— Так что же случилось этим летом?
Задавая подобный вопрос, Мэллой как бы подразумевал, что случившееся не отражено в отчетах.
— Нам повезло. Мы следили за кое-какими людьми в Гамбурге, и тут вдруг всплывает Джеффри Бреммер.
— Это я уже понял. Тайные переговоры с неонацистами. Вот только зачем?
— Этим летом на имение Корбо был совершен налет. В газеты информация не попала, но нам известно, что погибли трое его людей и еще двое телохранителей получили ранения. Я полагаю, он хочет добраться до тех, кто это сделал, и поэтому обратился к наемным убийцам. Правда, не знаю, возглавляет ли Ксено эту группу лично, или просто руководит операцией. Это все, что мне известно. Прошлым летом Корбо постоянно охраняли пять человек. Теперь затрудняюсь сказать, сколько людей на него работает. Одни приезжают, другие уезжают. По нашим оценкам, в его службе безопасности от тридцати до тридцати пяти стволов.
— Он охотится за кем-то, или у Корбо просто мания преследования. Может, в прошлогоднем начете участвовал кто-то из наших?
— Возможно, свободные художники, но точно не знаю. Когда появились грабители, Корбо был в городе, на великосветском приеме. Ему позвонили, сообщили, и он отправил группу на перехват. Не уверен, что он вообще появлялся там во время перестрелки.
— Может, им нужен был не Корбо. Возможно, они явились за какими-то редкими книгами.
— Если ты решил заработать несколько тысяч на редких картинах и книгах, есть более легкие варианты, поверь. Хочешь получить миллион, не задавая лишних вопросов, — тогда тебе нужен Корбо.
— Но не против тридцати пяти стволов.
Уайтфилд улыбнулся и покачал головой.
— Только не в наши дни. — Затем он заерзал на сиденье и отпил глоток виски. — Я так понял, выезд у нас во вторник в четырнадцать тридцать?
— Рад видеть, что Управление держит руку на пульсе.
— Стараемся. Буду ждать тебя в вагоне первого класса; поезд отправляется с главного вокзала Цюриха в двенадцать ноль три. Ты сможешь сесть в него в двух разных точках по пути, но главное — произвести передачу до того, как мы войдем в здание аэропорта. Дальше я пронесу все сам и верну после таможни. В случае чего связь по этому телефону.
Мэллой взял мобильный телефон, который протянул ему Уайтфилд, и нашел в адресной книге номера Уайтфилда и Гаррисон. Ввел в мобильник свой домашний номер и номер сотового телефона Гвен.
— Какие идеи о том, что при тебе будет?
Уайтфилд довольно улыбнулся.
— Ну, во всяком случае, мне было сказано, что штука в обращении очень удобная, компактная, легкая и весьма ценная для важных людей.
— Мы живем в демократическом обществе, Боб, помнишь? Каждый человек важен.
Уайтфилд снова улыбнулся, затем поднялся из кресла, давая понять, что встреча закончена.
— Но некоторые все же важнее остальных, Ти-Кей. Намного важнее.
Глава 04
Первые люди появились на горизонте сразу после восхода солнца. Все утро они двигались по пыльной дороге из Иерусалима в Кесарию, вытянувшись длинной неровной цепочкой. Это были не воины: пришли евреи без оружия. Они носили грязно-белые халаты и одеяла через плечо, рядом с одеялом свисал на веревке сосуд из тыквы, по-видимому наполненный водой. Вот и все снаряжение, и за ними, похоже, никаких припасов не везли. Поначалу казалось, что евреи направляются прямо к городским воротам, но они вдруг резко свернули и зашагали вдоль стены, прямо туда, где находился дворец наместника и его супруги. Даже прибыв на место, они продолжали притопывать ногами. К ним присоединялись сотни и тысячи. Все напевно выкрикивали слова на каком-то непонятном Прокуле языке.
— Что они хотят, госпожа? — спросил девичий голосок. Прокула обернулась и увидела одну из наложниц мужа, четырнадцатилетнюю рабыню из Египта, которая, явно нервничая, смотрела в окно на бородатых мужчин.
— Тебе нечего бояться, дитя мое, — мягко ответила Прокула. — У них нет оружия.
В тот вечер за трапезой Пилат принимал послов Ирода Антипы. Они просили наместника почтить своим присутствием в Перее их правителя, который собирался отпраздновать шестидесятилетие. Послы находились в городе вот уже несколько дней, но только сегодня Пилат согласился их принять. Ему совершенно не хотелось посещать Антипу — тот должен первым нанести ему визит. Впрочем, все обстояло не так просто: отцом Антипы был Ирод Великий, водивший дружбу с самим Августом, к тому же ходили слухи, что в прошлом году сын его навещал Тиберия и пробыл в гостях несколько дней. Антипа не подчинялся наместнику Иудеи, но, разумеется, сам Пилат не отчитывался тетрарху в своих действиях. Они были равны, только один являлся солдатом на службе римского императора, а другой — наследным принцем и его союзником.
Пилат отдал должное вину и становился все веселее, хотя до сих пор так и не решил предпринять путешествие в Перею. Послы, не желая возвращаться к Антигге с отказом, осторожно обходили появление десяти тысяч евреев, разбивших лагерь прямо у городских стен, и говорили о прелестях жизни, которыми славился Восток. Упомянули и о том, как спокойно в городе Тивериаде: ни единого случая волнений или возмущений среди местного населения. Намек был прозрачен и ясен: Антипа знал, как обходиться с евреями, а потому может сослужить хорошую службу и стать верным другом и помощником нового, еще неопытного римского наместника.
Пилат проигнорировал эти намеки и ответил вопросом, на который уже знал ответ:
— Вероятно, отсутствие достаточного количества евреев в городе объясняется тем, что построен он был на месте иудейского кладбища?
В этом крылось завуалированное оскорбление, и в ответ главный посланник тоже решил показать зубы.
— Многие вещи оскорбляют наиболее правоверных из них. Порой даже такие с виду незначительные мелочи, как маленькая бронзовая голова.
Пилат небрежно пожал массивными плечами.
— По моему опыту, люди ко всему привыкают. Причем не только евреи! Я сам, проснувшись сегодня утром, вдруг обнаружил, что город мой осажден двумя легионами мужчин, явившихся сюда без припасов и оружия. Видно, решили победить меня, вознося молитвы своему богу.
— Будете говорить с ними, наместник? — спросил один из послов; в голосе звучало неподдельное любопытство.
— Даже не собираюсь. Я лучше подожду, когда их бог заговорит со мной!
Один из послов рассмеялся.
— Что же он должен сказать вам, чтобы вы изменили это свое решение?
Настал черед Пилата смеяться.
Думаю, что кроме землетрясения или молний нечего и ожидать.
— Долго им все равно не протянуть, — заметил один из гостей. — Ни еды, ничего, это просто невозможно.
— А вот я не уверен, — возразил ему другой. — Они самые настоящие фанатики, эти евреи из Иерусалима.
— Пусть себе молятся до тех пор, пока голоса их не станут песком, злобно заметил Пилат. — Императорский штандарт, который я водрузил на прошлой неделе, останется в Иерусалиме, пока жив Тиберий. Может, это не по нраву их пустынному богу, зато это нравится мне!
Послы подняли чаши и выпили за здоровье Понтия Пилата. Закрепляя успех, наместник заявил
