостным, начинаю нервничать, и наконец Семёнов подаёт голос, его густой бас разносится по кабинету:
– Чего стоишь, гвардеец? Присаживайся, говорить будем.
Вот так, ни здравствуйте тебе, ни как дела, а сразу присаживайся для разговора. Ну, раз так, то нет проблем, – я подвинул к столику ближайшее кресло и кивнул на бутылку с коньяком:
– Гляжу, уважаете этот напиток?
Хозяин пренебрежительно скривился:
– Дрянь, клопами воняет.
– А чего тогда его пьёте?
– Предлагают заводик по его производству купить. Утверждают, что это будет очень выгодно, так что дегустирую свою возможную покупку и думаю, брать или не брать. Как думаешь, Мечников?
– Сейчас коньяк только на любителя, сбыт будет постоянным, но небольшим. Здесь всё зависит от того, как быстро вы хотите окупить свои вложения.
– Ха! – усмехнулся Семёнов. – Понятие имеешь, только вот не учился ты торговле никогда.
– Да, не учился, – согласился я с очевидным фактом.
– Наверное, гадаешь, зачем я тебя позвал?
– Есть такое дело.
– И как, надумал чего?
– Зачем гадать, вы человек солидный и уважаемый, на пустой разговор своё время тратить не станете, а значит, сами ситуацию проясните.
– Угу, – сделав ещё один глоток коньяка, пробурчал Семёнов, почмокал и сказал: – Ты меня, Мечников, заинтересовал с того дня, когда с Карой в тюрьме засветился. С тех пор присматриваю за тобой и поражаюсь тебе: ведь ты в таких передрягах выжил, в каких мало кто уцелеть мог.
– А зачем вы Карой интересовались?
– Знакомы мы давно, и я ему обязан был сильно.
– Так это вы нас из тюрьмы вытянули?
– Да, моя работа. Долг платежом красен, и, когда Кара со своим отрядом к Туапсе выходил, я уже понимал, что выручать его придётся именно мне. Он потому и сдался в плен, что знал – моё слово крепкое, и я его не нарушу.
– Так ведь это измена государству и предательство интересов страны.
– Да ладно, – Семёнов взмахнул свободной рукой, – тоже мне, изменника родины нашёл. Молод ты ещё, а оттого и глуп, Мечников. Доживёшь до моих годков, если доживёшь, конечно, может, и поумнеешь, а пока глохни, гвардеец, и принимай послание.
Семёнов щёлкнул пальцами, и из-за портьеры появился неприметный человек тоже в чёрных одеждах, видимо очередное доверенное лицо. Он вложил в раскрытую ладонь хозяина два конверта и удалился, а Анатолий Владимирович, покрутив конверты в руках и посмотрев их на свет, положил передо мной.
– Что это? – не прикасаясь к посланиям, задал я вопрос.
– Это тебе и жене твоей от Кары.
Шмыгнув носом, я убрал конверты во внутренний карман пиджака и спросил хозяина дома:
– Вы только из-за этого меня в гости звали?
– Нет, конечно. – Он пристально посмотрел на меня, и это был взгляд не добродушного человека, попивающего дорогущий коньяк в расслабляющей домашней обстановке, а битого жизнью и прожжённого купчины, прикидывающего, сколько стоит товар, находящийся перед ним на прилавке.
Несколько секунд он молчал, потом в очередной раз измерил меня взглядом, оценил, что-то сам для себя решил и продолжил:
– Письма тебе любой посыльный мог бы передать, и сейчас они только повод, чтоб на тебя вблизи посмотреть.
– Да чего смотреть-то, – как можно добродушней усмехнулся я, – самый обычный гвардеец-отставник, скопивший малость деньжат и подавшийся в торговлю.
– Допустим, – взгляд Семёнова вернулся к коньяку, – только вот деньжат у тебя не так мало, как ты это показать хочешь, и отставник ты не самый обычный. Поддержка со стороны СБ и полковника Ерёменко, который за пару лет из никому не известного комбата стал родственником Симаковых и влиятельным человеком, уже многого стоит. Так что не прибедняйся, Мечников, и простака из себя не корчи, не люблю этого.
– А что, ко мне есть претензии?
– У меня лично нет, но уважаемые люди попросили поговорить с тобой, чтобы ты не выпячивал своё превосходство над другими купцами. У нас это не в чести, и на дорогах дальних всякое случиться может.
– Хорошо, – кивнул я, – учту.
– Это правильно, и мой тебе совет: возьми в свой караван пару-тройку приказчиков от других торговых компаний.
– Зачем это?
– В этом случае ты получишь поддержку не только со стороны госбезопасности, но и со стороны купцов, которые увидят, что ты с ними хочешь поддерживать добрые отношения. Поверь, это будет очень полезно для твоих дел и поможет избежать многих недоразумений.
– Благодарю за совет, Анатолий Владимирович.
– Не за что. – Коньяк был допит, и Семёнов, поставив пустую рюмку на стол, встал.
– У меня есть вопрос. – Последовав примеру хозяина дома, я тоже оставил кресло.
– Про боеприпасы, что ты сегодня купить хотел?
