Мы работали в котловине уже три часа, и я все больше и больше убеждался в этом. Из котлована с изорениумной рудой сбежать было невозможно. Если ты, конечно, не птица.
Я же птицей не был, а, не имея крыльев, покинуть это гиблое место нереально.
Изорениумный котлован представлял собой огромную, диаметром в несколько сот метров яму, вырытую многими поколениями рабов Пандерлоноса. Прямые отвесные стены котлована уходили вниз метров на сто. В центре котлована располагалось поднимающееся на двадцать-тридцать метров изорениумное плато, нигде не соприкасающееся со стенками котлована. Расстояние между крутыми стенами котлована и краями плато везде было одинаково – около пятидесяти метров. Рабов на выработки доставляли при помощи выдвижного подвесного моста, убираемого на период работы. Длинная лента моста выдвигалась из специального подъемника, укрепленного на краю котлована. К подъемнику рабов переправляли из изорениумной усадьбы, огороженной таким же высоким забором с разрядниками, какой окружал лагерь с бараками.
И сама эта усадьба напоминала уменьшенную копию лагеря господина Карнава. Такой же энергоблок, такая же казарма надзирателей, даже домик старшего надзирателя такой же. Из красного кирпича. Имелась также посадочная площадка. Вот только ангара для рабов и школы гладиаторов в этом мини-лагере не было. Рабы здесь не жили. К усадьбе вел длинный крытый пластобетоном туннель, по которому рабов гнали к разработкам от монодорожной платформы.
Там и разыгралась одна неприятная сцена, свидетелем которой я стал. Рабов уже выгрузили и, построив в колонну, провели к подъемнику. Они стояли, терпеливо ожидая, когда опустится подвесная лестница, как вдруг неизвестно из какой двери в помещении подъемника появился старший надзиратель Кацеун. Маленький сухонький старичок с острым, словно лезвие Акирана, взглядом. Взглядом, пробирающим до костей. Взглядом, способным пригвоздить к полу кого угодно.
Кацеун быстро, так что двое сопровождающих надзирателей едва поспевали за ним, просеменил вдоль колонны рабов. Рабы стояли по трое в ряд. Весь наш поезд. Всего около пятисот человек.
Глядя прямо в глаза своих потенциальных жертв, старший надзиратель быстро прошел почти до конца колонны и вдруг остановился. Остановился недалеко от меня с Молкомом и Харой, Постояв немного, словно принюхиваясь, Кацеун внезапно вытащил из кардана небольшой приборчик и, направив его в сторону помертвевших от ужаса рабов, махнул сухонькой рукой на одного из них. На бородатого мужичка. Того, что все время ворчал и каркал. Того, который так боялся Кацеуновой камеры.
Бородатый даже рта не успел открыть, как к нему подскочили надзиратели и, ткнув электроразрядником, потащили бесчувственное тело обратно по туннелю. Потащили в Кацеунову камеру.
А сам старший надзиратель как ни в чем не бывало сунул приборчик обратно в карман и махнул ожидавшим его приказаний надзирателям рукой: “Мол, грузите свиней”.
Хотя мне и был неприятен тот бородатый, все же стало жаль беднягу. Вот уж действительно пути господни неисповедимы. Попал именно туда, куда так страшился попасть.
Мне же надо было стремиться побыстрей выбраться из этого дерьма. Но как это сделать, я пока что не имел ни малейшего представления.
Охранялись изорениумные разработки не хуже лагеря. Кроме того, что по окружности котлована располагались четыре наблюдательные вышки, из которых прекрасно просматривалась и простреливалась вся выработка, по дну котлована бегали голодные стаи пандерлоносских летающих собак.
Страшные твари, эти собаки Злые как черти. Летать они, конечно, не могут, но подпрыгивать метра на четыре в высоту благодаря воздушному пузырю, расположенному в их брюхе, эти опасные животные вполне в состоянии.
Пандерлоносские собаки не нападают поодиночке. Действуют всегда стаей, поначалу кружась вокруг жертвы, затем внезапно подпрыгивают вверх и стремительно пикируют, вырывая куски мяса из тела обреченного. Рабы зовут их грызоловами, и загрызть этим тварям человека ничего не стоит.
Молком рассказал, как на прошлой декаде один раб поскользнулся и, скатившись по стене-плато, оказался на дне котлована. Стенки плато достаточно пологие, так что раб почти не пострадал. Похоже, только руку сломал, пока кубарем катился вниз. Вниз – навстречу пандерлоносским собакам. Если бы не рука, возможно, раб и смог бы спастись. Но рука подвела, и пока раб безуспешно пытался взобраться на край плато, грызоловы настигли его. За считанные минуты они, резко пикируя и вырывая куски плоти, разделались с беднягой. От неосторожного раба ничего не осталось. Грызоловы сожрали даже голову.
Все это мне рассказал Молком, когда мы трое – я, парнишка и старик Хара – отдыхали после первого трехчасовика. Рабочий день раба делился на три части, по три часа каждая. Между ними полагался получасовой отдых, и изморенные тяжелой работой, мы сидели в тени изорениумной тележки.
Работа была адской. Добывать изорениум нелегко Очень нелегко. Кроме опасности лучевой болезни, добыча этой редкой руды сопряжена со многими трудностями. Изорениум – необычайно прочный минерал. Отбить даже крохотный осколок этого ценнейшего камня очень сложно. К слову сказать, за день весь наш барак добывал не более одной-двух тонн изорениума. Говорят, что на других выработках добывать изорениум еще сложнее.
Я с трудом отработал первый трехчасовик. Пот заливал глаза, дышать из-за поднятой тысячью ног пыли было невозможно. Вспотеть действительно было от чего. Мы, кто ломами, кто кувалдами, кто кирками, били по изорениумной жиле, с огромным трудом отбивая небольшие осколки минерала. Через несколько минут этой интенсивной работы руки с непривычки налились свинцом, отказываясь подчиняться. Хотелось остановиться, все бросить. Но останавливаться было нельзя. Отдыхать до положенного времени запрещалось. За этим зорко следили “опытные”. Как мне сказал Молком, сами охранники на изорениумное плато ходить не рисковали, перепоручив там свою работу избранным среди рабов. Или, говоря проще, “опытным”. И те хорошо выполняли поставленную перед ними задачу. Подгоняли нерадивых, пинали уставших. Тщательно следили за порядком. Еще бы, никто из них не хотел перейти обратно в обычные рабы. В свиньи. Вот и старались чернокостюмники, выслуживаясь перед надзирателями. Старались вовсю. Ни один раб не мог позволить себе даже минутную передышку. За провинности били. Били аккуратно, без увечий – имущество великого господина Карнава надо беречь, – но так, чтобы раб знал свое место. Чтобы пахал. Чтобы отрабатывал те помои, которыми его кормят.
“Опытные” были все как на подбор. Здоровые, крепкие. Их не изматывала тяжелая, изнурительная работа, и эти молодцы выглядели намного лучше остальных рабов. Их было не так уж много – не более двух десятков. Красных костюмов “механиков” виднелось гораздо больше. Эти управляли молотобойными машинами в тех местах, где изорениум нельзя было отбить ломом или кувалдой. Ремонтировали подвесную дорогу, по которой с плато доставлялась в подогнанный к самому краю котлована грузовой вагон монопоезда руда. Следили за работой механизмов.
“Механикам”, судя по всему, жилось гораздо лучше, чем обычным рабам. Работа у них была более осмысленная, менее тяжелая. Я увидел и несколько ярко-желтых костюмов. Это были “головастые”.
