— У нее его нет. А она обо мне что-нибудь спрашивала?
— Пару раз называла ваше имя, — бесстрастно ответил Бергман. — Но ей совершенно ничто не угрожает, так что нет никаких причин прерывать ваш отпуск.
— Ничего страшного. Я позвоню в Торонто, может, еще есть рейс. Если она очнется, обязательно ей скажите, что я уже выехал. Вы меня поняли, доктор Бергман?
— Понял, сэр. Хотя меня вы уже вряд ли застанете — в зависимости от того, как долго будете добираться.
— Тогда своему сменщику тоже передайте. Обязательно! — рявкнул Адам. И тут же одернул себя, боясь, что излишней эмоциональностью выдал свою влюбленность. Взяв себя в руки, он добавил: — Спасибо вам, доктор. Представляю себе, что значит дежурить в сочельник. Спасибо, что позвонили.
Адам поспешил к стойке администратора и сверился с расписанием рейсов на Бостон. Если немедленно выехать и уговорить таксиста мчаться во весь дух, можно успеть. Он попросил портье забронировать ему билет и вызвать такси, а сам очень медленно побрел назад в ресторан. Надо было как-то выпутываться.
Его появление было встречено бурными возгласами, но лицо Адама оставалось угрюмым.
Он наклонился к Тонн и шепнул;
— Давай отойдем на минутку.
Та встревожилась, тут же встала и последовала за ним в вестибюль.
— Адам, что случилось? — взволнованно спросила она. — Что-то с отцом?
— Нет, нет. С ним все в порядке. Но есть одна проблема… Мне надо срочно вернуться.
— Что? — Тони чуть не сорвалась на крик. — Самое срочное, что может быть, — это какой-нибудь выкидыш. Кроме тебя, что, в Бостоне нет ни одного врача?
— Дело куда серьезнее, — продолжал Адам. — Ты помнишь миссис Авилову?
— Русскую?
— Да. Она пыталась покончить с собой.
— Какой кошмар! — Тони ответила машинально и тут же сообразила, что здесь что-то не так. — Но какое отношение это имеет к тебе? Это же не твоя область. — Она деликатно добавила: — Ты ведь не психотерапевт.
— Знаю, знаю. Это сложно объяснить. Я ее единственный друг. Она… как бы это сказать? Ей больше не на кого опереться, как ни нелепо это звучит.
— Что ж, дорогой, ты сейчас находишься с людьми, которым тоже больше не на кого опереться, и это уже совсем не нелепо. Может, предоставишь ее психиатрическому отделению, а сам вернешься за стол? — Она взяла мужа под руку, но Адам не двинулся с места.
— Тони, сейчас некогда объяснять. Могу я тебя попросить — просто прими как данность, что мне необходимо поехать?
— Адам, — Тони взглянула сердито на него, — ты нарушаешь уговор. Ради совместных каникул я пожертвовала традицией и не поехала к отцу. Я очень сочувствую этой женщине. Но ведь у тебя что ни пациентка — то ходячая жизненная драма. Чем она от них-то отличается? Или между вами что-то есть?
— Я тебя умоляю, — сокрушенно произнес Адам, — я только хочу убедиться, что за ней хорошо смотрят. Ты же понятия не имеешь, каким салагам доверяют дежурить в Рождество!
Они уставились друг на друга, внезапно осознав, насколько хрупкими стали их отношения.
— Хорошо, — вздохнула Тони, мужественно подавляя вспышку гнева. — И надолго ты исчезнешь?
— На день, на два. Не больше, обещаю.
— А как же дочь? — вновь рассердилась Тони. — Мы же хотели, чтобы это было наше великое искупление.
— Черт, даже не знаю. Может, скажем ей, что меня срочно вызвали к больной?
— Мы ничего ей не скажем. Ты сам будешь объясняться с Хедер. И с другими присяжными. И постарайся, — язвительно добавила она, — чтобы это звучало более убедительно, чем со мной.
Итак, он оправдывался перед дочерью один.
— Я знаю, так неудачно вышло… Но ты должна понять, я врач, и я сейчас очень нужен этой больной.
— А мне как будто нет! — пробурчала девочка и попросила: — А можно мне с тобой поехать? Я не хочу здесь одна оставаться.
Адаму стало не по себе.
— Малыш, я только туда и обратно. Заеду в клинику, посмотрю, как она там, — и тут же назад. Будь другом, пригляди пока за мамой, а?
Дочь опешила и с обидой воскликнула:
— Пап, ты шутишь, что ли!
26
Изабель
Реймонд уже дал дочери практически все, что мог. Его запас знаний был, можно сказать, исчерпан. Самое лучшее, что он мог ей теперь предложить, была опора и поддержка. А также защита от внешних раздражителей. Иными словами, из тренера он потихоньку превратился в группу поддержки.
Убедившись, что она прекрасно подготовилась к экзамену по всемирной литературе, он предложил поехать развлечься в кегельбан. Зал для боулинга был похож на пещеру, от стен которой эхом отражались неслаженные вопли зрителей и грохот сбитых кеглей. Отец с дочерью присели на скамейку, чтобы зашнуровать потрепанные тапочки, взятые напрокат. Реймонд окинул взглядом зал, и лицо его вдруг исказилось от гнева.
— Какого черта он здесь делает?
— Кто, пап?
— Да твой обожатель, мистер Прилипчивый Прахт.
— Джерри здесь? — обрадовалась Изабель.
Надо же! А ведь она все лето провела одна, пытаясь примириться с тем, что никогда больше с ним не увидится. И вот он, как снег на голову, в каких-то тридцати шагах, все такой же веселый и энергичный — явный лидер в своей небольшой компании. Она не могла думать ни о чем другом. Но отец не позволил ей ничего предпринять, он уже был тут как тут, с двумя большими стаканами в руках.
До оплаченного ими сеанса оставалось не более пяти минут.
Джерри играл на девятой дорожке, а на шестой и двенадцатой, похоже, дело близилось к концу. Изабель быстро смекнула, что и в том, и в другом случае у них есть все шансы оказаться от него так близко, чтобы он ее заметил. А тогда уже отцу некуда будет деваться: не станет же он на людях хамить сыну ее научного руководителя.
Джерри стоял на стартовой позиции и держал шар у щеки, готовясь к броску. Глаза его были устремлены на первую кеглю в конце дорожки. Он сделал выпад и метнул шар, ловко балансируя, чтобы не выскочить за линию. Бросок оказался метким, кегля повалилась, увлекая за собой все остальные. Приятели отреагировали радостными криками:
— Класс, Джерри! Так держать!
Изабель, под впечатлением от его ловкости и меткости, машинально крикнула:
— Отличный удар, номер сто девяносто четыре!
Герой обернулся, заметил девушку и радостно воскликнул:
— Привет! Давно не виделись! — Он немедленно двинулся к ней. — А ты откуда мой номер знаешь?
— Купила журнал, целый доллар истратила. Санчо должен быть доволен, ты его не подводишь,
