Закрыв текстовый файл, я вывел карту с обозначениями и надписями поверх старых. Мощь! По нынешним временам круче нас в округе и нет никого. Всё есть, живи и радуйся. Однако промышленность, ресурсы и продукция – это сейчас далеко не самое важное. Главное – люди, населяющие державу, вот чем мы действительно сильны. Два миллиона жителей – такого количества граждан нет ни у кого, только Новоисламский Халифат нас обгоняет. Но здесь никак нельзя равнять здоровых и крепких людей, сидящих на одном месте, и больных голодных южан, бегущих от радиации. Так что пусть не количественно, но качественно мы их превосходим, и поэтому, я знаю точно, вскоре войне с ними придёт конец.
Опять же армия, которая у нас регулярная. В первую очередь это четыре гвардейские бригады общей численностью в девять тысяч воинов. После них идут войска быстрого реагирования – ещё десять тысяч бойцов. За ними – ударные подразделения госбезопасности – полтысячи штыков, и в конце – территориальные войска МВД – семнадцать тысяч слабых в военном от ношении солдат, ранее подчинявшихся региональным лидерам и только полтора года назад перешедших в ведение органов правопорядка. Все вместе, эти рода войск – мощная сила, способная на очень многое и прекрасно дополняющая друг друга.
Свернув карту, я перешёл к другому файлу, который для меня был ещё более важен, чем предыдущий. Это был список всех самых влиятельных семей нашего государства, тех, кто реально правил Конфедерацией. В конце концов, одно из направлений, которым я хочу заняться по выходе в отставку, – это торговля, а в списке, по сути, мои конкуренты, про которых мне надо знать уже сейчас, и чем больше, тем лучше.
Во главе списка – клан Симаковых, потомственных правителей Приморо-Азовского региона, владельцев всего производства и хозяйств в городе Ейске. Сам президент Кубанской Конфедерации и его четыре сына. До недавнего времени сыновей было пятеро, но старший, Гена, надежд отца не оправдал, сдал вверенный ему Кавказский корпус врагу и бежал в Грузию, где и сгинул под ножом нашего камрада Исмаила Ахмедова. По идее Симаковы давно могли бы всё под себя подмять, но надо отдать должное разуму главы семейства, хорошо понимавшего, что это лишняя кровь, и соблюдавшего равновесие в делах политики и бизнеса. Что сказать, повезло нам с лидером, и, будь на его месте какая-нибудь сволочь, мы давно в гражданскую войну скатились бы.
За Симаковыми вторыми по богатству и влиятельности идут купцы Беловы из Славянска-на-Кубани. Три брата и две сестры. Очень умные люди, владеющие птицефабриками и занимающиеся животноводством. Кроме того, под ними половина торговли в Конфедерации. Третий клан – оружейники Семёновы, владельцы КОФ. Четвёртое по влиянию семейство – Ильские, оставшиеся у власти в Туапсе, младшая ветка клана, не пожелавшая сбегать за границу после аннексии своей республики. Они владеют винно-водочным заводом и имеют долю в заводе «Судомеханик». Пятый по силе и деньгам – одиночка, молодой мэр Кропоткина Жирков, хозяин экспериментального машиностроительного завода, производящего химию, и главный акционер АО «Пищепром», которое выпускает армейские сухпайки. Шестая и седьмая семьи находятся в Новороссийске. Это владельцы радиозавода «Прибой» Крапивины и хозяева сталелитейного «Новоросметалла» Туманяны. Восьмой клан – два брата Бариновых из Анапы: один руководит городом, второй управляет семейным бизнесом, заводом «Пластик». На девятом месте моего списка значился купец Драгунов из Армавира, про которого было известно очень и очень мало, и мне оставалось судить о нём только по одному весьма примечательному факту. Некогда старик Драгунов был третьим президентом Конфедерации, владел АЗРИ и Армавирским электромеханическим заводом, а значит, бедным человеком он не был.
Что же, основные фигуранты известны. Кроме них в Конфедерации есть ещё много других богатых и солидных людей, но эти девять семейств – самые-самые. Такой вот расклад, и, чтобы пробиться наверх, мне в любом случае придётся с кем-то из них дружить и с кем-то конфликтовать. Однако это всё потом, не через месяцы, а через годы, а сейчас, сразу после окончания контракта, я должен получить свои деньги у Ерёменко и отправиться в турецкий город Трабзон, где, как я надеюсь, меня всё ещё ждёт девушка Марьяна, дочь моего врага и мать моего сына.
– Мечник, – передо мной стоял Сметана, – темнеет, пора костёр разжигать и на столы накрывать.
– Действуйте. – Отключив ноутбук, я убрал его в РД и направился на выход.
Не люблю проводы и празднества, но людей требуется уважить, и отходная должна быть по высшему разряду.
Глава 2
Кубанская Конфедерация. Краснодар.
21.11.2061
В небольшом и уютном ресторанчике с забавным названием «Шляпник» царила тишина.
С одной стороны, это было странно, поскольку заведение находится в самом центре столицы и в нём всегда много посетителей, а с другой – вполне нормально. Стоит только посмотреть через выходящее на улицу окно на здание, серой громадой возвышающееся напротив, и, куда ты попал, становится понятно сразу. Здесь посторонних нет, поскольку массивное серое здание – это штаб-квартира СБ Конфедерации, самой страшной и ужасной конторы в государстве. Так что посетители в «Шляпнике» – как на подбор: тихие и спокойные, платят исправно и не буянят. Все вокруг свои, служащие госбезопасности, и сам ресторанчик является подведомственным заведением знаменитого Серого дома.
Хорошее местечко, и, если с кем-то необходимо переговорить по душам, лучше этого заведения во всей столице не найти. Надо взять на заметку, думаю, когда-нибудь пригодится.
Ко мне подошёл молодой и строгий официант с аккуратными тонкими усиками под носом и словно каменная статуя застыл рядышком.
– Молодой человек желает что-то заказать? – Он учтиво склонил голову, но в его голосе мне послышался сарказм.
Видимо, этот паренёк решил, что я очередной искатель счастья, только вчера выбравшийся из лесов и ещё не понимающий, куда он зашёл. Что сказать? Так думать он имеет полное право, поскольку узоров на мне нет и на спине не написано, что крепкий блондинистый парень слегка за двадцать в брезентовой горке, куртке и стоптанных берцах – герой Конфедерации, получивший Кубанский крест за номером четырнадцать из рук самого президента. Хм! Ничего, значит, врастаю в гражданку, и это хорошо, что во мне военного сразу не разглядеть.
– Любезный, принеси мне чайку и бутербродов с колбаской. – Я отвернулся от официанта и с показным безразличием стал рассматривать в окно «логово серых кардиналов».
Лицо официанта, отражение которого я мог видеть в стекле, по-видимому, сильно оскорблённого таким моим пренебрежительным отношением к его любимой конторе, еле заметно скривилось, и он сказал:
– Это здание СБ Конфедерации, молодой человек.
– Угу, – только и промычал я. – Чаю и бутербродов, любезный, живей.
Официант умчался на кухню, а я продолжал ожидать полковника Ерёменко, моего бывшего комбата, который сейчас пристроился на работу в здании напротив. Именно в этом заведении мы договорились с ним сегодня встретиться во время его обеденного перерыва.
Третий день я нахожусь в столице, живу в гостинице, присматриваюсь к городу и прикидываю, что делать с деньгами и акциями, полученными от полковника. Деньги, понятно, частью лежат в банке, а частью – у Егора Черносвита в посёлке Гвардейском. С ними проблемы нет, эти суммы будут потрачены на мой дом, куда я свою будущую жену приведу, и на обзаведение хозяйством. А вот с акциями работать непривычно, хотя и что это такое, я понятие имею.
Самая большая доля у меня (пять процентов) – в фабрике «Черносвит». Это заводик, который производит противопехотные мины МОН-50 и ОЗМ-72, а с недавнего времени ещё и сигнальные ракеты выпускать стал. Всего за пару лет акции, которыми я владел в этом предприятии, по рыночной стоимости удвоились в цене. То есть вкладывал я пятьсот золотых, а сейчас, если бы захотел эти акции продать, получил бы за них более тысячи. Что ни говори, а наш бывший комбат – мужик башковитый, и этого у него не отнять, он точно знал, что будет пользоваться спросом, и не прогадал.
Остальные акции относились к Краснодарской оружейной фабрике, судостроительному заводу «Залив», заводу Воровского, заводу «Прибой» и Лабинскому заводу по производству сахара. Все вместе мои ценные бумаги тянули почти на пятнадцать тысяч конфов, сумма более чем приличная, и такой старт, какой есть у меня, не у всякого нашего доморощенного олигарха имеется. Теперь мне предстояло решить, продавать все
