– Кто выставил?
– Не знаю, – пожал плечами парень. – Говорят, она сожителю все отписала.
Захрипела рация, и девушка-диспетчер сообщила, что нужна свободная машина в районе улицы Новаторов. Таксист отозвался и выразил готовность ехать.
– Я спешу. Мне на вызов надо, – сказал он Лаврову.
– Понял…
Пассажир вышел из авто и зашагал к забору. Такси развернулось и через минуту исчезло за поворотом.
Дом номер пять выглядел уныло. Двор беспорядочно зарос травой и сорняками. Окна были закрыты ставнями. Покойный хозяин выстроил нижний этаж из камня, а верхний – из дерева, с остроконечной крышей и башенками. С правой стороны виднелись хозяйственные строения, похожие на гараж, сарай и баню.
Лавров толкнул калитку – заперто. Он прошелся вдоль улицы, осматриваясь. Люди здесь жили разные по достатку, с шикарными хоромами соседствовали почерневшие деревянные домишки. Последних было больше.
– Вымерли они все, что ли? – недоумевал начальник охраны, заглядывая во дворы.
За заборами лаяли собаки. Наконец Лавров увидел пожилую женщину, которая вышла на крыльцо трусить половики.
– Здравствуйте! – крикнул он и приблизился. – У вас тут дом продается. Я купить хочу. Может, хозяева кому-то ключи оставили?
– Не знаю… – покачала головой женщина.
Она была одета в байковый халат и теплую жилетку с облезлой меховой опушкой.
– Как же мне быть? – притворно сокрушался Лавров. – Можно я к вам зайду? Отсюда говорить неудобно.
– Входите, – согласилась женщина. – Калитку сами откройте, она на крючке.
Лохматый черный пес загремел цепью и зашелся лаем, когда Лавров зашел во двор. Вдоль забора росла малина и старые кусты смородины. Женщина повесила половик на перила крыльца и хмуро уставилась на гостя.
– Вы дом Сухомлининых покупать собираетесь? – спросила она.
– Наверное…
– Вон тот, с башенками?
– Да! – широко улыбнулся Лавров. – Сколько за него хотят? Если очень дорого, у меня денег не хватит.
Женщина в жилетке смягчилась и пригласила его в дом. Он умел производить благоприятное впечатление на пожилых дам.
– Я бы вам не советовала в тех хоромах жить, – сказала она, шагая впереди по темным сеням в горницу. – Ни за какие деньги.
– Почему?
– Во-первых, дом без хозяев ветшает, сыреет. Тем более деревянный. Его протапливать надо, проветривать.
– А во-вторых?
– Там два покойника было…
– Вообще-то я покойников не боюсь.
– Вы присаживайтесь, – сказала женщина, опускаясь на видавший виды диван. – Чайку поставить?
– Не откажусь…
Дощатые стены горницы пестрели лубочными картинами. На столе сиял расписной самовар. Хозяйка, похоже, работала то ли учительницей, то ли художником. Речь у нее правильная, повадки культурные. В доме много изделий народных промыслов: туески, блюда, вышитые занавески. Ныне она коротает дни на пенсии. Случайный собеседник ей не в тягость, а в радость.
– Покойник покойнику рознь, – многозначительно произнесла женщина. – Один своей смертью почил… а иному помогли преставиться. Тот может обиду затаить, мстить людям за свою безвременную кончину.
– Вы на что намекаете?
– На то, мил человек, что Лизка Сухомлинина супруга со свету сжила. А потом злодейку кара господня настигла. Убили ее! Зарезали… Кровищи было, не приведи Бог такое увидеть!
– Да вы что? – вытаращил глаза Лавров. Как будто впервые об этом услышал.
– У нас вся улица гудела, когда это случилось, – доверительно сообщила хозяйка. – Теперь-то годы прошли, позабылось все. А дом называют проклятым. Потому никто его не покупает. Приедут… поглядят, посудачат, на том и делу конец. Владелец поручил дом продавать адвокату. Но тот уже давно выдохся, рукой махнул. Спускал цену, спускал… совсем задешево предлагал. Все равно не берут! Никому неохота с нечистой силой связываться.
Самовар вскипел быстро. Хозяйка налила чай в большие чашки с цветком на боку, принесла варенье.
– Угощайтесь, сама варила. Из своей смородины.
– Спасибо…
Лавров набрал себе на блюдце несколько ложек, обдумывая услышанное. Пока слова женщины не расходились с тем, что поведал таксист. Но она должна знать больше.
– Нашли убийцу?
– Какое там! – покачала головой женщина. – Поначалу ходили по всем дворам, вопросы задавали. Только без толку. Никто ничего не видел, не слышал. Лизку в саду нашли… мертвую. Посреди бела дня кто- то с ней расправился.
– Она после смерти мужа одна жила?
– Ну да… стала бы она мужа изводить, чтобы одной куковать. Нет, конечно. У нее вдруг кавалер объявился, переселился в дом, который Сухомлинин построил. Соседи невзлюбили Лизку, но открыто неприязни не выражали. Побаивались. За глаза осуждали, а в глаза лебезили. Она была красивая женщина… и страшная…
Последнюю фразу хозяйка произнесла шепотом и оглянулась на дверь. Словно Лиза могла войти и поймать ее на сплетнях.
– Правда? – не поверил Лавров. – Отчего же ее все боялись?
– Взгляд у нее был больно пронзительный, огненный. Посмотрит, будто молнией поразит: ноги подкашиваются, губы немеют, а в груди жар. На улице все голову опускали, когда она навстречу шла. А после смерти, говорят… Лизка стала являться сожителю по ночам, соблазнять его и… пить кровь.
– Вы шутите! Сейчас в моде вампиры, но это все выдумки.
– Не скажите, – отвела глаза женщина. – Я раньше тоже считала подобные вещи чепухой. Однако все заметили, что мужик начал буквально таять. Похудел, побледнел. И решил съехать, выставил дом на продажу.
– Может, он просто сильно горевал по своей возлюбленной?
– Какое вы хорошее слово употребили:
Хозяйка задумалась, подперев щеку рукой. У нее, судя по всему, личная жизнь не сложилась.
– Может, и в самом деле злые языки напраслину возвели на Лизавету? Она, видать, любила сожителя, раз все имущество ему оставила. Они ведь не были женаты. Жили гражданским браком. Сейчас это так называется.
Лавров ел варенье и запивал чаем. Чай казался ему жидковатым, а варенье понравилось.
– Кто нашел тело Сухомлининой? – спросил он, подчиняясь инстинкту бывшего опера.
– Садовник ихний…
–
–Да, – кивнула собеседница. – Чему вы удивляетесь? Сухомлинины держали садовника и приходящую домработницу. Средства позволяли, отчего ж не держать.
