Путешествия к Лобнору и на Тибет

– подрода Eremias [круглоголовки и ящурки]. Местами эти ящерицы чрезвычайно многочисленны; наибольшее их разнообразие встречается в Ала-шане и вообще в Южной Гоби. Змеи в пустыне довольно редки. Нами найдено всего 8 видов,[537] из которых более обыкновенны Zamenis spinalis и Trigonocephalus intermedius [спиннополосатый полоз и подкаменщик]. Черепахи (Trionyx sinensis) водятся лишь на Хуан-хэ в Ордосе. Здесь встречаются также, местами в большом количестве, обыкновенная и зеленая лягушки (Rana temporaria, Rana esculenta), не найденные в других частях Гоби.[538] Зато жабы попадаются нередко по ключевым болотцам пустыни: в западной ее части Bufo viridis, а в восточной Bufo raddei.[539]

Ихтиологическая фауна Гоби распределена главным образом по ее окраинам там, где являются более значительные реки и озера. Но и здесь царство рыб не богато. Характеризуется оно, как в Тибете, преобладанием двух семейств: карповых (Cyprinidae) и вьюнковых (Cobitidae).

В общем для всей Гоби можно наметить шесть или семь изолированных и резко между собой отличающихся ихтиологических областей: а) бассейн Тарима с Лоб-нором; б) среднюю Хуан-хэ, огибающую Ордос; в) оз. Далай-нор и речки Юго-Восточной Монголии; г) р. Керулюи с другим Далай-нором и его притоками, в северо-восточном углу Монголии; д) оз. Улюнгур с р. Урунгу в Джунгарии[540] и е) Восточный Тянь-шань с его речками и озерами, из которых наибольшее Баграч-куль.[541] Общее число известных до сих пор в этих бассейнах рыб простирается до 40 видов.

Ала-шань. Теперь более подробно об Ала-шане, через который должен был лежать наш дальнейший путь.

Спустившись к подножью Восточного Нань-шаня, путешественник, направляющийся к северу, тотчас же попадает в пустыню Алашанскую. Взамен прежних обильно орошенных гор, одетых луговой и лесной зеленью, перед глазами путника является необозримая волнистая равнина, безводная и в большей своей части покрытая сыпучим песком. Желтовато-серая, пыльная атмосфера висит над этим песчаным морем, раскинувшимся с востока на запад от Алашанского хребта до р. Эцзинэ [Эдзин-гол], а с юга на север – от узкой культурной полосы вдоль подножья Нань-шаня до абсолютно почти бесплодной Галбын-гоби. В Северо-Восточном Ала-шане те же сыпучие пески, суженные хребтами Алашанским и Хан-ула, прорываются еще далее к северо-востоку, сначала по левому берегу Хуан-хэ, а затем, перейдя в Ордос, принимают восточное направление и тянутся по правому берегу Желтой реки дальше меридиана города Бау-ту [Баотоу]. Таким образом площадь описываемых песков залегает от запада к востоку верст на 900, при наибольшей ширине в своей средине верст на 300 или около того. Однако пространство это не сплошь покрыто сыпучим песком. Последний расположен полосами более или менее широкими;[542] в промежутке же этих полос являются то солончаки, то площади лёссовой глины. Сам песок очень мелкий, красновато-желтого цвета, всюду насыпан в твердой лёссовой подпочве тысячами тысяч мелких (от 40 до 60 иногда до 100 футов высотой) холмиков и увалов, с выдутыми в промежутках их впадинами – издали точь-в-точь сильно взволнованное и вдруг застывшее море. Конечно, каждая буря изменяет очертания этих песчаных волн, но общий вид песков остается одинаковым. И подобно тому как на море проплывший корабль не оставляет следа, так и в песках пустыни след человека, животного или даже целого каравана заметается ветром и исчезает навсегда. Во время бури тучи того же песка поднимаются в воздух и грозят гибелью заблудившемуся путнику.

Кроме лёссовых и солончаковых площадей, среди песчаной пустыни Ала-шаня кое-где поднимаются невысокие группы холмов или отдельные горки, обыкновенно также глинистые и совершенно бесплодные. Только два хребта: Алашанский и Хан-ула – первый на востоке, второй – на севере описываемой страны,[543] нарушают однообразие здешней местности, по всему вероятию, бывшей некогда, как и вся Гоби, дном обширного центральноазиатского моря.

Абсолютная высота Алашанской пустыни в ее восточной окраине колеблется между 5800 и 4200 футов и лишь озеро осадочной соли Джаратай-дабасу на северо-востоке имеет 3600 футов абсолютного поднятия; здесь самое низкое место во всей исследованной до сих пор части Ала-шаня. Его орошение, как и следует ожидать, крайне бедное. Речки, сбегающие с северо-восточного склона Нань-шаня, оплодотворяют лишь узкую полосу вдоль подножия этих гор, а затем теряются в песчаной пустыне. Только на западной ее окраине Эцзинэ-гол пробегает несколько далее на север и образует при своем устье одно или два озера. С Алашанских гор выбегает к западу лишь одна речонка, на которой стоит город Дынь-юань-ин, единственный в Ала-шане[544] с Хан-ула речек не течет вовсе. Затем внутри описываемой страны, по словам туземцев, кое-где встречаются небольшие соленые озера; ключи здесь также очень редки, и лишь колодцы доставляют воду местным жителям.

Климат Ала-шаня отличается от климата соседних частей Гоби тем, что здесь, т. е. в Алашанской пустыне, по крайней мере в восточной ее части, летом не особенно редко падают дожди. Они приносятся, вероятно, юго-восточным китайским муссоном, который достигает здесь своей крайней западной границы. Но количество выпадающей влаги все-таки ничтожно и сухость воздуха в пустыне вообще страшная в течение круглого года. Бури в Ала-шане также нередки, в особенности весной. Во время зимы почва свободна от снега, который изредка выпадает в небольшом количестве и тотчас же растаивает. Летние жары в песках нестерпимы. В особенности невыносима, как говорят, бывает жара в местности Бадан-джарин [Бадан-джаранг], лежащей в 15 днях пути к западо-северо-западу от города Дынь-юань-ина. В Бадан-джарине, по словам монголов, сыпучие пески достигают размеров небольших гор[545] и страшно накаляются летним солнцем. «Жарко, как под этим котлом», – говорил рассказчик-монгол, показывая пальцем в огонь, на котором варился наш обед.

Бадан-джарин служит местом ссылки алашанских преступников. Хорошо же, должно быть, это место, если сравнительно с ним остальной Ала-шань считается благодатной страной!

Флора. Как однообразна Алашанская пустыня своим внешним видом, так однообразна она и своей органической жизнью, являющейся притом лишь в скудном количестве форм. Из растений здесь чаще всего встречаются различные солянковые, обыкновенно весьма обильные водянистым соком, который не испаряется через плотную наружную кожицу листьев или хвощеобразных ветвей; другие растения также почти всегда кривые, уродливые или сильно колючие. Одинокий цветок можно встретить только как редкость, и притом он всегда производит грустное впечатление, являясь словно заблудившимся среди этого царства смерти.[546] Наиболее разнообразная флора описываемой пустыни встречается на окраинах сыпучих песков, там, где к ним подмешивается лёссовая глина, а также на лёссовых площадях, не слишком соленых. В первом районе растут: из кустарников – хармык (Nitraria Schoberi), Calligonum mongolicum, Zygophyllum xanthoxylon, Eurotia ceratoides, Caryopteris mongolica, Artemisia campestris [джузгун монгольский, парнолистник, терескен, кариоп-терис, чернобыльник] и какой-то кустарник семейства бобовых с кожистыми неопадающими листьями; из трав – лук трех новых видов – Allium mongolicum, A. polyrhizum, A. Przevalskianum [луки монгольский, многокорневой, Пржевальского], Lagochilus diacanthophyllus, Inula ammophila [девясил], Tournefortia Arguzia, изредка Carduus leucophyllus и Echinops Turczaninowii (чертополох и ежевник]. Многие из этих растений попадаются также и на глинистых площадях. Сверх того, там являются: Reaumuria songarica [реамюрия], мелкие семена которой монголы употребляют в пищу, ревень (Rheum uninerve), Tribulus terrestris, Zgophyllum mucronatum n. sp., Umbilicus ramosissimus, Astragalus melilotoides [якорцы, парнолистник, горноколосник, астрагал]. Там, где лёссовая глина влажна от подземного питания водой, растут: дырисун (Lasiagrostis splendens), довольно, впрочем, редкий, и различные солянки: Salicornia herbacea, Halogeton arachnoideus, Salsola gemmascens, Kochia millis, Kochia scoparia, Suaeda salsa (?), Kalidium foliatum, Sympegma Regelii [солерос, галогетон, солянка почечконосная, кохия, шведка, поташник, бударгана]. В самых песках, спорадически, но почти всегда во впадинах или ямах, между холмиками и увалами, произрастают: сульхир (Agriophyllum gobicum), доставляющий местным монголам съедобные семена, мохнатый и обыкновенный тростники (Psamma villosa, Phragmites communis),[547] [ «дикая редька»] – Pugionium dolabratum n. sp. местами весьма обильная; из кустарников: саксаул (Haloxylon ammodendron), произрастающий лишь в Северном Ала-шане, обыкновенно редким насаждением, притом большими площадями и не исключительно во впадинах песчаных холмов; акация (Caragana Bungei), Myricaria platyphylla n. sp. и чагеран (Hedysarum arbuscula n. sp.), залитый во второй половине августа красивыми, совершенно как розовый горошек, цветками.