шумел ветерок, запутавшийся в ветвях буковой рощицы, что темнела справа, внизу. Сосны стояли на голых утесах прямые, будто влитые в синее небо.
Неожиданно над пустынными горными долинами и ущельями возник низкий басовитый гул. Нина прислушалась. Гул надвигался и, подхватываемый эхом, становился все мощнее и мощнее. Нина с жадным любопытством стала осматривать небосвод. С востока прямо на них наплывали силуэты реактивных самолетов. Два стреловидных истребителя промчались над поляной, оставив в накалившемся от солнца воздухе только гул. Нина сорвала с головы шляпу и счастливо засмеялась, махнув вслед летчикам.
— Это же мой Сережа весточку о себе прислал! — воскликнула она, обращаясь к Бекетову. — Смотрите, они развернулись и снова летят на нас.
Истребители опять промчались над поляной и круто полезли вверх, набирая высоту. Один из них, тот, что летел впереди, накренился с крыла на крыло.
— Наши… наши… из Энска, — растроганно повторяла Нина и провожала машины неотрывным взглядом, пока они не скрылись в голубой дали, оставив на небе лишь две белые полосы, изогнувшиеся в виде спирали.
— Ой, Сережа, как же хорошо, что ты вернулся! — вслух проговорила Нина, но внезапно смутилась, вспомнив, что Бекетов смотрел мимо нее, туда же, в голубую даль. По лицу его, неожиданно побледневшему, пробежала едва уловимая тень.
— Счастливчик… ваш муж, — невесело усмехнулся он.
Нина даже не поняла сначала смысла этих слов. Она вспыхнула.
— Счастливчик? Да как вы смеете судить о человеке, которого видели всего раз…
Бекетов нахмурился, нагнул голову.
— А как же я могу еще отозваться о нем? Ему все удалось в жизни… Академия, реактивный самолет, любовь…
Нина, не дослушав, пошла вперед быстрыми шагами.
Бекетов остался на месте. Он пристально смотрел на ее вздрагивающие плечи, на колыхающиеся поля широкой войлочной шляпы.
…Ни на обед, ни на ужин Бекетов не пришел.
В этот день изыскатели рано легли спать. Только Нина молчаливо сидела около догоревшего костра. Неожиданно в нескольких шагах от нее из темноты появилась фигура.
— Гриша оставил вам ужин, — сухо сказала Нина.
— Благодарю, я не голоден, — коротко ответил инженер и тихо, с неожиданной искренностью прибавил: — Нина Павловна, я, конечно, все врал.
— О чем? — спросила она, не поднимая глаз.
— О нем, о вашем муже, — голос Бекетова стал глухим, — он хороший, наверное, парень. Но мне-то от этого не легче.
Вопреки ожиданиям Нины, спуск к лагерю изыскателей оказался гораздо труднее восхождения. С рассвета небо затянули серые тучи. Казалось, все живое замерло. Не пролетит, распластав недвижные крылья, серый, как скалы, орел, не шевельнется ящерка в расщелине. Все замерло, и только дождь, нудный, однообразный, шел непрерывно и бесшумно.
Нина чувствовала, как тяжелеет с каждой минутой и плотнее прижимается к телу плащ-накидка. Ноги скользили по желтоватому суглинку.
Возвращались почти в том же порядке. Впереди Гриша Оганесян, за ним два буровых мастера, потом Бекетов и Нина. Третий буровой мастер, пожилой, с морщинистым лицом и красноватым носом, бывший донецкий шахтер Макогоненко, тащился позади всех.
Гриша часто оборачивался, критически оглядывая растянувшуюся цепочку и, не переставая улыбаться, покрикивал: «Быстрэй, быстрэй». Он торопился пройти расположенное на половине пути узкое глубокое ущелье, на дне которого бушевал поток.
Год назад изыскатели перекинули в этом месте неширокий висячий мостик, прозванный Ником Мотовиловым «суворовским». Когда человек, придерживаясь за канатные перила, ступал по нему, мостик покачивался из стороны в сторону. Нина однажды заглянула вниз, в ревущий поток, терпеливо обтачивающий серые валуны, и сейчас же почувствовала неприятный холодок и легкое головокружение. На десятки метров уходила вниз серая пропасть. Но стоило перейти мостик, и человек попадал под навес тысячелетней скалистой громады. А дальше дорога в лагерь становилась все более проходимой…
Один из шагавших впереди бурильщиков, не привыкший к горным переходам, сердито ругнул проводника:
— Привал бы сделать, а ты гонишь.
Но Гриша отрицательно покачал головой:
— Быстрэй шагать надо. Суворовский мостик пэрэйдем, потом про привал говорить будэшь, человек хароший.
— Товарищ Бекетов, — взмолился бурильщик, — разрешили бы хоть вы привал. Замучит он нас. Мы же не норму на альпиниста первого класса сдаем.
Инженер хмуро посмотрел на говорившего, потом глянул вверх, на низко провисшее небо, и ничего не ответил, только зашагал быстрее.
И опять шли. Дождь неожиданно стих, но не надолго. После небольшой паузы он припустил еще сильнее. Теперь видно было, как косыми струями полосует он землю и бредущих по ней людей, усталых и обессиленных.
Чтобы не поддаваться усталости, Нина решила не думать о переходе. Она размышляла о предстоящей диссертации, для которой осталось собрать еще немало материала, обследовать десятки образцов горных пород. Вспоминала Сергея и улыбалась при мысли, что вряд ли он может предположить, что в такую погоду ей приходится идти по этим опасным тропам.
Впереди уже замаячила теснина и перекинутый через нее мостик, покачивающийся над пропастью.
Гриша Оганесян вступил на мостик первым и неторопливо перешел его. Очутившись на другой стороне ущелья, он обернулся, наблюдая, как переходят через стремнину два буровых мастера. Очевидно, по мнению проводника, они это сделали вполне удовлетворительно, потому что Гриша взял тяжелый ящик с кипрегелем, поставленный минуту назад на землю, и вновь зашагал вдоль скалистой стенки. Вот он скрылся за поворотом.
Потом мостик переходил Бекетов. Нина видела его широкую намокшую спину. Он беспокойно оглянулся на нее.
Нина ступила на дощатый, шириной всего в полтора метра настил, тотчас же задрожавший под ее ногами. Она взялась правой рукой за толстый трос. Откуда-то из ущелья внезапно потянуло ветром. Сильный неожиданный вихрь пронесся над ее головой. Но Нина уже видела противоположный берег и твердо сделала несколько шагов по настилу. Новый порыв ветра остервенело качнул мостик, так, что все у нее внутри похолодело. Не выдержав, она заглянула вниз и вскрикнула — до того головокружительной показалась высота и страшен темнеющий далеко внизу поток. Сделав еще несколько шагов, она снова взглянула вниз.
— Что вы делаете?! — закричал Бекетов и с силой потянул ее за собой. Споткнувшись, она прыгнула на твердый грунт.
Бекетов держал ее за руку. Нина подумала, что она бы и сама сделала последний шаг. Но в это самое время наверху послышался нарастающий гул. Нина подняла глаза. Прямо на них катился оторвавшийся от покатого бока горы огромный серый валун. Увлекая за собой соседние камни, он быстро несся вниз, и эхо диким ревом сопровождало его падение.
Бекетов снова с силой рванул ее за руку. Ничего не соображая, она пробежала за ним четыре или пять метров и очутилась под навесом скалы. Обдав их песком и градом мелких камней, лавина пронеслась мимо.
Висячего мостика над пропастью больше не существовало. Ураган сбросил его в горный проток. А на том берегу бессмысленно топтался буровой мастер Макогоненко. Он не кричал и не звал на помощь. Изрезанное глубокими морщинами лицо его замерло в гримасе. Широкой ладонью закрывал он беспомощно
