Секреты и сокровища

стал показывать свою лабораторию, но гость был шокирован ужасным открытием. Рассеянным взглядом он скользил по ретортам, колбам и змеевикам с загадочными жидкостями и порошками. Один древний документ, очевидно, по оплошности забытый хозяином на столе, привлек его внимание. Это была страница, вырванная из какого-то фолианта. Часть текста была подчеркнута жирными, нетерпеливыми линиями, и отпечатались в памяти Вульфа надолго. Прочтя этот абзац, он почувствовал ужас и отвращение, сам не понимая до конца их причины. Впоследствии он привел этот текст в своем дневнике — том самом, что Джереми Фокс нашел в библиотеке Мискатоника полторы сотни лет спустя. Вот эти строчки:

'Если же Муж Знающий пожелает эти Соли использовать, должно ему знать, что Результат будет достигнут сразу, но не следует Пытаться придавать ему Желаемую Форму ранее, чем через Месяц. Тот прах, что предназначен для Результата, насыщается медленно, но более Существенно, нежели при использовании запретной Некромантии. В первые дни следует использовать Кровь животных, и только потом сие Создание можно представить Человеку, коего Заместить должно, и для чьей Крови оно Замыслено.'

Аштон Грэнди заметил взгляд Вульфа, и поспешил под каким-то предлогом убрать дряхлую страницу. Тут в дверях лаборатории появилась Улла, пригласившая Аштона и Вульфа ужинать, и Вульф внутренне содрогнулся от того, каким диким контрастом звучала ее любезная речь по сравнению с угрюмостью, которой веяло от этой замкнутой женщины.

Когда молчаливый ужин был закончен, Аштон предложил Вульфу переночевать у них. После некоторых колебаний тот согласился, памятуя об обещании, данном Рэбиту.

Все тот же смуглый старик провел Вульфа в комнату для гостей, расположенную на первом этаже, в южном крыле дома, где уже была приготовлена для него кровать. Вульф некоторое время намеренно бодрствовал, размышляя обо всем увиденном, но внезапно его сильно потянуло в сон, и он едва успел добраться до кровати.

Проснулся он посреди ночи, с послевкусием кошмара, в котором незнакомые, нечеловеческие голоса выводили мерзостные напевы на запретных языках.

В комнате было темно, свеча давно погасла, и через восьмиугольное окно внутрь лился лунный свет. Внезапно Вульф почувствовал, что воздух постепенно наполняется жутким зловонием. Это заставило его встать, чтобы открыть окно. Ворвавшийся в комнату свежий воздух пробудил Вульфа окончательно, и тут до его слуха донеслись звуки, от которых он похолодел, чувствуя, как на затылке шевелятся волосы от инстинктивного, дремучего ужаса, ибо звучали те самые жуткие напевы, что снились ему в кошмарах. Это были резкие, гортанные голоса, среди которых выделялся знакомый голос Аштона Грэнди, повелевающий, властный, взывающий к кому-то.

Некоторое время Вульф простоял в оцепенении, вслушиваясь в это завораживающее пение, после чего, опомнившись, оделся, взял свои пистолеты, и вышел из комнаты, стараясь ступать бесшумно.

Пройдя по темному коридору, он вышел к северному крылу, и понял, что звуки исходят откуда-то снизу. Вульф решил, что поблизости должен быть спуск в подвал дома. После непродолжительных поисков, в течение которых он не раз замирал, обливаясь холодным потом, когда пение прекращалось на какие-то мгновения, за лестницей, ведущей на второй этаж, он обнаружил проем в стене и ступени, уходящие вниз, в подвал. Пение доносилось именно оттуда, и Вульф, приготовив на всякий случай пистолеты, стал спускаться вниз. Оттуда на него снова пахнуло тем же самым жутким смрадом, что разбудил его, и Джон вспомнил рассказ Рэбита. Теперь уже не было сомнений в источнике всех подозрительных происшествий. Здравый смысл приказывал ему как можно скорее покинуть страшный дом, но завораживающие напевы и любопытство влекли его вперед. Спуск оказался довольно коротким, и сразу после ступеней налево шел короткий каменный коридор. В стене напротив лестницы Вульф увидел крепкую дубовую дверь, окованную железом, на которую был навешен массивный засов с замком. Судя по всему, этой дверью часто пользовались. Влево от двери, в конце этого небольшого прохода, была небольшая подземная зала, откуда и доносилось пение. Вульф не рискнул пройти дальше, и стал наблюдать из-за угла.

В тусклом, неровном свете оплывающих на камни свечей были видны несколько силуэтов людей, сидящих на полу. В центре стояла небольшая жаровня, от которой к потолку струился дым. Рядом с ней стоял Аштон — Вульф узнал его лицо, подсвеченное багровыми углями жаровни — и декламировал слова, от которых волосы у Вульфа встали дыбом. Это были запретные имена Древних, кошмарных призраков доисторического прошлого, записанные сумасшедшим Аль-Хазредом в его чудовищной книге.

Внезапно Аштон замолк. Видимо, обряд был завершен. Вульф услышал какие-то отвратительные хлюпающие звуки, и зловоние усилилось еще больше. Пытаясь найти источник этих звуков, Вульф напрягал зрение, но тут Аштон повернулся, глядя в дальний темный угол, и, проследив за ним взглядом, Вульф понял, что там что-то шевелится.

Один из сидящих на полу что-то произнес. Вульфу трудно было разобрать все слова с того места, где он прятался, а некоторые голоса были ему незнакомы. Вот что он слышал

(Аштон Грэнди)

'Нет, он не проснется до самого утра… А потом я приглашу его вниз, и… '

Незнакомый, мужской гортанный голос (должно быть, слуга)

'…успеть… сегодня не получилось, должно… Нхат'иан… Русское заклинание…'

(Улла Грэнди)

'Кхаббал'онгх… слишком много подозрений… мертвецы… пробудиться… воззвать к Древним… Тварь с Юггота… Кровь Вульфа… подходит…'

(Снова Аштон)

'Рэбит Хендерсон… наглый мальчишка… осмелился… все равно неудача… Кхаббал'онгх не может принять форму… еще раз… может, и получится…'

Тут они разом замолчали, и Аштон вновь затянул жуткую песнь из непроизносимых звуков и имен, но Вульф уже не вслушивался, пораженный внезапным подозрением. Пистолеты задрожали в его руках, когда невнятные, но ужасные обрывки сказанного начали соединяться в чудовищную правду, и тут случилось то, что потом преследовало его в кошмарах до конца жизни. Аштон плеснул на жаровню какой-то жидкостью, и угли на мгновение полыхнули так ярко, что осветили самые темные уголки гнусного подвала.

Вульф увидел, увидел то, что шевелилось в тенях в дальнем углу подвала, и это зрелище повергло его в такой первобытный, безумный ужас, что он лишь благодаря титаническому усилию воли не потерял рассудок, и не завопил во весь голос.

Он не помнил, как выбрался наружу из этого адского подвала, как смог найти свою лошадь, и умчаться на ней во тьму, не разбирая дороги, лишь бы подальше от этого немыслимого, отвратительного места.

Вульф опомнился, только когда увидел впереди теплые, дружелюбные огоньки фермы Хендерсонов. Это зрелище оказало целительное воздействие на его рассудок, и Вульф, всем сердцем желая срочно что-то предпринять, решительно направился в сторону дома.

Привязав у крыльца лошадь, он уже знал, что на ферме не спят из-за пропажи его друга Рэбита, и в самом деле, когда он постучал в дверь, ему открыл хмурый Ральф Хендерсон, отец Рэбита. Он сказал, что Рэбит уехал вечером, и до сих пор не вернулся, и теперь они, беспокоясь о его судьбе, хотят отправится на поиски.

Тут Ральф Хендерсон осекся, глядя на Вульфа, и попросил его пройти в дом. Когда тот вошел, все присутствующие так и ахнули: волосы Джона Вульфа стали совершенно седыми. Не теряя времени, Вульф попросил всех его выслушать, и рассказал, как Рэбит подошел к нему в таверне 'Медный Тигр' поделиться своими подозрениями, и что они предприняли после этого. Затем Вульф, как можно более твердо, сказал, что Рэбита уже нет в живых, и все, что они могут сделать — это стереть с лица земли мерзостную ферму Грэнди со всеми, кто ее населяет. И сделать это надо как можно скорее, пока не наступило утро, и пока колдуны заняты своими черными делами под землей.

Про то, что он увидел в подвале, Вульф умолчал, опасаясь за рассудок своих слушателей; сказал лишь, что увидел тело Рэбита, но это было только частью ужасной правды.

Рассказ Вульфа переполнил чашу терпения слушателей. Немедленно братья Рэбита были посланы в