вздох на полной скорости.
Город нравился ему. Он ни за что бы, ни променял свою городскую среду на жизнь в деревне. Конечно, близость с природой это прекрасно. Сразу меняется настроение, романтика и прочие вещи, но город, с его стальными и бетонными составляющими, был куда великолепней. Ну, по крайней мере, так считал сам Андропов. О чем сейчас думал он, делая вдох, никто не знает.
Вскоре мотоцикл математика быстрым ходом добрался до Российской государственной библиотеки. Платон помог Варе снять шлем и произнес.
— Слушай, сходи сейчас в библиотеку, — он указал на огромное здание античного строя, — вот тут все книги, которые мне нужны.
Юноша протянул ей измятый листок бумаги.
— А пока ты ищешь книги, я кое-что проверю, — с этими словами Платон надел на голову шлем и подал газу на мотоцикл.
— Через двадцать минут на этом же месте, — бросил он и коротко улыбнувшись, умчался прочь. Платон сжал в руке фигурку рыси, которую нашел на Урале. Фигурка была холодной до неузнаваемости.
Все те несколько дней, что юноша был знаком с холодным металлом, он понял, что предмет, доставшийся ему, имеет несколько интересных свойств. Наверно нужно начать с того, что металл, из которого рысь и была отлита, не значился ни в одной из баз данных химического факультета Московского Государственного Университета имени Гумилева. Платон перепроверил все возможные реакции на данный металл или на сплав. Ни один из переведенных реактивов не дал положительного результата. Металл попросту оказался нереакционноспособен. Да и повредить его было невозможно, это Андропов понял, когда весь прошлый вечер пилил его старой пилкой по металлу, оставшейся еще от прежних хозяев квартиры.
Второй особенностью было то, что фигурка меняла температуру своего состояния независимо от окружающей среды или внешних воздействий. Она становилась то обжигающе холодной, то просто средне теплой. Такие перепады температуры настораживали математика еще и по той причине, что сосчитать их у него никак не получалось, даже с применением своей необычной способности «калькулятора».
И третьей особенностью, которая не касалась фигурки напрямую, но как-то была с ней связана, был еще один факт, удививший Андропова очень сильно. Утром юноша не специально встал раньше Вари. Непонятный сон из цифр вновь разбудил его, после чего Платон уже не смог вновь уснуть. Приняв водные утренние процедуры, юноша как обычно приблизился к зеркалу, дабы насладиться своим утренним выражением лица. Вроде ничего особенного: все тот же Платон, с теми же скулами, бровями и бронебойной улыбкой, но что-то не так. Расческой он откинул с лица все волосы, зачесав их назад. Полностью увидев свое отражение, юноша буквально отскочил назад от неожиданности.
Нет, с ним все было в порядке: никаких безобразных шрамов и прочих намеков на уродство он не заметил, но глаза! Отражение смотрело на Платона двумя разными глазами. Один, из которых, был голубой, а другой зеленый. Андропов протер глаза рукой, дабы убедиться, что все им увиденное лишь глюки. Глюки настойчиво висели в зеркале. Платон приблизился к нему вплотную и прижался носом к стеклу. Глаза были разные — это однозначно. Он сначала посмотрел в голубой глаз (ведь, как известно, не при взгляде «глаза в глаза» мы всегда глядим собеседнику лишь в один глаз), затем в зеленый. От стальной серости его прежнего взгляда не осталось ни чего, но в замен этому появилась, какая-то экстраординарная «непонятка».
Юноша отстранился назад. Он привычно хрустнул шеей. В голове тут же начали роиться мысли. В след за мыслями по стандартному алгоритму созрел план…
Мотоцикл Андропова остановился в небольшом дворике, проскользнув под арку. Задним колесом он пролетел по луже, залив грязной и мутной водой тротуар. Юноша спрыгнул со своего «железного коня», поставил его на подножку, повесил шлем на руль, надел черные очки и вынул из внутреннего кармана пиджака коммуникатор.
— Третий подъезд, квартира 46, - повторил Платон, читая с экрана, — Простите, а где здесь третий подъезд? — спросил он у женщины, которая, судя по всему, гуляла с ребенком, вытащив свое чадо на улицу после дождичка. Женщина, молча, указала рукой на железную дверь, из которой вышел невысокий парень со скейтбордом в руках.
Платон бегом добежал до двери и скользнул внутрь, пока он не захлопнулась, иначе пришлось бы ждать очередного «выходца» из третьего подъезда.
Судя по подсчетам, 46 квартира — это этаж пятый. Рассуждения загнали Платона в загаженный и исписанный вдоль и поперек лифт и заставили нажать кнопку с цифрой пять. Нужная дверь квартиры оказалась именно на этом этаже сразу напротив выхода из лифта.
Андропов остановился. Подъезд, как и лифт, выглядел ужасно: разбитые стекла, исписанные и обшарпанные стены, окурки на ступеньках и прочий мусор. Если приглядеться к стенам, точнее к тому, что на них написано, то можно было подумать, что здесь находится штаб квартира экстремистской группировки.
Надпись ближайшая к окну гласила: «Долой Олигархию! Даешь, гражданскую войну!» Следующая надпись была довольно старой еще, по-видимому, с прошлого века: «Разрушим фундамент несправедливости! Срубим под корень власть олигархов!» Следующие надписи имели примерно такое же содержание. Еще имелась пара тройка матерных высказываний в сторону гостей столицы, на которые Платон даже не стал заострять внимание. Под всей этой революционной писаниной безобидно большими буквами значилось: «Витек любит Машку».
Платон улыбнулся и посмотрел на дверь № 46. Он предварительно размял кулаки и хрустнул шеей. Черные очки юноша решил не снимать, для увеличения эффекта. В голове мелькнула мысль о пистолете, как о дополнительной гарантии исполнения плана, но он все равно остался дома.
Андропов пальцем надавил на кнопку дверного звонка. Тот поддался и в квартире раздался стрекот от звукового сигнала. Юноша повторил звонок еще пару раз, на что из-за глубины квартиры донеслось нервное:
— Иду уже!
За железной дверью клацнул замок. Хозяин сделал несколько оборотов и открыл дверь полностью. Перед Платоном стоял студент: небритый, с растрепанной прической, в клетчатых шортах и черной майке со свиньей. В домашней одежде он еще больше походил на наркомана чем в любое другое время и в любой другой одежде.
— Привет, — улыбнулся Платон и, ничего более не говоря, провел правый прямой точно в голову. Сурянов влетел внутрь квартиры и, ударившись о стену, сполз по ней на пол. Платон быстро забежал внутрь и схватил Влада за шиворот. Юноша поднял его на ноги и прижал локтем к стене. Даже сейчас Сурянов был выше на целую голову.
— Давно не виделись, — отплевываясь от крови, произнес он.
— Так ли уж давно? — насмешливо спросил Андропов и, перехватив Сурянова за голову, ударил его о деревянную дверь ванной. Влад носом пропахал по белой панели двери от чего остался довольно размашистый кровавый след. Платон хотел снова схватить его за шиворот, но парень резко увернулся и подсек его ногой. Математик повалился на пол от резкого удара, а Сурянов уже занял позицию сверху и нанес молниеносный удар в голову, сбивший с Андропова очки. Влад для надежности ударил Платона еще пару раз, пока тот не высвободил правую руку и не ответил ударом наотмашь. Сурянов повалился набок, что дало время Андропову встать на ноги. Он времени зря не терял, быстро вскочил и схватил Влада одной рукой за одежду, другой за кадык.
— Есть разговорчик один, — произнес математик и нанес удар головой, точно лбом раскроив Сурянову нос. От такого удара студент отлетел слегка к стене, но Платон вновь схватил его и протолкнул в гостиную, которая, по-видимому, являлась еще и спальней и столовой в однокомнатной квартире. Влад повалился на пол и закашлялся. Но это было лишь отвлекающим действием. На самом деле он лишь схватил с пола какой-то металлический шарик и силой метнул его в Платона. От точного попадания такой силы в голову было очень сложно устоять, и поэтому Андропов, потеряв сознание, распластался на полу…
— Платон ты монстр, — проговорил человек машущий нашатырем перед лицом математика.
