успешно.
— Они это сделали! — восхищенно пробормотал Четвертаков. — Какие парни! Черт побери, какие парни!
— Они просто профессионалы, выполняющие свою работу, — пожал плечами Чесноков. Похвала оказалась приятной, поскольку относилась к их ведомству. — Но не буду спорить. Это действительно отличные парни.
— Смотрите, они подают какие-то знаки! — прошептал Трошин. — Раз, два, три, четыре, пять. Пять раз моргнуло. А теперь темно. Снова моргает. Пять раз. Что бы это значило?
— Они обезвредили пятерых террористов, — объяснил Третьяков. — Отличная работа. Просто превосходная, — он повернулся к Ледянскому. — Поздравляю вас, генерал. Вам есть чем гордиться.
— Значит, террористов осталось всего шестнадцать, — сказал раздумчиво тот. — Ну что же. У нас есть повод для оптимизма.
— Эти гон...ы только на войне драться и могут, — с неприкрытой злостью заключил Четвертаков. — Герои, туда их мать. Да и там-то... Стариков семидесятилетних стрелять да сикух малолетних портить. Это они могут. Тут они, бля, герои. А против настоящих солдат воевать — сопледоны.
21:34. Горки-9
Собравшиеся у ворот резиденции репортеры, ждавшие дальнейшего развития событий, вдруг увидели, как из дома вышел человек. Был он одет в костюм-тройку и являл собой идеальный образчик охранника. Человек шел, пошатываясь, словно слепой. Казалось, у него болит все тело, сводит руки и ноги.
Он задрал голову и неестественно выгнул шею, пошатнулся и рухнул ничком на чистый, без единого пятнышка грязи асфальт. В доме кто-то закричал. С хрустом вылетело стекло. Из стоявших у дома машин начали выскакивать шоферы и охрана. Все они бежали к воротам, но падали, сраженные невидимым оружием. Кто-то повис на распахнутой дверце. Один из водителей успел даже добежать до ворот. Глазам телерепортеров предстало кошмарное зрелище: перекошенное ужасом лицо, кривящиеся белые губы, глаза, вылезающие из глазниц. Шофер прохрипел что-то нечленораздельное, вцепился в чугунную ограду, словно хотел вырваться из этого ужасного места, и сполз на землю.
Журналисты переглянулись. Деловитый оператор в ужасе опустил камеру.
— Ты успел снять? — спросил у него кто-то, стоящий рядом.
— Что?
— Я спрашиваю: ты заснял это?
— Да.
— Все заснял?
— Все.
— Отлично! — Репортер оглянулся. — Мне необходимо позвонить. Стой тут.
— Зачем? — спросил тихо оператор. — Все уже кончилось.
— Все кончится, когда скажет начальство.
«Репортер» отошел в сторону, достал из кармана сотовый телефон, набрал номер. — Алло. Это Путник-3...
21:36. Лубянка
Беклемешев вошел, почти вбежал в кабинет, остановился у стола, принялся рыться в папке. И тотчас же следом вошел Балков:
— Зиновий...
— Подожди, Володя,— перебил майор торопливо. — Времени нет. У меня тут список машин был.
— Каких машин?
— Тех, что в колонне шли. Черт! — Беклемешев рылся в папке, но списка не находил. — Он лежал... Ага, вот, нашел. Володя,— Беклемешев протянул Балкову список. — Немедленно беги к компьютерщикам, пусть проверят номера всех машин. Кроме броневика и «Газели». Понял? Быстро!
— Зиновий!
— Немедленно, Володя!
— Хорошо, — ответил тот отчего-то сухо. — Сейчас.
— Постой! В новостях передавали о месте пребывания Президента?
— Передали.
— Сытин сообщил об эвакуации?
— Сообщил.
— И что?
— Президента и тех, кто был с ним, немедленно перевезли на вертолете в Барвиху.
— Хорошо. Иди.
— Зиновий, может быть, ты меня выслушаешь?
— Потом, Володя. Вернешься — выслушаю обязательно.
Балков, не говоря больше ни слова, вышел. Беклемешев же сорвал трубку телефона, набрал номер:
— Дежурный, майор Беклемешев беспокоит из оперотдела. Соедини меня с Антитеррористическим штабом. С генералом Ледянским. Давай.
Ползли за окном машины. Город жил своей жизнью. Наверное, сейчас кто-то думал и о башне. О террористах, засевших внутри и выдвигающих какие-то странные требования. Но мало кто думает о тех, кто пойдет убивать засевших в башне. И лишь единицы подумают о людях, отдающих приказ вторым пойти и убить первых.
— Генерал Ледянский, — послышался в трубке уверенный, сильный голос. — Слушаю вас, майор.
— Товарищ генерал, — начал Беклемешев. Он вдруг понял, что не знает, с чего начать свой рассказ. Да и что конкретно говорить, не знает тоже. История выглядела слишком невероятной. Ее следовало рассказывать в мелочах, анализируя и аргументируя каждый шаг. Террористов и той, второй, стороны. Куча мелочей. А сослаться на бывшего пациента психбольницы... Так он ведь сумасшедший, что с него взять. Беклемешев стиснул зубы. — Товарищ генерал.
— Слушаю, слушаю, — ответил Ледянский.
— Прошу вас отменить штурм.
В трубке повисло тяжелое молчание, а затем Ледянский категорично ответил:
— Это совершенно невозможно. Штурм начался. Одна из наших групп уже внутри башни.
— Остановите их, товарищ генерал. По имеющейся у нас оперативной информации к делу непосредственно причастно Министерство обороны. Внутри башни находится генератор ультранизких частот, похищенный сегодня из броневика. С его помощью террористы намеревались убить Президента и остальных лиц из приведенного ими списка.
— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите, майор? — Голос Ледянского словно налился свинцом. — У вас есть неопровержимые доказательства ваших... фантастических обвинений?
Беклемешев понял, что генерал едва не произнес слово «бредовых». И правильно, человеку со стороны все это напомнило бы именно бред параноика.
— Доказательства внутри башни.
— Значит, наши штурмовые группы захватят башню, мы обнаружим эти доказательства и рассмотрим их. Если вы правы, причастные к теракту понесут заслуженное наказание. Все. У меня нет времени на дальнейшие разговоры.
— Если вы начнете штурм — доказательства погибнут! — В трубке забились короткие гудки.
