ненавидел некрасоту и несовершенство. Его гений – Аполлон, светлый и солнечный бог идеальных форм. Таковы были и картины художника, полные сверкающих красок, изящных линий, великолепных женских и мужских тел, поразительных по красоте лиц, чудных животных, блестящих тканей и драгоценностей. Любую идею, самую, казалось бы, зловещую, талант Артура облекал в сияющие нетленные одежды красоты, наполнял светом и любовью каждую деталь, какую бы смысловую нагрузку она ни несла.
Тем более странным и необъяснимым представлялось Нине его последнее видение, которое она для себя окрестила «черной розой». К счастью, Корнилин не успел перенести на полотно эту мрачную фантазию ночи. Картина «Магия» так и не вышла из-под его кисти…
Когда Нина сочла, что материала для статьи достаточно, она с облегчением вздохнула. О «черном человеке» писать не стоит. У мужа, скорее всего, начала развиваться душевная болезнь, вот он и воображал невесть что. Раздвоение личности – такое бывает. Людям об этом знать не обязательно.
Шли дни. Мокрый снег падал на черепичные крыши городка, в котором жила Нина. Прохожие оделись в плащи и куртки. Плющ на стенах дома по утрам становился седым от изморози.
Жаннет суетилась, стараясь кормить гостью по-вкуснее, пекла бисквиты и грела красное вино. По вечерам она разжигала старинный очаг, и они с Ниной долго сидели у огня, слушая, как потрескивают поленья. Хандра не проходила. Снова вызвали вежливого доктора, который выписал новую порцию таблеток. Он остался на ужин и с аппетитом уписывал форель с овощами, расхваливая стряпню Жаннет. Доктор смеялся и оживленно говорил, откровенно любуясь редкостной теплой и мягкой красотой «мадам Корнилиной».
– Когда наконец откроется выставка вашего мужа? – поинтересовался он.
– Скоро, – застенчиво улыбнулась Нина.
Жаннет захлопала в ладоши. Она сказала, что месье Дюшан обещал устроить грандиозный фуршет и пригласить всех – ее, сотрудников журнала «Искусство», прессу, коллекционеров и поклонников живописи со всей Франции.
Нина спохватилась, что совсем забыла о родителях Сергея Горского, которые жили в Париже, и о нем самом. Как это вылетело у нее из головы?! Может быть, Горский как раз вернулся во Францию? Надо будет обязательно узнать и пригласить их всех на вернисаж…
Через неделю состоялось торжественное открытие выставки. Картины Артура вызывали жутковатый восторг, смешанный с желанием разгадать тайну, выраженную художником языком символов. Особенное внимание привлекло раннее полотно Артура, которое называлось «Алхимик». Прекрасный юноша, одетый по флорентийской моде эпохи Возрождения, раздувал огонь, чтобы приступить к опытам. Его мастерская была полна предметов непонятного назначения, колдовских приспособлений и магических знаков…
Посетителей было много, но не столько, как ожидалось. Впрочем, Нину это даже радовало. Ее утомляли шум и суета. Доктор навещал ее через день, приглашал на прогулки, и они допоздна бродили по белым от снега улочкам.
В журнале «Искусство» вышла переведенная на французский язык статья Нины о творчестве Артура Корнилина. Публикация понравилась. Тираж был распродан за несколько дней. Статья называлась «Сны Аполлона» и повествовала о рождении картин, о замыслах художника, его мечтах и планах, которые прервала загадочная и трагическая смерть…
Вскоре после этого Нине приснился Артур. Как будто он разбудил ее посреди ночи и принялся укорять:
– Почему ты меня не послушалась? Я же предупреждал, что они убьют тебя! Не надо было трогать мои дневники. Я хотел сжечь тетради, но не успел… Уезжай, Нина! Они уже идут по следу…
– Кто «они»? – спрашивала Нина, холодея от знакомого страха.
– Черный человек… он придет…
Нина проснулась в лихорадочном возбуждении, потянулась за таблетками. Проглотила одну, потом вторую. Едва она смежила веки, как жуткий сон возобновился. Черный человек сидел у ее изголовья и протягивал целую горсть таблеток:
– Пей… и тебе станет легче… – шептал он. – Ты все забудешь: покойного мужа, его картины, его безумные записки. Кстати, где они?
Ночной гость оглядывался, словно ища злополучные тетради, которые Нина спрятала…
Она старалась не думать о том, где лежат дневники. Понимая, что именно этого от нее ждет черный человек. Артур ничего не придумал. Он существует, этот призрачный вестник смерти. Теперь он пришел за ней…
Нина глотала таблетки, пока призрак не исчез в серой рассветной мгле.
Утром она с невероятным трудом открыла глаза. Голову было не оторвать от подушки, ватное тело отказывалось подчиняться…
Жаннет вызвала доктора.
– Мне приснилась моя смерть, – твердила вдова художника. – Он приходил за мной…
– Кто?
– Черный человек…
Доктор и Жаннет успокаивали ее, не подозревая, что кошмарный сон вот-вот исполнится…
Глава 3
Сергей Горский не ожидал, что в Париже его встретит настоящая зима.
В Москве бушевала метель, и он сутки просидел в аэропорту. Пассажиры нервничали, пили много кофе и коньяка, смотрели в окна на снежную круговерть. Сергей последовал их примеру. Коньяк снял напряжение, и он задремал. Во сне перед ним стояли огромные, светлые, как озера, глаза Лиды. Ее лицо было печальным. Казалось, она хочет что-то сказать ему…
«Мы даже не успели как следует попрощаться», – подумал Горский, просыпаясь.
Наконец вылет разрешили. В комфортабельном салоне авиалайнера было тепло, ровно гудели двигатели, красавица-стюардесса с осиной талией разносила воду и спиртное. Горский расслабился. Сиур и Влад[4], его новые московские друзья, обещали подстраховать и, по- видимому, справились со своей задачей, так как все обошлось благополучно. Вначале Сергей пытался обнаружить их присутствие: незаметно оглядывался, наблюдал за окружающими из-под прикрытых век, внезапно останавливался у витрин киосков, но так ничего и не заметил. Его друзья действовали профессионально, так что ему не о чем беспокоиться. Но волнение не покидало его.
– Что будете пить?
Горский вздрогнул – перед ним стояла стюардесса с тележкой, уставленной напитками.
«Почему я все еще напряжен? – с досадой подумал он, беря стакан с соком. – Я уже в самолете, все хорошо, меня никто не преследовал, не пытался убить. Неужели я просто боюсь?»
Его обдало жаром. Горский в общем-то не считал себя трусом. Он принялся смотреть в иллюминатор, за которым ничего не было, кроме беловатой мути. Родителям Сергей не стал сообщать о своем приезде, пусть это будет для них приятным сюрпризом. Он не хотел, чтобы его встречали. Мало ли что…
«Опять? – разозлился он на себя. – Нельзя думать о плохом. У меня все получится. От меня ждут действий и новостей, на меня надеются, а я веду себя как робкая институтка на офицерской попойке. Хорошо, что Лида этого не видит!»
Горский провел рукой по груди и облегченно вздохнул. Все в порядке: медальон на месте. Это придало ему спокойствия. В Париже нужно разыскать Лили и во что бы то ни стало узнать у нее, кто продал ему флорентийский медальон. Он не сомневался – магический амулет охраняет его. С ним ничего не может случиться…
Адрес во Франции, который дал ему экстрасенс Азарий Ерофеев[5], Сергей выучил наизусть. После Лили он пойдет по этому адресу.
Полет закончился. Горский получил багаж, взял такси и отправился на свою квартиру. Над Сеной стелился туман. Набережная тонула в нем, по проступающим темным стволам деревьев угадывались бульвары и аллеи.
Сергею не верилось, что он снова здесь, что поездка в Харьков на выставку Корнилина изменила его жизнь. Он уже не тот самоуверенный, жесткий и удачливый господин, хладнокровный игрок, любимец женщин и расчетливый бизнесмен. Несколько месяцев, проведенных на родине, сделали его другим. Неужели все произошло на самом деле? Купальская ночь, смерть жены, флорентийские сны, монастырь,
