по спальне и не могла найти ответа на один-единственный вопрос: зачем?
Утром, голодная и злая, вышла я бегать с командой Деррика, изо всех сил стараясь не сорваться на посторонних людях. Слава богу, мне это удалось, но с каким титаническим трудом! В голове крутилась крылатая фраза: «Нет, просто хочется рвать и метать, рвать и метать!» Я бы с громадным удовольствием кого-то порвала или, в крайнем случае, пометала бы тяжелые снаряды в брюнетистую голову.
Понимая, что сейчас опасна для окружающих, я ушла в тренировочный зал, но вскоре следом за мной туда притопал Деррик и предложил бой на мечах. Кто бы отказался от столь заманчивой возможности? Явно не я! Где-то минут через десять-пятнадцать мой партнер начал отвлекаться, и только я собралась спросить, в чем дело, как у двери раздались хлопки в ладоши и знакомый голос произнес:
— Рад, что тебе уже намного лучше!
Мгновенно развернувшись на звук, я увидела Кондрада, прислонившегося плечом к дверному косяку и с улыбкой наблюдающего за нами. На ловца и зверь бежит! Я протянула руку к Деррику и потребовала:
— Меч!
Получив оружие и положив на пол, я ногой отбросила его к Кондраду со словами:
— Защищайся!
Он наклонился, подобрал меч и, вставая в стойку напротив меня, заметил:
— Хорошо выглядишь.
Я зашипела от злости, представив, как «хорошо» выгляжу со всклоченными волосами, потная, красная от бешенства и булькающая от ярости. Класс! Мурлин Мурло отдыхает и нервно курит в сторонке. Не раздумывая ни секунды, я атаковала. Кондрад парировал выпад и спросил:
— И чем же вызвано твое плохое настроение?
— Ты сбежал и бросил меня здесь, — проинформировала я его о первой причине своего неудовольствия. На что зеленоглазый паразит невозмутимо пожал плечами, умудряясь при этом отбивать удары, и сообщил:
— Неправда. Мне необходимо было уехать по делам, а тебе следовало долечиться и прийти в норму.
Его ответ взбесил меня еще больше, и я усилила натиск, прошипев сквозь зубы:
— Это теперь так называется?
— Что ты имеешь в виду? — искренне удивился Кондрад.
— Я имею в виду, что ты свалил, не предупредив, и бросил меня здесь на растерзание Ниале! Кроме того, оказывается, ты заказал платье, и у нас скоро официальная помолвка!
— И что тебя конкретно не устраивает? — полюбопытствовал мужчина.
— Все! Ты, видимо, считаешь, что курица не птица, а женщина — не человек. Не стоит ее и спрашивать о согласии. Так вот, ставлю тебя в известность: я против, и свои грандиозные замыслы можешь осуществлять с Коброй, тем более что платье она уже померила!
Кондрад так поразился, что даже чуть не пропустил удар, но все же вовремя уклонился и спросил:
— Кобра… это кто?
Фыркнув, я объяснила:
— Твоя разлюбезная леди Мариаса!
Тут уже начал злиться он, когда до него дошло все, что я сказала. И каким-то неуловимым движением Кондрад выбил у меня меч и прижал к себе. Причем наученный предыдущим опытом, прижал так, чтобы я не могла ненароком пнуть, стукнуть или тактильно ознакомиться с его достоинством. Подергавшись и убедившись в бесполезности попыток, я замерла и стала ждать продолжения беседы, которое не замедлило последовать.
— Илона, успокойся и не дури! — приказал Кондрад, видимо окончательно потеряв серое вещество. Естественно, его требование вызвало противоположный эффект.
Я начала выкручиваться с удвоенной энергией и шипеть сквозь зубы:
— Отпусти немедленно!
— Отпущу, когда ты меня выслушаешь! — заявил этот тип, еще сильнее сжимая и притискивая меня. Стало довольно неудобно и больно, а поскольку мазохизмом я не страдала, то соблаговолила согласиться:
— Дерзай!
И он дерзнул:
— Во-первых, в одном ты права — я действительно сбежал от тебя. В свое оправдание хочу напомнить, что я мужчина и ничто человеческое мне не чуждо, а ты постоянно испытывала меня на прочность. У меня был выбор: уехать или наброситься на тебя подобно зверю и причинить боль. Как видишь, я выбрал первый вариант, и хотя чувствую себя немного виноватым, зато не стал подонком, воспользовавшимся расположением девушки. — Кондрад сделал паузу, после которой продолжал: — Если ты брезгуешь надевать платье после Мариасы, то я немедленно отдам приказ сшить другое. Конечно, это займет время, зато ты будешь довольна. И в-третьих, не понимаю, почему ты так сопротивляешься браку со мной. Ты же сама призналась, что любишь. Что же тебе мешает?
С трудом отвоевав пару сантиметров, я задрала голову и, встретившись с испытующим взглядом зеленых глаз, спросила:
— А ты меня любишь?
Он отвел взгляд и ответил вопросом на вопрос:
— Это имеет какое-то значение?
— Имеет! — подтвердила я, рассматривая бесстрастное лицо любимого мужчины, который колебался между выбором: соврать или сказать правду.
Наконец Кондрад выдал следующее:
— Это к делу не относится, следовательно, не вижу смысла обсуждать и тратить время.
На душе стало горько, тоскливо и пусто. Не желая показывать свое испорченное настроение, я опустила голову и потребовала:
— Отпусти, пожалуйста!
И, почувствовав, как разжались его руки, отошла и тихо сказала:
— Если человека кусает вампир, он становится вампиром. Такое ощущение, что тебя искусал дебил, если ты думаешь, что наши отношения не важны и «К делу не относятся»! — И, вновь поймав его взгляд, отчеканила: — Я не выйду за тебя замуж!
Данное заявление Кондраду пришлось не по нутру. Он принялся сверлить меня взглядом в надежде, что сразу испугаюсь, подниму лапки и сдамся на милость победителя. Обломись! Такое я проходила в раннем детстве, когда папа пытался достучаться до моей совести, в то время сладко посапывавшей во сне. Так что опыт по выдерживанию взглядов у меня был богатый. Его зырканье особого впечатления не произвело. Вскоре мне надоело ждать каких-либо объяснений, и я направилась к двери, собираясь продолжить тренировку. Уже взялась за ручку, когда меня догнали его слова:
— Не испытывай мое терпение вновь! Ты женщина и обязана подчиняться!
Лучше бы он меня ударил, ей-богу! Все наши разговоры по дороге и рассказы о моем мире не донесли до его тупой головы одну простую истину: меня нельзя заставить, но можно уговорить.
Развернувшись и смерив Кондрада взглядом, я сообщила ему:
— Женщина — это звучит гордо!
И тут же получила отповедь:
— Женщина — это звучит громко, капризно и бестолково. Илона, перестань сопротивляться и тратить силы попусту. Все равно будет так, как я хочу.
С неимоверным трудом подавив желание брякнуть: «Сам дурак!» — и подойдя к делу с литературной точки зрения, пришлось процитировать ему Державина: «Осел останется ослом, хотя осыпь его звездами: где должно действовать умом, он только хлопает ушами», — и разжевать подробнее, видя, что до него не дошло:
— Для непонятливых субъектов объясняю на пальцах. Видишь средний?
Показав Кондраду упомянутый палец, я рассчитывала, что он вспомнит рассказ о неприличных жестах моего мира. Расчет оказался верным: на память он не жаловался и взбеленился практически мгновенно,
