«Экпресс-новости». Не могли бы вы, уважаемый господин Шатунов, пояснить, что случилось с независимым журналистом Львом Багрянским? Какова его судьба и где он находится в настоящее время? – В конце зала возникла фигура миловидной молодой женщины в строгом бежевом костюмчике.
– Нет комментариев. Я вообще впервые слышу это имя, – резким тоном ответил вице-премьер.
– А почему вы так поспешно приняли закон о временной передаче в государственное управление активов крупных собственников?..
– Экономика страны не может стоять на месте, – не дав закончить вопрос представителю парижской «Фигаро», отрезал Шатунов. – Тем более что многие из так называемых собственников не проявили себя качественными управляющими.
– Корреспондент агентства «Рейтер» Гидеон Виттенберг. – В первом ряду буквально пред носом Шатунова встал очень молодой, изысканно одетый юноша с пышной шевелюрой. По каким-то неуловимым деталям завсегдатаи пресс- конференций предположили, что он впервые на подобном мероприятии. – Скажите, пожалуйста, мистер Шатунов, а это правда, что лично вы и некоторые члены правительства буквально вчера получили повестки в суд американского округа Колумбия?
Вопрос прозвучал для всех как взрыв бомбы.
На Шатунова было жалко смотреть. Действительно, накануне практически все руководство российского правительства и еще ряд чиновников получили повестки в американский суд. Вызовы были сделаны на основании исков, выдвинутых ушлыми адвокатами упрятанных на Рублевке бизнесменов, чьи партнеры работали и проживали в Европе и Северной Америке. Иски содержали обвинения в попытке незаконной экспроприации их собственности.
– Нет комментариев. Не знаю. Не получал. И вообще мы не признаем юрисдикции судов США.
«Все, конец! Спекся преемник. Лошадка сошла с дистанции, не добежав даже до середины», – удрученно подумал президент и, нервным движением нажав на кнопку дистанционного пульта, выключил телевизор. В президентский кабинет, как всегда без предупреждения, неслышно и со злорадной улыбочкой на лице вошел Крутов.
«Какая же гиена! Мгновенно проявился, как только запахло политическим трупом. А ведь наверняка сам приложил руку к фиаско Шатунова, – мелькнуло в голове президента. – Этот парень из „Рейтер“ вполне подходит на засланного казачка».
– Ну, что нового сообщишь?
– Новое только что показывали по телевидению, но хорошим это вряд ли назовешь, – уклончиво ответил советник. – Похоже, нервы у Сергея Васильевича сдали.
– Кто у него пиарщики? Порой в политике лучший ответ – это никакого ответа.
– Вы абсолютно правы, – поспешил согласиться Крутов. – На этот счет есть одно остроумное высказывание. Звучит оно примерно так: нельзя верить никакой скандальной новости до тех пор, пока не будет опубликовано официальное опровержение.
– А ты все остришь, Илья Ильич. По-русски твоя острота звучит куда лаконичнее: на воре шапка горит.
Президент пригубил любимый зеленый час в кобальтовой чашечке.
– Вопросы. Вопросы. Почему было принято идиотское решение лишить аккредитации этого... как его... Талбота? Он же все-таки шеф русского бюро Би-би-си, а не корреспондент какой-то районной газеты. Откуда взялись эти идиотские повестки в суд? Что за чай хлебал Листов? Что происходит, в конце концов?
– Ничего особенного не происходит. Лично я уверен, что Шатунов стремился во что бы то ни стало смягчить ситуацию, успокоить прессу. Но если не дано? Это же не прогулки по потемкинским деревням и не показательные стрельбы. Это все несколько тоньше. А с повестками я уже выяснил. Чушь собачья. Но надо же, неплохо кто-то закрутил. Оказывается, прибыл курьер в форме сотрудника американского посольства с этими самыми повестками. Его не пустили, мол, отправляй по фельдпочте. Тогда он уговорил сотрудницу общественной приемной – сто долларов всего цена – принять повестки. Ну а дальше молодой неопытный журналист раскрутил эту липу.
Президент искренне рассмеялся. Даже слезу утер.
– Согласись, Илья Ильич, от подобной шуточки никто не застрахован. Мне другое интересно. Кто это такой талантливый ставит подобные спектакли?
Президент подозрительно посмотрел на Крутова.
– Докладывают, что ищут.
– Ветер свищет, – скептически отреагировал шеф. – Накрыл себя медным тазом Сереженька. Уж лучше продолжал бы мотаться по регионам да красоваться на телеэкранах. Хотя пресс-конференция тоже собрала немалую аудиторию. Полмира, полагаю, смотрело.
– Зато Запад поймет, что Рублевка, карантин, пси-генераторы – всего лишь фарс, ошибка природы, какого-то чиновника...
– Да уж, какого... Преемника. Или другого?
Главу государства со дня возвращения с саммита постоянно одолевали нелегкие думы. «Время поджимает. Так или иначе, надо определяться. Кого подыскивать теперь на роль преемника вместо Шатунова? – размышлял он. – А главное, кому довериться? Гудину?»
Как ни странно, неожиданно выскочивший в кандидаты как черт из табакерки Иван Савельевич Гудин, чем больше о нем думал президент, становился в его глазах вполне приемлемой фигурой. С одной лишь поправкой: не преемником, а кандидатом. Преемники почему-то сразу становятся неуправляемыми, впрочем, как и все остальные соратнички. Что же будет потом?
Интересно, почему же у Уралова не было никакой борьбы за трон? Или, может, тогда это было вне его компетенции? Был, конечно, вариант с его дочерью. Он, кстати, и сейчас остается. Вообще, видно, надо быть очень смелым мужчиной, чтобы передать власть в руки женщины. Вон, на днях еще одна питерская кандидатка объявилась, чуть ли не благословения просит да и трон обещает вернуть через четыре года.
Только надо ли ему все это? Как только президент осознал, что не мытьем, так катаньем он может продлить свое долгожительство на политическом олимпе, этот, в сущности, достаточно пошлый вопрос вставал перед ним во весь рост. И всякий раз вместо ответа на ум приходили одни сомнения.
Телевизионное шоу под названием «пресс-конференция» Илья Ильич Крутов смотрел не один, о чем, разумеется, ни словом не обмолвился президенту. В его переговорной комнате на это время предусмотрительно было назначено совещание всех силовиков, кроме ФСО.
– События разворачиваются даже стремительнее, чем мы предполагали. Почетный статус преемника свободен. – Крутов лаконично как бы подвел черту под тем, что было услышано и увидено. – Какие будут суждения, друзья?
Но никто так ничего сказать и не успел, так как зазвонил телефон, на котором было написано одно лишь слово: Совмин.
– Слушаю вас. Здравствуйте. Рад слышать... Подождите. Подождите. Не волнуйтесь и лучше позвоните на мобильный телефон. Да, тот самый номер. Совершенно верно.
– На ловца и зверь бежит, – криво усмехаясь, сообщил присутствующим за столом мужчинам Крутов. – Голован собственной персоной. Тоже, наверное, слушал прессконференцию, а теперь яйца зачесались.
В своей компании, как правило, подчеркнуто интеллигентный Илья Ильич позволял себе мелкие вульгарные выражения.
Мобильный телефон зазвонил ровно через пятнадцать секунд:
– Илья Ильич, дорогой. Что же происходит? Мне необходимо поговорить с вами. Как у вас со временем? – быстро заговорил министр.
– У вас как всегда цейтнот, дорогой, но я, кажется, догадываюсь о теме, вас волнующей. Тоже смотрели телепередачу?
Крутов явно намекал на желание министра получить от Кремля карт-бланш для решительной атаки на своего обидчика олигарха Львова. Еще несколько дней назад обоим собеседникам представлялось, что наступило самое подходящее время.
– Я никогда не сомневался в вашей проницательности, Илья Ильич. Но я что-то не понял – при чем эта прессконференция?
– Тут у меня собралась вся «могучая кучка».
Крутов бросил взгляд на уютно рассевшихся за длинным «совещательным» столом силовиков, которые терпеливо ждали, пока всесильный президентский советник закончит телефонную беседу, ради которой он даже прервал совещание.
– Мы как раз пытаемся скоординировать план действий. Вас, я полагаю, интересуют документы по «Топлинку»? Или кое-что еще? – В вопросе Крутова сквозила ирония.
– Вы правильно полагаете.
– Тогда приезжайте. Обсудим. Ситуация не такая простая.
– А если я предложу вам своего помощника Васильева? Толковый парень, с хорошей подготовкой, к тому же ваш, питерский. Нам сейчас не надо лишний раз мелькать.
– Ладно, не убеждай, Юлий Наумович. Я записал. Пусть подъезжает ваш Васильев завтра в одиннадцать к банку. Там, где у Львова головной офис. Адрес пусть уточнит. Приезжает с портфелем, понял? Его встретят. Всего доброго! – Крутов отключил телефон, даже не дождавшись ответа Голована.
«С каким еще портфелем?» – не понял министр. Он пристально посмотрел на вжавшегося в кресло и взмокшего от пота помощника. Тот был до смерти напуган: куда это его в очередной раз «засунул» шеф?
– Ну и повезло тебе, Юра. Начинается твой карьерный взлет, если, конечно, оправдаешь мои надежды. – Холеное лицо министра расплылось в недоброй улыбке. – Возьмешь под управление «Топлинк». Завтра тебе к одиннадцати надо быть у них в конторе. Примешь документы, печати. Но только без меня ни одной бумаги не подписывай, кроме расписок в получении. Понял?
– Слушаюсь и повинуюсь, шеф, но кто меня туда пустит? И вообще, справлюсь ли? – явно до конца не понимая, о чем и с кем сейчас разговаривал Голован, покорно пробормотал помощник министра.
– Ну знаешь!.. Не боги, в конце концов, горшки обжигают. У нас страна
