– Наверное, в этом моя ошибка. Я стараюсь чаще тебе звонить, больше бывать с тобой, но ты всё равно умираешь от одиночества, – вздохнула Мила, нарезая очередной перец. Она собиралась их заморозить на зиму.
– Нет, Мил, что ты! – Я вытерла руки о фартук, отложила нож и села рядом. – Можно быть в окружении сотен людей и оставаться одиноким. Я очень ценю твою поддержку, но эта пустота – она в моём сердце. Она от друзей никак не зависит. Когда человек любит и любим, он полноценен. Его сердце наполнено, оно ничего больше не ищет, не жаждет. Оно спокойно живёт. А у меня ведь, сама знаешь, другой случай…
– Значит, он опять вчера смотрел на тебя этим своим безразличным взглядом, да?
– Вроде того, – буркнула я, комкая полотенце.
– И ты просто ушла?
– Да. Извинилась перед Митей и ушла.
– Но это же ты была у Мити в гостях, значит, если ему неприятно твоё общество, он сам и должен был свалить ко всем чертям.
– Мне так было проще. Я ещё успею, попрощаюсь с Митей сегодня. У него самолёт только в полночь.
– Да я бы просто его убила!
– И я бы тоже… А что мне теперь делать? Всё было отлично, но я ему опять надоела, и он не знает, как мне об этом сказать. Вот и всё. Снова ругаться и выяснять отношения? Нет, я не хочу.
– Всё, Ева, тебе нужно эту эпопею прекращать.
– Это я уже давно поняла, только всё не получалось никак.
– А самое интересное знаешь что? – Мила уложила перцы в пакетик.
– Что? – поинтересовалась я, подперев рукой подбородок.
– Ведь настоящие отъявленные мерзавцы-сердцееды обычно ведут себя вызывающе, смотрят таким взглядом, который женщину раздевает в два счёта! Их же видно за версту, этих бабников! А у Абрамова – глаза ангела! И ведь веришь ему сразу!
– Поэтому мне и кажется, Мил, что он не со зла так со мной поступает! Кажется, что он сам с собой борется, со своими чувствами. Потому-то я и прощала его столько раз.
– Вот только слова ласковые у него одинаковые для всех! – Усмехнулась подруга, закладывая пакет в морозилку. – Это его характер и выдаёт! Он ничего особенного к тебе не чувствовал, раз и тебя и её принцессой называл. Ты для него, значит, одна из сотен. Никакой индивидуальности!
– Больше всего его за это и ненавижу! – согласилась я. – Я ему так и сказала: «Ты заяви своей Юле прямо в лоб, что просто потрахаться хочешь! Зачем голову дурить девчонке своей любовью?! Она ж потом, как я, страдать будет, мучиться. Ты бы ей сразу намекнул, что у вас всё несерьёзно, а то, наверное, как мне, ей лапшу вешаешь на уши!»
– А он?
– Что он? Он ведь со всеми так разговаривает, манера у него такая! А я верила и надеялась, что уж в этот-то раз всё у нас с ним получится. Но как поняла позавчера, что он едет в клуб с парнями, а меня не берёт и даже не звонит, то все иллюзии сразу рассеялись. Покаталась в машине полночи, поревела, успокоилась. Хватит!
– Действительно, Ева, хватит! – Мила достала из холодильника коробку вина и разлила по бокалам. – Выпьем за успешно сданный экзамен по вождению и за мои водительские права! Ура!
– Ура! – крикнула я, схватила её права и бросила в бокал.
Милкины глаза расширились от ужаса. Она подпрыгнула на стуле и закрыла рот руками.
– Ты чего?! – Рассмеялась я, протягивая ей бокал. – Они же ламинированные! И это такая традиция: обмывать права в бокале или рюмочке. Пей, давай, дурочка, поздравляю тебя!
– С-с-спасибо, – промычала Мила, недоверчиво поглядывая на дно бокала.
– Позвони Владу, поедем к Мите помогать собираться в дорогу.
– Ага, – она осушила бокал и потянулась к телефону.
Митя рассеяно чесал голову, лёжа на диване и глядя по сторонам, пока я складывала в его сумку вещи. Казалось, он хочет запомнить комнату такой, какой оставляет её.
– Как ухаживать за Мартином, ты знаешь, – вздохнул он.
– Да, – успокоила его я.
– Квитанции на оплату коммунальных услуг приходят в конце месяца. – Да.
– Если потечет кран или что-то сломается, звони старшему по подъезду, он подскажет.
– Да.
– Помнишь, как диван раскладывается?
– Да.
– Холодная вода на кухне – там, где написано «горячая», и наоборот.
– Да-да. Помню. Я всё помню, не переживай. А если что-то забуду – позвоню.
– А мусорка помнишь, когда приезжает?
– Да! – хором закричали Мила и Влад, до этого молча сидевшие за компьютером.
Я улыбнулась, села рядом и взяла его за руку:
– Мить, ты всегда такой непоколебимый, и мне приятно видеть, как ты переживаешь и о чём-то волнуешься, может, в первый раз в жизни. Тебя не будет всего три месяца. Я буду жить здесь и за всем следить, хотя ещё сама никак не могу свыкнуться с мыслью, что буду жить отдельно от Милы.
– Я не переживаю.
– А Мартика я буду любить больше всех на свете, обещаю.
Пёс услышал, что о нём говорят, и сразу прибежал к нам. Его глаза выражали растерянность. По суматохе и сборам он явно догадывался, что происходит что-то неладное, но ещё не понимал, что именно.
Я погладила его по голове, но он не отрывал глаз от своего хозяина, и у обоих во взгляде сквозила такая тоска. Мартин запрыгнул на диван и облизнул Митькино лицо. Я протянула псу свою руку, развёрнутую ладонью вверх:
– Есенина! Вот не зря ты – Есенина, – рассмеялся Митя и обнял нас обоих.
Мы все вышли из машины у Сашиного подъезда: Митя хотел с ним попрощаться. Предстоящая встреча разволновала меня, моё сердце гулко стучало.
– Он одевается. Давай поднимемся к нему, Ева? – предложил Митя, нажимая номер его квартиры на домофоне.
– Давай, – ответила я, заметив недовольный взгляд Милы, садящейся на скамейку возле подъезда.
– Смотри-ка, Паша едет. – Митя пошёл навстречу чёрному автомобилю. – Поднимись одна, поторопи его, хорошо?
– Ладно, – я пожала плечами и вошла внутрь.
Поездка в лифте показалась мне вечностью. После однократного стука в дверь Сашкиной квартиры она отворилась, и на пороге показался он собственной персоной, в трусах и с носками в руке. Вид у него был виноватый, но взгляд всё же казался нежным.
– Проходи, а где все? – спросил он, смущаясь.
– Там Павлик подъехал, общаются. Я пришла, чтобы поторопить тебя.
– Сейчас я оденусь, ты проходи-проходи.
Я сняла сапожки и прошла в его комнату. Сев на кровать, сняла куртку. Саша носился туда-сюда сначала с зубной щёткой, потом с бумажником, потом с одеждой.
– Я уволился с автосалона.
– Да ты что… – удивилась я, глядя в одну точку.
– Хотим с Пашей открыть своё дело.
– Чудесно. А ты доверяешь ему?
– Он неплохой парень, я не знаю, отчего все девчонки так на него взъелись.
– Тогда удачи тебе.
