этикетки с прозрачной жидкостью.
– Уж не в чеченском ли мы ауле? – спросил Шатунов.
– Сегодня мы будем угощаться настоящим хашем и соответственно натуральной домашней водкой. Хозяева говорят – семьдесят градусов!
– Несказанно рад. А вы уверены, что данное угощение придется по вкусу моему желудку?
– Некогда выбирать. Мы с вами почти что в боевых условиях.
Он увидел, как у Шатунова взлетели брови.
– Что, опять Рублевка?..
– Не опять, а еще, – невозмутимо ответил Кушаков. – Может, все-таки сначала отведаем закусок?
– Да не голоден я! Ради бога, не тяните резину! – взорвался Шатунов.
– Как вам будет угодно, Сергей Васильевич. Но то, о чем я вам сообщу, боюсь, надолго отобьет у вас аппетит. Во-первых, ни один из крупнейших собственников, кому были направлены предложения помочь личными финансами отечеству, пока никак не отреагировал. Во-вторых, взгляните на этот документ. – С этими словами Кушаков протянул вице-премьеру копию ультиматума жителей Рублевки, который лишь мимоходом упоминался в сообщениях прессы.
Шатунов быстро пробежал глазами текст.
– Получается, они раскусили наш замысел?
– Именно, – спокойно ответил Кушаков, дожевывая редиску. – Кроме того, группа самозваных активистов во главе с некогда известным банкиром Духоном и невесть откуда взявшимся там предпринимателем с Урала Демидовым созывают собрание жителей Рублевки. В-третьих, вы обратили внимание, что в прессе, в отличие от текста ультиматума, пока молчок о психотронном оружии, которое там было применено? Сдается мне, что неспроста. Своим ультиматумом, адресованном непосредственно мне другим представителем спецслужб и в котором это оружие как бы главный обвинитель, они намекают, что возможен торг... Но лично я считаю, что торг неуместен.
– А вы представляете, что грозит нам, да и всей стране, если общественность, Запад прознают, что на Рублевке применялось психотронное оружие? Скандал мирового масштаба.
– Вы абсолютно правы, Сергей Васильевич. Однако то, что они там, на Рублевке, до всего докопались, здесь, в Москве, не имеет никакого значения. Пусть себе там знают. Главное, правильно информировать прессу и общественность, в том числе мировую. Однако и тут у нас тоже возникли кое-какие сложности...
– Что вы имеете в виду?
– Извините, у нас прокол с прессой. Копают вовсю.
– У вас вечно прокол с прессой.
– Неправда. Например, ваше, так сказать, дорожное происшествие, когда человек погиб, удалось замолчать. Я, конечно, не уверен, что оно все-таки не всплывет, но пока...
– Понятно, куда вы клоните. Лично я вам бесконечно благодарен, – стушевался Шатунов. – Но в истории с психотронным воздействием на людей вы сами по уши. Сами догадываетесь в чем.
– Прошу заметить – все делалось исключительно с вашего благословения. В конце концов, президент не меня, а вас оставлял на хозяйстве. Крепость вашей твердой руки проверял... – Генерал машинально отодвинул тарелки, которых уже наставили чуть ли не в два яруса. Он понимал, что подобный разговор рано или поздно неизбежен, но никак не планировал его сейчас. – И потом, Сергей Васильевич, если честно, мне далеко не все нравится, что делают, так сказать, мои соратники. Например, ищут нового кандидата в преемники. У вас глаза на лоб полезли? То же самое и со мной случилось, когда узнал...
Шатунов действительно не скрывал своего удивления. Чтобы директор СНБ пошел на подобную откровенность? Такое невозможно в принципе! Или у самого рыльце в пушку во всей этой истории. Или хитрит. Прощупывает. До какого предела, мол, пойду. Оставив без каких-либо комментариев новость про еще одного выдвиженца в президенты, вице-премьер попытался вернуть разговор в прежнее русло:
– Меня прежде всего волнует лицо государства. Я опять о
– Нашей! – мигом перебил его Кушаков. – Нашей.
«Все-таки тяжело с этими людьми разговаривать. Даже с президентом легче. Даже с Дрейфом», – непроизвольно пришло на ум преемнику.
– Понятно. Стало быть, санкция получена, – хитро улыбнувшись, уточнил Кушаков.
– Какая еще санкция? – опять встрепенулся Шатунов.
– Да не волнуйтесь вы, Сергей Васильевич, я просто так, к слову...
В этот момент раздался стук в дверь. Шатунов, вздрогнув от неожиданности, вопросительно взглянул на собеседника.
Официант поставил на стол две глубокие фарфоровые миски с дымящимся хашем. Шатунов ощутил непривычный запах.
– А это вообще-то съедобно? – подозрительно морщась, спросил он. – Из чего делается этот супчик?
– У нас в стране все съедобно. Если блюдо правильно приготовить, – философски заметил Кушаков. – Это я в иносказательном смысле. А блюдо из разваренных говяжьих ножек и требухи. Должен вам заметить, это блюдо на Кавказе издавна считается лечебным. Хашем исцеляли гастрит и даже язву желудка...
– Сейчас я пожалею, что у меня нет язвы, – натянуто засмеялся Шатунов. Он наперед знал, что сейчас скажет директор CНБ.
– Не волнуйтесь. С такой жизнью? Будет.
– Так, Петр Семенович! Давайте от говяжьих ножек вернемся к нашим баранам. Меня гложет один вопрос: для чего все-таки понадобилось использовать эти самые пси-генераторы? Это же сверхсекретное оружие, используемое в крайних случаях!
– Бог с вами, Сергей Васильевич, в каких крайних? Американцы, например, активно применили его в Югославии, в Грузии, в Украине, в Таджикистане. Да и мы кое-где тоже... Просто мы действовали без согласований.
– Вы так и не ответили на мой конкретный вопрос, – резко прервал собеседника вице-премьер.
– Отвечу. – Не обращая ни малейшего внимания на тон вопроса, Кушаков сделал паузу, вытирая салфеткой губы. – Нам нужны были доказательства того, что на Рублевке действительно произошла космогенно-биологическая катастрофа. И как ее следствие был введен карантин. Кроме того, мы решали и вторую важную задачу – до смерти напугать олигархов. Чтобы они стали сговорчивее и раскошелились, лишь бы выскользнуть из зоны бедствия...
– Ну и что из этого получилось?! – возмущенно воскликнул Шатунов. – Мы уже констатировали, что олигархи и не подумали раскошелиться.
– Увы, просчитались. Но, как говорится, еще не вечер.
– Ах, оставьте. Надо немедленно удалить из Зоны эти самые генераторы!
– И опять вы совершенно правы, Сергей Васильевич! Мы с вами думаем одинаково.
В кабинет вновь вошел официант, на сей раз с трубкой радиотелефона.
– Вам звонят, – обратился он к Кушакову.
Несколько минут тот внимательно слушал, не перебивая и не выражая никаких эмоций, разве что лоб его покрылся испариной.
– Ты представляешь? – не отключая трубку, генерал повернулся к Шатунову. От волнения директор АНБ перешел на «ты». – Они, видно, там с ума посходили. Сообщают, что жители Рублевки приступили к активному вооруженному сопротивлению. Какие-то мужики, пенсионеры с охотничьими ружьями, самодельными коктейлями Молотова, напали сразу на два фургона с пси- генераторами. Словом, вывели из строя. А ведь оборудование очень дорогостоящее!
– Жертвы есть? – в ужасе воскликнул Шатунов.
– Жертвы есть? – переспросил в трубку Кушаков. – Слава богу, нет. Что теперь делаете? Какие меры предпринимаете? Вот сообщают, что нападавшие объединились в колонну, подняли транспаранты, флаги и направились в сторону Жуковки. За ними движется колонна автомобилей, из окон которых, вот сообщают, тоже торчат флаги и транспаранты.
Свободной рукой Кушаков машинально потянулся за водкой и разлил ее по рюмкам. Если было бы возможно вообразить совершенно фантастическую ситуацию, когда вместо застолья двое чиновников оказались среди демонстрантов и подслушали, что говорят в колоннах, кое-что их, возможно, даже и порадовало бы.
...Акимыч с дедом Иосифом гордо шли впереди авангардной колонны и несли транспарант. Если бы у каждого через плечо не висело ружье, им, возможно, было бы легче, чем сейчас. Но свою слабость они никому не демонстрировали.
– А твой-то побрезговал с нами в колонне идти, – подзадоривал Акимыч деда. – Внучок, поди, на «Мерседесе» на демонстрацию отправился. Или «жигуленка» одолжил?
– На нем. На вороненом своем. Так они все на машинах сзади нас тащатся. Я таких машин сроду не видывал, – громко удивлялся дед Иосиф.
– Вот тебе налицо классовый водораздел между нами. Одно слово – олигархи, – не успокаивался Акимыч. – У них, небось, и обуви такой нет, чтобы по асфальту несколько километров протопать. Подошвы до дырок протрутся. – Сам он вышагивал в костюме, но в сапогах.
– Да бросьте, молодые люди, сквалыжничать, – оборвал дискуссию едва поспевающий за ними генерал Ордынский.
На нем был обветшавший от времени мундир, но все еще в приличном состоянии. Дед Иосиф хотя и приехал из культурного города Кутаиси, в своей горской фетровой шапочке выглядел спустившимся с гор.
– Не понимаете вы ничего. – Ордынский продолжал воспитывать приятелей. – Олигархи таким образом выражают свой публичный протест. Да, они на машинах! Но они их заработали! Вспомните, на каких машинах по нашей с вами Рублевке разъезжают чиновники! Чем не парад?! Но их машины на наши с вами налоги приобретены. Как говорят по ящику – почувствуйте разницу. Вот ты, Акимыч, был согласен им такие машины покупать?
– Нет, не согласен, – уверенно ответил Акимыч.
– То-то и оно. Олигархи, как и мы, свободные люди. Понимаете, мужики? Вот взять тебя, Иосиф. Если бы твоего внука Михаила осудили за какой-нибудь допущенный им шахер-махер, он бы и сам уже на такой машине не выехал. Он в других местах наверняка
