Тайная семья

Он опустил глаза и уставился в стол, но не раньше, чем она заметила досаду в его глазах.

— Ага. — С минуту она смотрела в сторону, отчаянно стараясь придумать способ выйти из тупика. Она безнадежно осознавала присутствие стоявших позади нее стражей, терпеливо ожидавших, когда она закончит с пленником. «Если я оставлю его здесь, Клан убьет его», — решила она со своего рода опустошающим страхом, который никак не ожидала испытать, переживая за обыкновенного грабителя. Грабителя? То, что его действия говорили о его семье, как раз и было тем самым, что ее злило. — Черт возьми. — И она решилась.

— Лин, вероятно, ты прав насчет Клана. Большинство их захотят видеть тебя мертвым, едва взглянут на тебя. Ведь слишком много лет их родители и прародители резали друг другу глотки. Они очень подозрительны насчет всего, чего не понимают, а ты легко станешь первым в любом списке загадок. Но я скажу тебе еще кое-что.

Она выпрямилась.

— Ты знаешь, как «путешествуют» между мирами, да?

Молчание.

— Я спросила. — Она замолчала. — Ты должен знать, до какого предела тебе следует держаться, — устало сказала она. Мысленно возвращаясь к Энгбарду и к тому, как ей удалось осадить его относительно Роланда, она решила: «Не следует копать слишком глубоко. Все лежит на поверхности». Все семьи действуют одинаково, не так ли? — То, что ты ничего не сказал мне, может серьезно ухудшить твое положение. А может и улучшить.

Молчание.

— Путешествие между мирами, — сказала она. — Мы знаем, что ты умеешь это, у нас есть твой медальон. Так зачем врать?

Молчание.

— Клан тоже может путешествовать между мирами, и ты знаешь это, — негромко сказала она. — И это не совпадение. Твоя семья — наши родственники, верно? Пропавшие очень давно, и вся эта чертовщина — это убийство, кровавая вражда, попытки вскрыть старые раны — не затрагивает ничьих интересов.

Молчание.

— Почему они хотят убить меня? — спросила она. — Почему вы, такие же люди, убиваете своих кровных родственников?

Может быть, что-то в ее облике — возможно, откровенное любопытство — наконец-то заставило отвернуться этого юного родича. Долгую минуту тянулось молчание, прерываемое только движениями одного из стражей, менявшего свою позицию.

— Вы предали нас, — прошептал он.

— Гм? — Мириам тряхнула головой. — Не понимаю.

— Еще во времена верноподданных сынов, — сказал Лин. — Все остальные. Они отвергли моего предка. Презрели обещанную встречу в мире американцев. Униженный и доведенный до нищеты, он потратил годы, чтобы обрести свободу, а после потратил всю свою жизнь на их поиски. Но они так и не пришли.

— Это что-то новое, — негромко заметила Мириам. — Доведенный до нищеты?

Лин судорожно кивнул.

— Таково семейное предание, — сказал он и забубнил: — Было решено, что один из братьев, Ли, пойдет на запад, чтобы организовать там факторию. Он послушался, но путь был трудный; он столкнулся с бедностью, его караван разбежался, его товары разворовали дикари, а слуги бросили его. Семь долгих лет он работал простым слугой, на положении раба, прежде чем купил себе свободу; он потерял все, от жены до семейного талисмана. В конце концов он создал по памяти новый талисман, заработал денег и выкупил свою свободу. Он был очень решительный и непреклонный человек. Но когда он пришел на место, назначенное для встречи, никто не ждал его там. Каждый год в назначенный день и час он приходил туда, но никто так его и не встретил. Братья бросили его, а по прошествии времени его потомки узнали о существовании восточного Клана. О предателях, которые нажились на его состоянии.

— Ага, — с трудом вымолвила Мириам. Это уже миф о предательстве из-за наследства. Стало быть, он случайно исказил узелковый рисунок и в итоге отправился в Новую Британию вместо… Она прищурилась.

— Ты видел мой мир, — сказала она. — А знаешь ли ты, что место, где Клан бывал постоянно, все время, — это то самое место, куда ты отправляешься, если «путешествуешь» между мирами, и определяется оно, гм, самим талисманом. Твой знаменитый предок просто неправильно воссоздал его. И отправился в Новую Британию. Насколько я знаю, остальные братья думали, что твой предок бросил их.

Лин пожал плечами.

— Когда вы убьете меня? — спросил он.

— Секунд через десять, если ты не перестанешь говорить об этом! — Она пристально смотрела на него. — Неужели ты не понимаешь? Причины для кровной вражды с Кланом, выдвигаемые вашей семьей, насквозь ложны. И были ложны всегда!

— И что? — Он сделал движение, которое могло быть пожатием плеч, если бы не кандалы. — Наши старшие, теперь уже умершие, возложили эту обязанность на наши плечи. Мы должны исполнять ее — или обесчестим их память. Только наш старейшина может изменить наш путь. Вы ждете, что я предам семью и буду молить о пощаде?

— Нет. — Мириам выпрямилась. — Но ты можешь ни о чем не просить, Лин. Завтра съезд Клана. И некоторые, большинство, буду требовать твоей головы. Но Я думаю, что вполне возможно будет убедить их вернуть тебе свободу при условии, что ты согласишься кое-что сделать.

— Нет!

У нее округлились глаза.

— На самом деле? Ты не хочешь отправиться домой и доставить письмо вашему старшему? Я знала, что ты молодой и глупый, но это уж совсем нелепо и смешно.

— Что за письмо? — нерешительно спросил он.

— Предложение дружбы. — Она помолчала. — Тебе оно нужно больше, чем нам, спешу добавить. Теперь и мы вхожи в ваш мир… — Он отступил и вздрогнул. — И нас бывает там достаточно много, а к тому же есть и другой мир, который видел и ты, тот, на котором зиждутся власть и сила Клана. Много ли ты повидал в Америке? — Его глаза округлились: он повидал достаточно. — Впредь мы сумеем победить в любой борьбе. И в этом заявлении нет места никаким «может быть». Если старейшина прикажет вашей семье сражаться до победы, они только проиграют. Но мне удалось оказаться полезной вашей семье… Я хочу сохранить им жизнь. И тебя. Я намерена решить это между нами, между поколениями, которых затронули и убийства, и кровь, если ваш старейшина пожелает принять тот факт, что объявленная Клану война была ошибкой, что его предок был отвергнут неумышленно и что закончить эту войну просто необходимо. Я собираюсь сделать все возможное, чтобы убедить комитет отправить тебя домой с предложением о прекращении огня.

Он смотрел на Мириам так, будто у нее выросла вторая голова.

— Ты согласен отнести такое сообщение? — спросила она.

Он кивнул, очень медленно, наблюдая за ней широко открытыми глазами.

— Только не слишком надейся на это, — предупредила она и повернулась к двери. — Отведите его в камеру, — сказала она. — И удостоверьтесь, что ему дают воду и еду. И хорошо с ним обращаются. — Она наклонилась к сержанту. — Есть шанс, что он выполнит наше задание. Я не хочу, чтобы ему причиняли вред. Понимаете?

Что-то в ее глазах заставило солдата насторожиться.

— Да, мэм, — осторожно пробасил он. — Вода и еда. — Его напарник открыл дверь, уставившись в стену позади нее и стараясь избегать ее взгляда.

— Я проверю лично.

Она, подрагивая, вышла из подвалов, оказалась в вечерних сумерках и спешно направилась вверх по лестнице, назад к теплому месту у камина и хорошей компании. Но требовалось гораздо больше, чтобы