Путешествия к Лобнору и на Тибет

Ала-шаня, называемой местными монголами Тынгери. По своей архитектуре эти сыпучие пески представляют, как и в других местах, бесчисленное множество невысоких холмов и увалов, с выдутыми между ними то воронкообразными, то удлиненными котловинами. Преобладающее направление песчаных увалов в Тынгери меридиональное, но много встречается и исключений. Отдельные холмики имеются от 50 до 70, иногда до 100 футов высоты, увалы же всегда ниже; тянутся они обыкновенно от 15 до 30 сажен; глубина котловин сажен 5–7. С наветренной стороны покатость песка всегда пологая, и самый песок сбит здесь довольно твердо; со стороны же подветренной, в особенности у холмов, песок всегда рыхлый и образует крутую осыпь. Иногда по вершинам увалов тянутся невысокие острые гребни. Наветренная поверхность как холмов, так и увалов почти всегда испещрена волнистыми, обыкновенно перпендикулярными к направлению господствующего ветра, линиями, много напоминающими собою легкую зыбь на поверхности тихой воды. На дне котловин иногда обнажается подпочва, состоящая из твердой лёссовой глины. По котловинам же, преимущественно на их западных скатах, кое-где растут плотными кучками сульхир (Agriophyllum gobicum) и обыкновенный тростник; реже торчит здесь деревцо Hedysarum arbuscula [копеечник] или куст Myricaria platyphylla [мирикария]. Все это встречается лишь недалеко в глубь песчаных залежей. На самых их окраинах, где к песку более примешана лёссовая глина, растительность пустыни сравнительно обильнее. Затем внутри сплошных песчаных площадей царствует бесплодие и безводие. Впрочем, по словам монголов, кое-где в песках Южного Ала-шаня попадаются ключевые урочища, подобные Баян-булыку; изредка соленую воду можно добывать, выкапывая неглубокие ямы в лёссовой подпочве.

Тропа от Баян-булыка через южный рукав песков Тынгери, всего на протяжении 14 верст, была хорошо проторена. Она вьется здесь по увалам и скатам песчаных холмов. Песок был снизу подмерзшим, и наши верблюды шли по нему легко.

Перейдя вслед затем через невысокую гряду наносных холмов, окаймляющих собою возвышенное лёссовое плато, протянувшееся до окрайних гор Гань-су мы держали, более чем на сотню верст, путь почти прямо на запад вдоль все тех же сыпучих песков. Лёссовая почва равнины, по которой мы теперь шли, была покрыта, благодаря дождям минувшего лета, обильнее, чем прежде, растительностью. Из новинок нам встретились на первом переходе несколько поперечных дорог, которые, по сообщению проводника, вели из разных частей Южного Ала-шаня в г. Дырисун-хото. Затем, следуя далее, мы встретили два новых или, правильнее, прежних, ныне возобновленных, колодца – Баян-тохой, в 115 футов, и Элум-тутухум,[640] в 92 фута глубиной. Под стать к ним лежал и третий, известный из прежних моих путешествий, колодец возле фанзы Ян-джонза; он имеет глубину в 180 футов. Температура воды в этих колодцах, измеренная нами 24, 25 и 26 января 1884 г., была: для первого +10,0 °C, для второго +12,2 °C и для третьего +10,5 °C. Вероятно, такие же глубокие колодцы вырыты в здешней лёссовой почве и в других оседлых местах западной части описываемой равнины. Здесь, до дунганского разорения, кое-где жили китайцы и занимались земледелием. Поля их орошались частью дождями, частью же скопленной в известных резервуарах дождевой водой. Урожай в дождливый год бывал хороший, в засуху же хлеб почти пропадал.

От фанзы Ян-джонза, где, как нам теперь сообщали, пролегает южная граница Ала-шаня,[641] сыпучие пески уходят к западу и северо-западу, оставляя неширокую культурную полосу вдоль северного подножия Нань-шаня. Мы же направились к югу и, перейдя полуразрушенный вал Великой стены, разбили свой бивуак близ китайского г. Даджина, принадлежащего уже провинции Гань- су.

Интересное случайное сведение. Незадолго перед тем пришлось нам выслушать от своего вожака очень интересное сведение, которое было проверено нами еще у нескольких туземцев. Узнали мы следующее.

Верстах в двадцати к северу от фанзы Ян-джонза, среди голых песков, лежит довольно плодородная для здешних местностей лёссовая площадь, выгодная для пастьбы скота, но вовсе лишенная воды. Лет пятьдесят тому назад один богатый монгол вздумал выкопать здесь колодец и нанял для этой цели китайских рабочих. Последние приступили к делу и рыли усердно. Почва состояла из слоев лёссовой глины и чистого песка; камней или гальки не было вовсе. Когда прорыли землю до глубины 50 ручных сажен, то рабочие неожиданно наткнулись на очаг, сложенный из трех камней, по древнемонгольскому обычаю, практикуемому при случае и доныне. Под очагом лежала зола, и земля была красноватого цвета – знак, что огонь на этом месте клали довольно долгое время. Испугавшись подобной находки, китайцы прекратили работу, так что колодец остался неоконченным и ныне, вероятно, опять уже засыпался. Положим, что цифра в 50 сажен преувеличена. Тогда возьмем среднюю величину из трех измеренных нами вышеназванных колодцев.[642] Получится 130 футов, и это будет, вероятно, глубина, на которой найден был очаг. Теперь спрашивается: сколько времени нужно было для наслоения этой толщи, принимая даже в расчет сравнительно быстрый ветровой нанос песка и лёсса? Когда жили люди, раскладывавшие найденный очаг, и кто они такие были?

Вернемся ненадолго опять к пройденной пустыне.

Поверка абсолютных высот пройденного пути. Как выше упомянуто, мы производили по своему пути довольно часто (через переход или два) определения абсолютных высот местности посредством барометра Паррота. При первом здесь путешествии те же наблюдения делались анероидом и гипсометром (точкою кипения воды). Затем, при вторичном следовании через Гоби, осенью 1880 г., абсолютные высоты определялись также посредством барометра Паррота. Эти высоты, как равно и все другие для трех последних моих путешествий, вычислены генерал-майором К. В. Шарнгорстом. Соответствующими пунктами для барометрических наблюдений второго и третьего путешествий приняты были таковые же наблюдения в Пекине и Ташкенте. Но с 1884 г. метеорологических наблюдений в названных пунктах не производилось; поэтому для четвертого моего путешествия лишь ноябрь и декабрь 1883 г. отнесены к Пекину. Для соответствующих же наблюдений 1884 г. приняты наблюдения в Иркутске, а для 1885-го – в Барнауле; кроме того, взяты в расчет изобары. В результате, как и следовало ожидать, получились цифры, немного измененные против прежних наблюдений. Но так как ни для тех, ни для других вычислений нет достаточно верного критерия, то всего лучше принять пока средние высоты из прежних и нынешних моих барометрических определений. Эти высоты (в футах) для главнейших пунктов пройденной Гоби будут следующие:[643]

г. Урга – 4300

ключ Хайрхын – 4200

кл. Тугрум-булэ – 4400

кол. Тирис – 4500

кол. Будун-шабактай – 5200

кол. Дебер – 4900

кол. Дзере-худук – 5400

кол. Су-чжан – 3200

кл. Чургу-булык – 3700

оз. Джаратай-дабасу – 3400

г. Дынь-юань-ин – 4900

кл. Баян-булык – 4900

кол. Шургул-худук – 5600

фанза Ян-джонза – 5600

близ г. Даджина – 6300

Зимний климат Гоби. В заключение несколько слов о климате, по нашим бродячим, как их можно назвать, метеорологическим наблюдениям. Эти наблюдения в течение трех зимних месяцев – ноября, декабря и января – по пути через Гоби хотя и не вносят особенно новых данных относительно климатических явлений пустыни, но все-таки несколько дополняют прежние отрывочные сведения, тем более что подобных зимних наблюдений в поперечнике Гоби никем еще не делалось до сих пор.[644]

В общем характеристику зимнего климата пройденных местностей составляли: постоянно низкая ночная температура, рядом с довольно иногда высокой температурой при затишье днем и нередкими крутыми скачками от тепла к холоду; преобладающая ясная атмосфера; малое количество выпадающего снега и