Я жадно впитывала в себя каждое слово, внимала каждой фразе и начала понимать все.
– Альбине и Марку я сказал, что мы остаемся, что я должен предупредить вас о возможном появлении Охотников. Это была ложь, но мне нужен был любой предлог, чтобы увидеть тебя, хотя бы еще раз услышать твой смех. Я едва дождался утра. – Перехватив меня удобнее, Елизар перешагнул через поваленный ствол дерева. Не отрываясь, он смотрел на меня и на ходу продолжал рассказывать: – А потом ты предложила присоединиться к клану верлафов, и я растерялся. Тогда я впервые узнал, кто ты, и подумал, что задание Виктора будет выполнить легко, но ты сама подала мне другую мысль. Если бы все получилось, Марк и Альбина оказались бы в относительной безопасности. Я смог бы смыть с себя всю кровь, в которой уже тонул, перестал бы быть Охотником и смог видеть тебя хотя бы на расстоянии. Страстная, желанная мысль, но удерживало одно: жизнь Ланбинов, вырастивших меня как собственного сына, оставалась под угрозой. Я колебался, не зная, что предпринять. Альбина и Марк ухватились за эту идею, а я пожалел, что сказал им об этом. Я решил попробовать пройти защиту, но еще не знал, как поступить, но снова вмешалась ты. Маленькая, хрупкая девушка бросилась защищать мракаура, который мог уничтожить вас всех, даже не прикладывая усилий. Ты готова была защищать меня ценой своей жизни, и это перевесило все, – тепло сказал Елизар.
Прижав голову к его груди, я потерлась об нее щекой. Сердце Тагашева гулко, торопливо стучало, очевидно, рассказ давался ему нелегко.
– Страшным уничтожающим ураганом ты изменила всю мою жизнь. И я решил рассказать о планах Виктора Николаю Вязину, независимо от того, пропустит нас защита или нет. Я понял, что не смогу причинить боль не только тебе, но и твоему клану. Между оборотнями и вампирами, которые вырастили меня, я выбрал вас, хотя в душе и надеялся, что смогу им помочь. – Елизар задрожал, словно ценой огромных усилий сдерживал слезы. – Я никогда не убивал смертных и больше не представлял угрозы для верлафов. Защита пропустила нас, а Николай, узнав обо всем, разрешил остаться, даже несмотря на то что я был ведущим Охотником Виктора Коншина.
Кончики губ едва заметно растянулись. Я поняла, что ничего бы не изменилось, даже если бы я знала правду. Николай поверил мракауру и не ошибся в нем.
– Он сказал, что лучше иметь таких мракауров, как вы с Марком, на своей стороне, чем на стороне противника, – пояснила я, вспомнив слова Николая.
Елизар грустно улыбнулся и кивнул, показывая, что знает об этом. Какое-то время он нес меня молча.
– Вязин хотел получить информацию о планах Коншина, – вновь заговорил Елизар. – С согласия Николая я позвонил Виктору и сказал, что мне удалось проникнуть в клан. Я получил новый приказ: искать маленький предмет, в котором и заключена ваша защита. Информация о предмете заинтересовала не только меня, но и Николая.
– Это невозможно, – запротестовала я. – Могущественная защита не может быть заключена в предмет. Верлафы бы знали. Наша защита существовала всегда!
– Дослушай, Злата. То же самое мне сказал и Николай, но Виктор настаивал на поисках. Всю ночь мы говорили с Николаем, а под утро позвонил Фомин и рассказал о нападении на донора. Когда я увидел машину, то сразу понял, что это Охотники и им был нужен не донор. Без моего ведома Охотников мог послать только Виктор. Коншину зачем-то понадобился ваш биохимик. Я снова позвонил ему, чтобы узнать, в чем дело, но Коншин насторожился и я не узнал ничего.
Я открыла рот, чтобы рассказать, что узнала от Кирилла, но Елизар поцеловал меня, заставив замолчать.
– Мы уничтожили Охотников. А Виктор понял, что я предал его. Самостоятельно верлафы не смогли бы выследить Охотников. – Елизар резко замолчал. – Ланбины были уничтожены, – через минуту продолжил он. Эти слова дались ему с огромным трудом. – Марк еще не знает, а когда узнает, не простит меня. Как бы он ни относился к ним, в душе он их любит. Он мне многое не простит.
Я смотрела на Елизара и увидела ту же боль, которую уже видела однажды. Он снова боролся с чем-то страшным внутри себя, но теперь я знала причину. Елизар винил себя в смерти Ланбинов. Кончиками пальцев я коснулась его лица, провела по щеке, очертила губы. Он остановился.
– В тот день в комнате отдыха ты искал поддержку во мне, потому что узнал об их смерти, – тихо сказала я.
Кадык Елизара заходил ходуном.
– Мне нужно было увидеть тебя, чтобы справиться с болью и понять, что я поступил правильно.
– А я устроила скандал и доставала тебя своими чувствами, – зашептала я.
Елизар затравленно посмотрел на меня:
– Больше всего я боялся этих чувств. Я знал, что рядом со мной ты всегда будешь подвергаться опасности, и не хотел, чтобы твоя душа соприкоснулась с душой монстра. Эгоистично считал, что могу быть твоим другом и этого будет достаточно, но я ошибся. Противоречивые чувства пожирали меня: мне хотелось задушить в себе все, что я чувствую к тебе, но получалось очень плохо. – Тагашев возобновил движение.
По щекам покатились вновь подступившие слезы. Наклонив голову, я украдкой стерла их.
– Мы с Марком начали тренировать верлафов, натаскивая их против мракауров, – продолжил Елизар. – Колесников по-прежнему был нужен Коншину, и Чернов отправился на разведку. Именно тогда ты и столкнулась с ним. Он видел тебя в ущелье и мог уничтожить, но по каким-то причинам оставил в живых. Ты даже не представляешь, что я испытал, Злата, – прошептал Елизар. – Позже ты рассказала о своем видении, и тогда я понял, что ваша защита может быть заключена в предмет, который ты видела под землей. Хотя Николай не согласен со мной до сих пор.
Расширив глаза, я смотрела на него. В сознании возник плоский серебристый предмет с надписью. Неужели Елизар прав? Но тогда получается, что защита верлафов, существовавшая тысячи лет, уязвима и Виктор знает об этом. Откуда? Мракауры никогда не пытались уничтожить верлафов, потому что мы были хорошо защищены… или они не могли добраться до защиты… Если все это правда, то сейчас наш щит глубоко под землей и, скорее всего, на территории города. Похоже, Елизар и Марк – единственные из мракауров, кто может приблизиться к предмету, и теперь это известно Виктору. Что-то подсказывает, что было бы лучше, если бы этот предмет никогда не нашли. Я посмотрела на Елизара и тут же отвела взгляд.
– Кирилл стал ведущим Охотником, разузнал все о лаборатории и начал разрабатывать план нападения. Я больше не был Охотником и о нападении не знал. – Елизар остановился и осторожно поставил меня на землю. – Теперь ты, так же как и Николай, знаешь все, – закончил Елизар. Он помолчал. – Вязин попросил меня держать это в тайне. Оборотни никогда не приняли бы меня.
Я покачала головой:
– Об этом никто не узнает.
Елизар вымученно улыбнулся. Я огляделась. Та же поляна, следы от снежной воронки, созданной Кириллом, но следов пепла нет. Лев Колесников сидел под деревом. По бледным щекам ученого катились слезы. Плечи тряслись от беззвучных рыданий.
– Вы спасли мне жизнь. – Голос биохимика был хриплым и едва различимым. – Не нужно было. Из-за меня многие погибли. Моя охрана… парней разорвали… – надсадно шептал он.
– Вы не должны были попасть к Виктору, – возразил Елизар.
– Почему? Я до сих пор не знаю, зачем я нужен ему!
– Чернов сказал, что с вашей помощью Виктор хочет создать генетическое оружие, – тихо сказала я. – Но он не ответил, что за оружие и против кого, хотя теперь я уверена, что против верлафов.
Елизар и Лев повернулись одновременно. На лице Колесникова появились недоумение и растерянность.
– Это невозможно, – выдохнул ученый. – Это невозможно! – снова повторил он. – Если Коншин надеется на это, то он ошибается. – Биохимик задрожал, будто только теперь почувствовал холод, хотя, возможно, он дрожал от слов Елизара. – Нельзя создать генетическое оружие против вампиров!
Колесников начал что-то бормотать. Тагашев снял пиджак и набросил его на плечи ученого.
– Хранители появятся с минуты на минуту, – сказал он. – Вы в безопасности и скоро сможете согреться.
