Сталин. Вспоминаем вместе

маршала. Не сказал о Сталине в докладе — расстреляли. Неужели Жуков так любил Тухачевского, что вспомнил слова старого большевика Лонгвы, фамилия которого не известна сегодня никому?[251]

* * *

Перестроечный вариант (добавленный текст выделен курсивом):

Позднее, выступая в 1936 году на 2-й сессии ЦИК СССР, М.Н. Тухачевский снова обратил внимание на нависшую серьёзную опасность со стороны фашистской Германии. Свою яркую, патриотическую речь он подкрепил серьёзным анализом и цифрами вооружения Германии и её агрессивной устремленности. Однако голос М.Н. Тухачевского остался «гласом вопиющего в пустыне», а сам он был взят под подозрение злонамеренными лицами, которые, клевеща на Михаила Николаевича, обвинили его во вражеских и бонапартистских замыслах, и он трагически погиб в 1937 году. Инспекция кавалерии провела большую работу по пересмотру организации кавалерийских частей и соединений, системы вооружения и способов ведения боя[252].

Снова мы видим желание как бы мимоходом обвинить Сталина в смерти «безвинного» Тухачевского. Который говорит яркие и патриотические речи, подкреплённые цифрами. Вывод, который должен созреть в голове неподготовленного читателя, таков: Сталин убивал ярких патриотов. Для усиления эффекта используется словосочетание «взят под подозрение злонамеренными лицами», которые затем клевещут на Тухачевского и его губят. Кто же эти злонамеренные лица? Неужели весь НКВД? Нет, здесь вывод напрашивается сам собой. Это — серая посредственность Сталин, который не хочет отдавать власть яркому и патриотичному Тухачевскому.

* * *

Глава 7. Необъявленная война на Халхин-Голе

Георгий Константинович сделал важнейшее дело — сумел разгромить японцев летом 1939 года и тем самым сорвал возможность нанесения одновременного удара по нашей стране с двух сторон: Германией и Японией. Разгром японской армии, осуществлённый Жуковым, не просто снял напряжённость на нашей дальневосточной границе — он изменил всю геополитическую ситуацию в мире. Гитлер окончательно решил заключить договор о ненападении с Москвой и не поддался искушению его нарушить под давлением из Лондона и Парижа уже после разгрома Польши. Поэтому Жуков — герой дня в СССР того времени. Вот как «дописывает» «перестроечный Жуков» свою встречу со Сталиным. Первую встречу, между прочим.

Сначала идёт подробный разговор о произошедших боях, о японской армии, о её вооружении. Сталин задаёт много вопросов, Жуков обстоятельно отвечает. Не будем перегружать читателя подробностями этой беседы — сразу перейдем к её концу. Разговор Жукова со Сталиным, как он описан в мемуарах, вышедших при жизни маршала, показывает Иосифа Виссарионовича толковым руководителем.

Перестроечный вариант (добавленный текст выделен курсивом):

…В начале мая 1940 года я получил приказ из Москвы явиться в наркомат для назначения на другую должность. К тому времени было опубликовано постановление правительства о присвоении высшему командному составу Красной армии генеральских званий. В числе других мне было также присвоено звание генерала армии…

Возвратясь в гостиницу «Москва», я долго не мог в ту ночь заснуть, находясь под впечатлением этой беседы. Внешность И.В. Сталина, его негромкий голос, конкретность и глубина суждений, осведомлённость в военных вопросах, внимание, с которым он слушал доклад, произвели на меня большое впечатление. Если он всегда и со всеми такой, непонятно, почему ходит упорная молва о нём как о страшном человеке. Тогда не хотелось верить плохому[253].

Как изменить положительное впечатление на противоположное? Добавив два предложения. Всего два мазка кистью неизвестного нам «художника» — и картина в корне изменена. Сталин уже страшный человек, а положительное впечатление, которое он всегда в реальности производил на всех мемуаристов, — не более чем обман. Вот так и фальсифицируют историю. Принцип прост — если в бочку меда добавить всего лишь ложку дёгтя, то получится бочка дёгтя. Так попытались сделать и с мемуарами маршала Жукова.

* * *

Глава 8. Командование Киевским особым военным округом

Поскольку в этой главе сфальсифицировали большой кусок, мы разобьём его для анализа на несколько частей. Курсив показывает добавки «десталинизаторов» к реальным мемуарам Жукова.

Перестроечный вариант (добавленный текст выделен курсивом):

После совещания на другой же день должна была состояться большая военная игра, но нас неожиданно вызвали к И.В. Сталину. И.В. Сталин встретил нас довольно сухо, поздоровался еле заметным кивком и предложил сесть за стол. Это уже был не тот Сталин, которого я видел после возвращения с Халхин-Гола. Кроме И.В. Сталина в его кабинете присутствовали члены Политбюро. Начал И.В. Сталин с того, что он не спал всю ночь, читая проект заключительного выступления С.К. Тимошенко на совещании высшего комсостава, чтобы дать ему свои поправки. Но С.К. Тимошенко поторопился закрыть совещание.

— Товарищ Сталин, — попробовал возразить Тимошенко, — я послал вам план совещания и проект своего выступления и полагал, что вы знали, о чём я буду говорить при подведении итогов.

— Я не обязан читать всё, что мне посылают, — вспылил И.В. Сталин.

С.К. Тимошенко замолчал.

— Ну, как мы будем поправлять Тимошенко? — обращаясь к членам Политбюро, спросил И.В. Сталин.

— Надо обязать Тимошенко серьёзнее разобраться с вашими замечаниями по тезисам и, учтя их, через несколько дней представить в Политбюро проект директивы войскам, — сказал В.М. Молотов.

К этому мнению присоединились все присутствовавшие члены Политбюро.

И.В. Сталин сделал замечание С.К. Тимошенко за то, что тот закрыл совещание, не узнав его мнения о заключительном выступлении наркома.

— Когда начнётся у вас военная игра? — спросил он.

— Завтра утром, — ответил С.К. Тимошенко.

— Хорошо, проводите её, но не распускайте командующих. Кто играет за «синюю» сторону, кто за «красную»?

— За «синюю» (западную) играет генерал армии Жуков, за «красную» (восточную) — генерал- полковник Павлов.

Из Кремля все мы возвращались в подавленном настроении. Нам было непонятно недовольство И.В. Сталина. Тем более что на совещании, как я уже говорил, всё время присутствовали А.А. Жданов и Г.М. Маленков, которые, несомненно, обо всем информировали И.В. Сталина[254].

Сталин уже не тот, якобы пишет Жуков. В дописанных предложениях Сталин груб и невежлив. Он резко и невежливо разговаривает, чего он себе никогда не позволял в реальности. А тут якобы оказывается — военные от Сталина возвращаются в подавленном настроении. Но почему-то никто из сталинских маршалов ничего подобного никогда не писал. Наоборот, они отзывались о нём очень тепло.

Перестроечный вариант (добавленный текст выделен курсивом):