сопротивление, этот же показался мне совершенно однородным на всех его участках. Может быть, так было потому, что я сумел нейтрализовать воздействие сверкающего тумана, который в обычных случаях накапливался вокруг адепта и сильно осложнял ему жизнь? Возможно. Миновав второй промежуток, я позволил себе оглянуться на Иду. Как она там?
Лучше, чем раньше. Гораздо лучше. Ее действия перестали напоминать движения слепого. Она свернула в следующем промежутке и обходила черный сегмент, мешающий ей выйти на участок, ведущий к разрыву в центральном круге. Можно было только порадоваться тому, что в Сломанном Лабиринте есть возможность выбирать из нескольких различных маршрутов. Иде придется пройти чуточку более длинный путь, но зато она останется жива.
Когда я шел вдоль Великой Дуги, Сломанный Лабиринт попытался накапать мне на мозги, но я проигнорировал его жалкую попытку. Все, что могла выставить против меня эта хреновина, и в подметки не годилось испытанию в оригинальном узоре. Я повернул на нужном участке, прошел через разлом в Последней Вуали, подождал, пока Ида сделает несколько последних шагов — и вышел в центре следом за ней.
Ида измождено опустилась на землю. Ожидая, пока она немного придет в себя, я еще раз окинул взглядом Сломанный Лабиринт. Может быть, мне показалось, но он стал немного светлее. Во всяком случае, спокойнее.
«Что, гаденыш, притих? — Подумал я. — Ты чуть не угробил мою ученицу. Не будь ты нам так нужен, я бы с тобой разобрался… по Брандовскому методу.»
Лабиринт никак не отреагировал на мою угрозу. Очевидно, он хорошо осознавал свою полезность.
— Спасибо. — Сказала Ида.
Я повернулся.
— Почему ты не повернула там, где нужно?
— Я ничего не видела…
— Я так и подумал. Туман ослепил тебя?
— Да… Спасибо. — Повторила она. — Если бы не ты…
— При чем тут я?
— Ты еще больше стабилизировал его. Я ничего не видела, но я почувствовала, как ты вступил в разлом. Лабиринт как будто вздрогнул, весь… Сопротивление стало не таким сильным. Я снова начала видеть.
— Идти стало легче, когда я вошел в Лабиринт?
— Да. Намного.
— Интересно, почему так произошло… — Я задумался. — Как ты думаешь? Потому, что я бессмертный, или потому, что я ношу в себе первоначальный образ?
— Может быть, и то, и другое?
— Сейчас проверим.
Я вызвал Знак. В то же мгновение по его искаженному подобию прокатилась волна — на этот раз наполненная не тьмой, а светом. У меня возникло отчетливое ощущение, что этот Сломанный Лабиринт присмирел окончательно. Конечно, все вернется на круги своя, когда мы с Идой покинем его, но теперь я, по крайней мере, знал, как его укрощать.
— Когда у нас следующий стабильный период? — Спросил я.
— Я должна взглянуть на записи. — Ида показала на папку с бумагами, оставленную за пределами образа.
— Ну так пойдем. — Я взял ее за руку. Мир смазался, и мы оказались снаружи. Я обернулся. Огни погасли, свечение стало слабее, но у меня возникло совершенно отчетливое ощущение, что этот Сломанный Лабиринт внимательно, с долей опаски, наблюдает за мной. Словно испорченный мальчишка, впервые попробовавший ремня.
— Я еще вернусь. — Предупредил я его. Свечение едва заметно дрогнуло.
— Следующий период — через три месяца. — Сообщила Ида, просмотрев свои бумаги.
Я потянулся за колодой.
— Надо бы порадовать Магистров.
…Из тридцати четырех учеников, которых Магистры привели с собой, до центра добралось тринадцать. Не такой уж плохой результат, учитывая, что среднее число выживших никогда не превышало двадцати процентов. На этот раз до финиша добралось больше трети участников, но я отдаю себе отчет в том, что, не стой я в центре Сломанного Лабиринта в то время, когда они его проходили, не выжил бы, скорее всего, ни один из них.
Я двинул вперед пешку. Джулиан, почти сразу же — свою.
— А вот любопытно, — сказал я, выводя коня на стратегический простор, — почему Аваллон не располагает огнестрельным оружием?
Пешка Джулиана прыгнула на четвертую линию.
— Старая история, — сказал дядя, провожая глазами моего слона. — В Амбере они тоже не стреляли. — Он вывел из стойла коня. Я двинул пешку, чтобы защитить слона.
— В конце концов дедуле удалось найти заменитель пороха. — Заметил я. — Именно так вы и выиграли битву на склонах Колвира, когда вас штурмовали легионы Хаоса.
Джулиан скептически приподнял бровь и двинул второго коня.
— Что-то не так, дядя? — Поинтересовался я, делая ход очередной пешкой.
— Корвин всегда любил прихвастнуть. Мы выиграли эту битву без него.
— Да ну? — Я улыбнулся.
— Подумай сам. Под Колвиром столкнулись две полумиллионные армии. Притом на стороне Хаоса было большое количество демонов, виверн, мантикор…
— Драконов…
— Я бы не назвал этих тварей драконами. Они были покрыты перьями и не превышали длинной десяти-двенадцати футов.
— Неважно, как их называть.
— Неважно. — Согласился Джулиан. — У Корвина было всего две-три сотни автоматчиков. Обучавшихся стрельбе пару месяцев. Вдобавок, у каждого из них было при себе лишь несколько запасных рожков. Чтобы убить хотя бы одну мантикору, необходимо всадить в нее как минимум половину обоймы. Вот теперь и подумай, мог ли маленький отряд автоматчиков повлиять на это сражение.
— Надо учитывать психологический эффект. — Возразил я, невольно принимая роль дедушкиного адвоката. — Создания Хаоса никогда не видели огнестрельного оружия. Их мог напугать грохот выстрелов…
— Что-что? — Джулиан сделал вид, что не расслышал. — Ну-ка, повтори еще раз, кого там напугал Корвин своими пукалками? Демонов или виверн? А может быть, мантикор?..
— Ты пользуешься тем, что меня тогда еще на свете не было и я этой битвы не видел. — Я осуждающе покачал головой. — Нечестно.
— А я эту битву не только видел, но и участвовал в ней, и поэтому поверь мне на слово: стрелки Корвина, хотя и отвлекли на себя один из отрядов противника, ничего в этом сражении не решили и решить не могли.
— Но вы победили!
— Да. — Джулиан кивнул. — Мы победили. А знаешь, почему?
— Скажи мне.
— Потому что сражением руководил Бенедикт.
— Но перед тем, как подошел Корвин, вы отступали…
— Это был стратегический маневр. Мы поднялись на гору, а затем, когда резерв Бенедикта ударил в тыл противнику, перешли в атаку и, используя преимущество в высоте, быстро прорвали фронт врага.
— И где же находился этот резерв?
