идущими в первый набег на земли днепропетровцев, и нас с собой взял для оказания услуг. Потом воины ушли, а мы подсыпали проповеднику и стражникам сонного зелья в еду и смогли убежать. Четыре дня пробирались через дебри, хотели к нормальным людям выйти, но за нами была погоня, и мы чуть было не попались.
– Это так, – подтвердил Брагин. – Мы с их преследователями возле Горловки схватились: пять размалёванных уродов с копьями и луками против моих семнадцати дружинников с автоматами и винтовками. Тогда я свой приметный шрам на голове и получил, а прежде чем мы этих сектантов одолели, восемь человек убитыми потеряли, и троих тяжело ранили.
– Неужели они настолько хороши?! – удивился я.
– Не хочется этого признавать, но да, это лучшие воины, каких я только видел, вёрткие, ловкие, и что ни стрела – так в цель, что ни копье – так в самую уязвимую точку на теле, которая ничем не прикрыта. У нас таких бойцов нет и в ближайшее время не будет.
– А как происходят их набеги?
– Три года назад в конце зимы поехали мужики в лес за дровами, запасов летних не хватило, вот и понесла их нелёгкая. Проходят сутки, их нет, выдвигается патруль в пять конных, и тоже пропал. Тогда уже всерьёз забеспокоились, собрали отряд в полсотни дружинников и помчали к тому лесу, где наши люди должны были быть. Только на опушку вышли, как сразу в засаду попали. Как итог – двенадцать убитых за пять минут. Откатились в чистое поле, обстреляли лес из автоматов, сунулись опять – и ещё пятерых наповал. Потом из города минометы притянули и после хорошего обстрела снова в лес полезли.
– И там конечно же никого?
– Да, только распятые и порубанные на куски тела наших мужиков и патрульных. После этого боя всю весну и лето стереглись, но было тихо, хотя из Луганска и Донецка приходили вести о похожих нападениях. Нам-то проще, мы все в городе живём, за стенами зимуем, а у них всё посложней, посёлков и хуторов вокруг много, и все налёты по ним пришлись. К новой зиме расслабились, думали, что всё, что это была случайность, залётные бандиты пошалили и исчезли без следа. Анне и Павлику, – Брагин кивнул на сидящих рядом с ним девушку и евнуха, – не поверили, когда они про этих сектантов говорили, не хотели верить, и за это поплатились новыми потерями. В прошлую зиму от таких налётов погибло двадцать пять человек, и все на дорогах. Выйдет патруль в дозор и исчезнет, дружинники выдвигаются на поиск, а их стрелами закидают.
– Сколько бойцов с вражеской стороны было?
– В первые две зимы не более десятка, думаю, что это разведка.
– Градоначальник говорил, что в эту зиму уже сто человек потеряли.
Командир дружины цыкнул языком и ответил:
– Приходько только о своих людях говорил, а если всех погибших посчитать, то гораздо больше получится.
– Был ещё кто-то?
– Двести сорок три наёмника из Николаева. Они все в лесу погибли, ни один не уцелел, хотя парни хваткие были, лучше, чем мои охламоны, дерзкие, лихие и с оружием умели обращаться. Этой зимой всё было как всегда, пропал патруль из наёмников, и мы тремя колоннами выдвинулись в сторону леса. Два отряда обходили с флангов, а один, под моим командованием, пошёл прямиком по дороге. Со стороны противника тот же самый приём: обстрел и отход, мы идём за ними по пятам, гоним варваров в ловушку, да сами в неё и влетели. Думали, что против нас, как всегда, десяток бойцов, а их оказалось полторы сотни, так что своих я ещё успел отвести, мы к полю поближе были, а наёмников, которые в лес плотно втянулись, сектанты всех перебили. Потом по весне на то место ходил, смотрел, как же их сделали, и получилось так, что николаевцы двигались по тропе, а их с деревьев дротиками короткими закидали да из кустарника стрелами густо накрыли. Они нескольких врагов подстрелили, а без толку, всё одно все полегли.
– Сдаётся мне, что где-то у вас вражеский шпион окопался.
– Сами так думали, весь город на уши поставили, и всё впустую, никого не нашли, а потом узнали, что в Донецке крыса сыскалась, и она же про наёмников, что к нам шли, доложилась.
– Может, и так. Как считаешь, если они всерьёз на вас навалятся, сколько продержитесь?
– Город может выдержать в осаде три года, укрепления у нас хорошие, продовольствие есть и боеприпасов достаточно. Однако это возможно, только если защитники будут готовы продержаться такой срок, а наши жители морально надломлены, и половина из них при первом же серьёзном натиске готова бежать к вам, на юг.
– Дядя Евген, – прерывая дружинника, девушка прижала ладонь к правому виску, – у меня опять голова разболелась, можно мы уйдём?
Брагин спросил меня:
– Давай позже пообщаемся?
– Я не против.
Командир дружины и Павлик подхватили девушку под руки и покинули нашу стоянку. Мы переглянулись, и Астахов спросил:
– У кого какие предложения?
Первым высказался Гуров:
– Надо домой поворачивать. Понятно же, что в Харькове нам теперь делать нечего. Уж с кем, с кем, а с сектантами разговора не будет, сталкивался я уже с такими фанатиками, которые из людей биороботов делают.
– Инженер прав, – поддержал его Татаринцев, – надо назад возвращаться и обо всём в СБ доложить. Да и царю Ивану о таких врагах знать надо, а то у него уже Миллерово обезлюдело, а никто и не чешется.
Все трое посмотрели на меня, и я ответил:
– Сегодня ночью отправляем зашифрованное сообщение в СБ. Полный доклад о здешней беде и происходящих в Харькове событиях. Моё мнение таково: бойцы Астахова и мои гвардейцы идут в дальний поиск. Караван остаётся здесь, а инженеры, Татаринцев и Миронов ждут нашего возвращения. У нас есть задача провести разведку в Харьковской области, и мы её выполним. Двое суток на сбор более полной информации и поиск проводников, а затем пешим ходом выдвижение на север.
– Поддерживаю. – Астахов поднял руку.
Остальным, то есть Татаринцеву и Гурову, оставалось только согласиться. Они права решающего голоса всё равно не имели и никакой ответственности за караван не несли, так что вскоре мы направимся в рейд, а они останутся в Дебальцеве и отдохнут на скорой летней ярмарке.
Глава 8
Украина. Окрестности Харькова.
5.07.2062
Глядя в бинокль, лежащий рядом, Астахов проворчал:
– Да уж, хороши бы мы были, если бы сюда с караваном без разведки попёрлись.
– Это точно. – Настроение у меня было паршивым, и разговаривать желания не было.
Почти четыре недели бойцы капитана Астахова и мои гвардейцы пробирались к Харькову, не шли, а именно пробирались, так как дозорные группы сектантов повстречались нам сразу же за развалинами города Артёмовска. Они патрулировали границы своих территорий группами по десять бойцов, и не столкнулись мы с ними только благодаря удаче. После ночёвки собирались выдвигаться в путь, но один из моих парней, пулемётчик Лист, замешкался, и пришлось ждать, пока он свой рюкзак перепакует. Только встали, попрыгали, как на тропе, которую я определил для дальнейшего движения, появился противник.
В ту самую первую встречу мы наблюдали за проходящими мимо нас вражескими воинами. И не понимали, как эти худосочные людишки с размалёванными мордами, одетые в грубую кожаную одежду и вооружённые примитивным оружием, могли уже который год подряд терроризировать несколько крупных городов, имеющих свою почти регулярную армию. Не было в них ничего сверхъестественного и необычного. Да, по лесам хорошо ходят, да, ловкие, да, фанатики, но всё же дикари.
Тогда у некоторых наших воинов мелькнула идея атаковать этих неоварваров, перебить основную группу и взять парочку пленных. Однако я решил не торопиться. И тихо, не привлекая к себе внимания и не оставляя следов, отряд двинулся дальше, в сторону вражеского центра. Хотелось посмотреть, что там
