то спишет на то, что мы собственным страхом привлекаем к себе неприятности. Скорее всего, правы и те, и другие. Наш страх любезно берёт за руку намерение гаишника поймать «добычу», и потом эти двое – страх и намерение крутят и вертят свой дорожный спектакль. Именно о таком посте ДПС Чувилов заранее предупредил Глеба. Фотографии беглеца были на каждом углу, а после побега от тёмных наверняка разослали дополнительное усиление. На предыдущих постах машин было непривычно много. До дачи оставалось не более двадцати минут спокойной езды.
Метров за 50 до будки ГАИ взвился вверх полосатый жезл хранителя дорожного порядка. Проскочив лишних несколько метров, Чувилов выпрыгнул из машины навстречу офицеру, однако тот направил профессора внутрь поста, а сам медленно побрёл к машине.
Глеб часто обращался к своим Богам, чувствуя родственную заботу могучих повелителей природы. Воспитанный не как раб чужеземного Бога, а как внук достойных пращуров, суть древних богов, он почему- то в самые трудные минуты звал женское начало. Странным образом получается, что мы кричим «мама», несмотря на то, что помощь отца могла бы пригодиться гораздо сильнее. Вот и сейчас он взывал к матери небесной, не той богоматери обычной земной, что родила достойнейшего из людей, а к первозданному потоку женского порождающего начала. С губ шёпотом слетел дивный божественный букет, доселе не произносимый никем.
«Государыня Макошь славная, Лада матушка Богородица, Жива Светлая всепрекрасная, помогите трижды правому, отведите очи ворога, соплетите для нас путь-дороженьку». Гимн при этом был всего лишь тихим небесным сопровождением того, что смог и делал сам человек.
Почувствовав упругий комок пространства между ладонями, Энергетик уловил мерность этой невидимой энергетической субстанции и постарался слиться с ней воедино. Вибрация на более высоких частотах сопровождалась сильным шумом в обоих ушах и телесным тремором, беззвучно содрогавшим всё тело.
Пухлое, рыжеволосое лицо постового с запоминающимся тройным подбородком смотрело прямо на Корчагина. Точнее сказать, на то место, где плавно вибрировал моголинян. Рыжий видел пустую машину, полный комплект документов и трезвого водителя. В свою очередь Чувилов видел на посту разосланную ориентировку на беглеца. Фотография Глеба трижды украсила дверь, стенд и стену дорожного домика блюстителей закона. Вялая боль сковала сухожилия ног, когда Сергей Харитонович разглядел снующего по открытым окнам автомобиля красновласого лейтенанта.
Решение сложнейших университетских задач показалось ему милым развлечением в сравнении с неразрешимой жизненной головоломкой. Денег было слишком мало, а телефон генерала Агафонова был специально записан лишь на обороте старой архивной книги. Бежать бессмысленно, говорить правду смешно, глупо и недопустимо. Отсутствующий взгляд ничего не фокусировал, мозг перестал обрабатывать картинку окружающего мира, лишь слуховые рецепторы различили вдалеке спасительную фразу, вернувшую учёного-исследователя к обочине Ленинградского шоссе:
– Счастливого пути…
Непослушные ноги на удивление быстро донеслись до машины, и через двадцать секунд пост ГАИ растаял в серебристом прямоугольнике зеркала заднего вида. Взгляд не хотел, да и не мог оторваться от заднего сиденья, не желая верить увиденному. Вместе с опасностью быть задержанными исчез и сам Глеб! Машина, процарапав водительской стороной дорожный отбойник, резко нырнула вправо, но чьи-то ловкие и сильные руки выпрямили руль летевшей в кювет иномарки.
– Харитоныч, ты что как девчонка поплыл? – полукрик знакомого голоса вырвал из глубокого ступора, встряхнул и вернул к жизни. Порыв сильных эмоций смешался с криком и выдавил Глеба в привычный вибрационный режим.
– Поплыл, сынок, – рассматривая появившегося Энергетика, пробурчал Хран, – сто раз слышать, тысячу раз читать, а вот когда столкнулся в яви, не понял и не поверил… Эх…
За несколько минут постаревшие глаза Чувилова веяли усталостью, страхом и восхищением одновременно.
Шумел дождь. Временами он затихал, и тогда большие редкие капли пробегали по железной крыше автомобиля. А потом снова тянулся монотонный шелест. Профессор достал из бардачка старенький телефон Нокиа и прислонил к уху:
– Здравствуй, Денис Петрович, ты один сейчас?
Динамик телефона работал отменно, и слова человека на другом конце провода эхом разлетались по всему салону машины. Голос показался Корчагину до боли знакомым, но мало ли, что покажется, особенно сейчас.
– Привет, дядя, – ответил молодой человек.
– Я, верно, редко посвящал тебя в свои дела и дела твоего покойного отца, но сейчас, сынок, пришло время. Прошу тебя, бросай все свои заботы и приезжай туда, куда мы собирались перевозить библиотеку…
– Я сейчас не могу, Серёж, ты же знаешь, как меня полоскают из-за побега…
– В этом я тебе помогу…
– Как поможешь? Расформируешь всех силовиков страны, – засмеялся парень на другом конце провода. – Я уже запутался, куда ходил, кому докладывал и с кем общался…
– Говорю же, Денис, приезжай. Если хочешь, это даже не просьба, а приказ! Ситуация непростая, ты невольно стал её участником, я тебе на многое открою глаза. Поверь, ты сейчас как ребёнок с коробком спичек, который пытается осветить себе путь в длинном подземелье. Кроме того, ты мне сейчас нужен, как никогда. Прошу тебя, не отказывай…
– Я очень хотел бы тебе быть полезен…
– Жду тебя…
– Не знаю, что делать, Серёж…
– Вот поэтому я тебе и звоню…
– Хорошо, сейчас освобожусь от начальства. Ты прав, по-видимому…
– Давай, только осторожненько, – заключил Сергей Харитонович…
Молчание длилось долго. Глеб воспользовался своими новыми возможностями и без труда получил образ того, с кем общался по телефону Чувилов. Случайность? А может быть, просто «светлые» специально устроили всё так, чтобы следователем был именно племянник Храна?
– Вы уверены на сто процентов в своём племяннике? – решился наконец Корчагин.
– Ну, конечно…
– Он знал заранее, кто я такой?
– Нет, сынок, не знал. Мы и сами до конца не были уверены, что ты это ты. Вместе будем объяснять, ему тоже пришло время снять плёнку с картины мира.
– Так это всё случайно?
– Можно и так сказать, хотя ты же уже знаешь лучше меня, что никаких случайностей не бывает…
– Ну да, ну да, – задумчиво покачал головой бывший детектив и, прикрыв глаза, замолчал, поглощенный чем-то своим, не связанным с произносимой словесной мишурой.
Загородный дом профессора с виду ничем приметным не отличался. Достаточно большой, но без присущих нынешним мажорам излишеств, которые нарушают технологию строительства и долговечность сооружения. Коричневая крыша, бежевый сайдинг, пластиковые окна, надо заметить, без решёток. Выделялось крыльцо. Двусторонние ступени были обрамлены коваными поручнями в цвет меди, а четыре несущих опоры, выделанные ручной лепниной, напоминали старинные дворцовые подъезды.
Большие и светлые помещения внутри дома удивительно лаконично сочетались с маленькими хозяйственными отделениями и спальнями. Почти из центра дома на второй этаж вела широкая деревянная лестница, придававшая интерьеру особенный шик.
Глеб устроился возле камина и задремал. Несмотря на то, что он уже научился подключаться к «небесной электростанции», одаривающей неограниченным потоком энергии Творца, тело материального мира требовало отдыха.
Корчагину показалось, что он только на мгновение прикрыл глаза. Однако в каминной стало куда темнее, а огонь камелька успел затухнуть. На остывавших углях медленно нарастал пепел. Было тепло и уютно. Сумрак заполнял жилье, и только бледный отсвет большого окна освещал сидевшего у очага профессора. Он не двигался, прислонившись к гладкой деревянной стене. Чувствуя, что не может заснуть,
