В «Махабхарате», другой эпической поэме, написанной несколькими столетиями позже «Рамаяны», «седой мудрец» Нараяна наставляет Нараду в том, где следует искать Белый Остров: он-де расположен в Центральной Азии, к северо-западу от горы Меру, обители богов и полубогов. Вдохновленный Нараяной Нарада, владеющий высшим мастерством и силой йоги, внезапно возносится в пространство и мгновенно достигает вершины горы Меру. Здесь в северо-западном направлении перед ним открывается необыкновенный, чудесный вид. На северной оконечности Млечного океана он замечает обширный остров — Шветадвипа. Мудрец посещает этот остров и встречает его обитателей с лицом белым, как лунный свет, крепких, словно выкованных из стали, обликом и поведением подобных Богу, очищенных от всех грехов, наделенных самыми благими качествами, с таким светлым, спокойным характером, который чужд как порицания, так и лести, и в таком лучезарном сиянии, при виде которого слепнут глаза грешника. Они достигли спасения и служат всеединому Нараяне, душа которого выявляется на Белом Острове. Только благодаря высшему устремлению и преданной, жертвенной любви они обретают возможность лицезреть Его и жить в слиянии с Его сущностью.
А в другом месте говорится:
Достигнув большого Белого Острова, Нарада,
владычный риши,
Тех людей светлых, сияющих подобно месяцу, увидел;
Он почтил их, склонив голову, и почтен был
мысленно ими.
Желая созерцать (Бога), пройдя через все самоистязания,
шепча молитвы, стойкий,
На одном сосредоточась, певец, воздев руки,
погруженный (в священное исступленье),
Вездесущему, бесконечно-качественному начал хваленье.
Достигнув великий Белый Остров,
узрев непреходящего Хари
И возвратясь оттуда, о раджа, Нарада поспешно
отправился на Меру,
Сложив в сердце драгоценную ношу того,
что ему изрек запредельный Атман;
Этим словом его дух (атма) был сильно взволнован,
о раджа…
И в обширную область Бадари с воздуха быстро спустился,
Тогда он увидел обоих богов, древних,
превосходных риши,
Творящих превеликий подвиг, утвержденных в Атмане,
(блюдущих) великие обеты,
Превосходящих блеском озаряющее весь мир солнце…
Те, что собираются там, которых все существа
почитают,
Которых я видел на Белом Острове, похожи на этих
двух превосходных риши…
Приведем и еще один примечательный отрывок из «Махабхараты», где рассказывается о том, как эту страну посетили три индийских паломника — муни, то есть аскеты и мудрецы:
«На севере Молочного моря есть светозарный
Шветадвипа,
Там преданные Нараяне люди, сияющие, как месяц,
Нераздельной сутыо благоговейно отдались
Пурушоттаме; Они проникают в тысячелучистого вечного бога,
Свободные от индрий, благоуханные, не отливающие,
не вкушающие пищи.
Единому преданы те люди, жители Шветадвипы.
Муни, туда идите, там явлюсь вам».
Тогда все мы, выслушав тот бесплотный голос
Отправились в ту страну по возвещенной дороге,
Великого Белого Острова достигли, того (бога)
вожделея видеть, о нем размышляя…
И далее следует уже знакомое нам описание великих мудрецов — Махатм, «отмеченных всеми добрыми знаками, светлых» и исполненных такого сияния, что путники так и назвали этот остров — «обитель сиянья».
О Белом Острове свидетельствуют не только перечисленные поэмы, на свидетельства которых, конечно же, трудно ссылаться, поскольку все эти образы вполне могли быть плодом народного воображения, но и более авторитетные источники. Так, свидетельства о том же острове можно найти и в «энциклопедии» эзотерического знания — «Тайной Доктрине» Е. П. Блаватской.
Когда-то, сообщает автор, ссылаясь на древнюю легенду, по всей Центральной Азии, к северу от Гималаев, простиралось огромное море, посреди которого находился несравненной красоты остров, населяемый последними остатками третьей коренной расы. Эго была раса, способная одинаково легко жить в воде, в воздухе и в огне, ибо она обладала неограниченной властью над стихиями природы. Истинно, это были «Сыны Божьи», Элохимы, которые открывали людям высшие знания. Остров этот, согласно традиции, существует и по сей день в виде оазиса, вокруг которого простирается огромная пустыня Гоби, лишенная малейших следов человеческого жилья. В те времена с этим островом не было никакого морского сообщения; на него можно было попасть только через подземные ходы, известные одним лишь водителям. Память об этом острове, как далекий отзвук, сохранилась в сердцах некоторых людей Востока. Впрочем, даже иерофанты греческих школ владели знанием о том, что такой остров существует и поныне.
О том, что некогда в Центральной Азии находилось обширное море, которое затем в результате катаклизмов превратилось в пустыню, и что там существовал недоступный остров Shamballah, где обитали Сыны Света, утверждается и в письмах Махатм. Более того, восточные легенды утверждают, что этот центр Азии и, одновременно, всей планеты существовал всегда, с незапамятных времен, что его не коснулись ни «всемирный потоп», ни другие мировые катаклизмы и что он пребудет там до конца нашего планетного цикла.
Возможно, древнегреческий поэт Гесиод тоже каким-то образом был приобщен к знанию о существовании этой обители духа, поскольку в своей поэме «Работы и дни» он воспевает очень похожие на Белый «острова блаженных на краю земли, близ океанских пучин», землю обетованную духовных устремлений человечества, где после ужасных войн нашли прибежище некоторые избранные четвертого поколения, или расы. Это был «божественный род героев», которых в древности именовали «полубогами на многодарной земле». Другой знаменитый грек, Платон, на этих островах созерцает души, которые очистились во многих кругах жизни и чья жизнь на земле была праведна и свята. Вообще, «острова блаженных»,
или Елисейские поля, первоначально представлялись древним грекам как обитель бессмертных героев и полубогов, а не как «царство мертвых», и только впоследствии они слились в их сознании с понятием загробного рая.
Предания о священном острове хранила и память древних китайцев. Так, в трудах Лао-цзы и его учеников встречаются упоминания о том, что где-то в раю бессмертных, скрытые от этого мира, обитают святые люди, наделенные сверхъестественными способностями. Они обладают непостижимой властью над своим телом, словно это и не тело вовсе, а лишь драгоценная оправа для духа. Ни холод, ни солнечный
