погрузившись в академические изыскания, что время потеряло бы всякое значение — или мог прятаться, чтобы не столкнуться с важными гостями ректора Войси.
Если бы Лэмберт был сотрудником Гласкасла или его сопровождал бы преподаватель, то он мог бы пройти к зданию архива прямо по траве газона. Сейчас же вынужден был топать по гравию вокруг газона, двигаясь от колледжа Тернистого Пути к воротам, а от ворот — к архиву.
Проходя мимо ворот, Лэмберт услышал, как женский голос окликает его по имени. Он повернулся на зов, вошел под арку ворот — и увидел Джейн Брейлсфорд. Она сидела в одиночестве на одной из каменных скамей, отведенных для гостей, которым отказали в праве войти. В этих спартанских условиях гостям полагалось ждать, чтобы Гласкасл принял их, — и они оставались в изоляции, пока за ними не являлись сопровождающие.
Казалось, мисс Брейлсфорд развлекается так, словно сидит в ложе оперного театра. Она была одета, как решил Лэмберт, по последней парижской моде: он еще никогда в жизни не видел подобной элегантности. Одна ее шляпка, наверное, стоила целого месячного жалованья. Только высокая мода способна позволить себе сотворить такое с птицей. Поведение Джейн во время ожидания ничем не отличалось от той непринужденности, какую она выказывала в доме своего брата. Она с нескрываемым удовольствием наблюдала за всем происходящим. На мощеной улице за стеной транспорта почти не было, но проходило множество пешеходов и то и дело проезжали велосипедисты, кроме того, под аркой сновали туда и обратно студенты и облаченные в мантии преподаватели.
Лэмберт собрался с духом.
— Мисс Брейлсфорд. Очень приятно. Это я опоздал или вы пришли рано?
— Вы ни в чем не виноваты, сэр. Как в данном случае и я. — Джейн улыбнулась Лэмберту. — Боюсь, что тут всему виной забывчивость моего брата. У него утром было заседание совета, так что он ушел из дома без меня. Чрезвычайно важное заседание, насколько я поняла. Мне нужно было пойти следом за ним позже, чтобы он забрал меня для экскурсии. Я выполнила его указания совершенно точно. Заседание должно было закончиться как минимум час назад. Робин обещал встретиться со мной здесь тридцать минут назад. Однако я продолжаю чахнуть в одиночестве.
Лэмберту почти удалось убедить себя в том, что ему просто привиделись искры, которые он заметил в глазах у Джейн, — и тем не менее сейчас они снова сверкнули. Он был рад их видеть.
— Так это называется «чахнуть»? — удивленно заметил он. — Мой опыт в этом отношении очень ограничен. Прошу прощения, если я в чем-то ошибусь. Но вы чахнете не очень усиленно, не правда ли?
— Я всего лишь новичок, — объяснила Джейн.
Ей идеально удавалось сохранять полную серьезность. Лэмберт мысленно дал зарок не играть с ней в карты.
Лэмберт достал карманные часы.
— Не думаю, что вам следует винить память Брейлсфорда. Эти заседания совершенно непредсказуемы. Оно могло до сих пор не закончиться.
— Правда? — Вид у Джейн стал виноватый. — Бедняжка Робин.
— Я чем-то могу вам быть полезен?
Лэмберт сел рядом с ней.
— Если вас нигде не ждут, то я была бы благодарна, если бы вы составили мне компанию. Если нет… — Джейн не договорила.
Между ними повисло неловкое молчание. Нарушил его Лэмберт. Ему не хотелось признаваться, насколько мало занят он в Гласкасле, однако это было правдой, так почему он должен стесняться?
— Нет-нет. Я в вашем распоряжении. Сегодня у меня испытаний нет. Я ничем не был занят, даю вам слово. Разрешите мне показать вам кое-какие местные достопримечательности. Мне будет очень приятно.
— Наверное, нет испытаний в стрельбе, — сказала Джейн. — Исследования бывают самые разные.
Видимо, на лице Лэмберта отразились какие-то опасения, потому что Джейн явно смягчилась.
— Забудьте, что я сказала. Вчера вечером Робин велел мне не расспрашивать вас о проекте. Не беспокойтесь. Я буду сдерживаться.
— Я не сомневаюсь, что вам это удастся, но под сомнением может оказаться моя собственная сдержанность.
Джейн поморщилась.
— Боже мой! Это не годится. Я не собиралась вас допрашивать. Хотите, наоборот, допросить меня? Чтобы быть в полной безопасности?
Лэмберт принял ее слова именно в том игривом ключе, в каком они прозвучали.
— Очень хочу.
— Вот и отлично. — Джейн уселась удобнее. — Не стесняйтесь.
— Вчера я спросил вас, какие предметы вы преподаете. Вы сказали, квази-черепаховую арифметику. Я не понимаю, что это означает.
Джейн чуть тряхнула головой.
— Я просто пошутила. Эми иногда плохо на меня действует. Я хотела сказать, что преподаю математику.
Лэмберт попытался скрыть изумление, но у него это не получилось.
— Математику?
— А что? Я не выгляжу достаточно ученой?
Джейн смотрела на него спокойно — скорее, ее глаза стали даже более прозрачными, чем запомнились Лэмберту с прошлого дня.
Лэмберт не стал обманываться невинным выражением лица и мягким тоном Джейн. Тесты и исследования бывают самые разные, это точно. В конце концов, она ведь школьная училка. Он осторожно подбирал слова.
— Вы выглядите слишком юной.
— Это только кажется.
Невинный вид сохранился, а вот тон стал довольно едким.
— А люди удивляются, когда слышат, что вы преподаете математику?
Лэмберт догадывался об ответе по едкости в ее голосе. Джейн вела такие разговоры настолько часто, что они ей надоели.
— Люди обычно удивляются, что женщина разбирается хотя бы в начатках математики.
Похоже, Джейн хотелось добавить еще что-то, но она сдержалась.
Лэмберт счел за лучшее отойти от этой темы, пока сила воли мисс Брейлсфорд не ослабла.
— А какие еще предметы преподают в вашей школе?
Напускное простодушие Джейн исчезло. Она ответила ему как равному:
— Гринло основали на классических принципах, так что ученицам предлагаются как тривиум, так и квадривиум.
Лэмберт понял, что вид у него самый что ни на есть дурацкий, потому что Джейн добавила:
— Арифметика, музыка, геометрия, астрономия, грамматика, риторика и логика.
Лэмберт отмахнулся от ее списка.
— Прошу меня простить. Я не понял, где вы преподаете. Ваша невестка сказала только, что это французская школа, а я не сообразил, что это Гринло. Это почти столь же знаменитый колледж магии, как и Гласкасл.
— Почти? — Похоже, Джейн это позабавило. — Там учат магии. Но не тому, как чахнут, вынуждена признаться. Мы обучаем магии наряду с этикетом, что включает в себя умение сидеть на каменной скамье и выглядеть так, словно это пуховая подушка. Сама я этикет не преподаю, но обучалась этому.
— Но вы изучали и магию. — Лэмберт не пытался скрыть уважение. Ему с трудом удавалось утаить хотя бы зависть. — Настоящую магию.
Джейн опустила глаза, и Лэмберт заметил, что щеки ее порозовели. Ей это удивительно шло.
— Я преподаю только математику.
