московский армянин пытался уговорить портье – седого благообразного вьетнамца лет шестидесяти – пропустить к нему очень красивую даму с улицы. Он тряс перед ним пятидесятидолларовой купюрой, которая равнялась примерно полугодовой зарплате несчастного старика, но тот был непреклонен. Даже заплакал, от бессилия, но все равно не пустил парочку в отель. И правильно сделал: если бы пустил, его бы сразу уволили, а охотников на такое место в городе нашлось бы предостаточно. Кстати, во время следующей поездки этот армянин нашел свою пассию, сделал ей визу и вывез в Москву. Даже женился на ней. Интересно было бы посмотреть, какие у них получились дети...
Во Вьетнаме Алексеич сумел доказать, что европейский ум способен победить азиатскую хитрость. Когда армянин рассказал ему о своем несчастье, он поспорил с уроженцем печально известного Спитака и жителем Бирюлева, что сумеет провести уличную вьетнамку в гостиницу. За несколько дней Алексеич тщательно изучил обстановку. Поскольку вставал он рано, часов в восемь (после десяти из-за жары на улице делать было уже нечего), то имел возможность наблюдать с балкона жизнь отеля до подъема. Это и помогло ему в дальнейшем.
Прогуливаясь вместе с армянским коллегой по прибрежной улице, наш большой друг зашел в небольшую лавочку, чтобы купить себе диктофон. Торговала там юная особа, которая, увидев Алексеича, стала похожа на кролика перед удавом. Выяснилось, что она ни слова не знает по-русски, да и английский ее ограничивался двумя-тремя словами. Алексеич пальцем ткнул в микрокассетный «Сони», девица на калькуляторе показала, что стоит он сорок долларов, и сделка была совершена. Но вьетнамка вдруг встала на цыпочки, ухватилась рукой за бороду Алексеича и, глядя ему в глаза, стала говорить: «Хотель, хотель...» Сначала подумалось, что она пытается говорить по-русски, но потом выяснилось, что интересует ее место временного проживания божественного гиганта. Вот тут армянин и говорит: «Спорим на полтинник, что ты ее не сумеешь провести в гостиницу?» Алексеич, как истинный спортсмен, принял спор. Сказав девице, что живет в «Паласе», он увидел, что она тычет пальцем в циферблат его «Ориента». Показав на цифру семь, он оставил довольную продавщицу в лавке, забрал диктофон и пошел в отель обдумывать, как ему выиграть только что заключенное пари.
Валяясь на постели, он вспомнил, что рано утром каждый день видел молодого вьетнамца, который подходил с внутренней стороны решетки, отделявшей территорию гостиницы от улицы, доставал из кармана ключ, открывал небольшую калитку, а затем вытаскивал на тротуар несколько тюков с грязным бельем, которые тут же увозила одна из редких в городе машин. В отличие от меня, Алексеич уже научился отличать вьетнамцев друг от друга, поэтому после обеда отправился искать «ключника». Когда он его нашел, то обратился к нему со следующей триадой (работники отеля понимали английский): «Парень, я вижу, ты человек предприимчивый и работаешь что есть сил. (Офигительный комплимент!) Так вот, я предлагаю тебе один американский доллар в общем-то ни за что. Ровно в семь часов ты подойдешь к решетке и ключом, который лежит у тебя в кармане, откроешь на одну минуту ту калитку, которую ты открываешь каждое утро в восемь утра. За это получишь вот такую новенькую зеленую бумажку». И Алексеич потряс перед глазами вьетнамца долларовой купюрой. Тот мгновенно понял, что от него требуется, и ответил: «О’кей, масса!» Удовлетворенный Алексеич пошел на обед, а затем стал ждать вечера.
Ровно в семь часов началось прекрасно срежиссированное шоу для двух зрителей – меня, болевшего за Алексеича, и армянина, жаждавшего выиграть спор. Мы с ним стояли на балконе и наблюдали процесс во всех подробностях. С одной стороны решетки в нетерпении топталась девица, с другой – в ожидании хрустящего доллара, сжимая в кармане ключ, стоял, озираясь по сторонам, ответственный за грязное белье. Как настоящий белый человек, Алексеич неторопливо подошел к решетке, вьетнамец молниеносно открыл калитку, получил заветный гонорар. Принарядившаяся продавщица аудиотехники проскользнула внутрь, а наблюдавший за всем этим представитель армянской диаспоры понял, что лишился пятидесяти долларов.
Теперь девушка, оказавшаяся на территории гостиницы, была в полной безопасности и обладала своего рода неприкосновенностью. Если человек внутри – он гость, это правило соблюдалось железно. В планы нашего большого друга секс с восточными женщинами не входил, так что он повел удивленную вьетнамку не в номер, а в бар, где к ним присоединилась проигравшая спор сторона. Отдав полтинник и оплатив напитки для всех четверых, армянин сказал: «Брат, огромное тебе спасибо! Ты меня просто спас». А затем поведал удивленному Алексеичу, как долго он ломал голову над тем, чтобы привести свою любимую в гостиницу, как думал, во сколько сотен ему обойдется общение с ней. А тут простой и изящный, а главное дешевый способ избежать придуманных вьетнамцами иерархических препон и барьеров... Через часок раскрасневшаяся, но несколько разочарованная дама была отправлена домой, разбогатевший Алексеич пошел смотреть телевизор, а армянин отправился искать парня с ключом, чтобы заключить с ним постоянное соглашение о взаимовыгодном сотрудничестве. Кончилось все, как я уже упоминал, свадьбой...
Вьетнам в то время был одним из бастионов рушащейся коммунистической системы. Тем не менее для человека несведущего в этой стране почти ничто не указывало на наличие «самого прогрессивного в истории человечества строя». Не было видно почти никакой коммунистической символики, разве что изредка попадалась красная кумачовая растяжка с непонятными лозунгами на местном языке. Однажды Алексеич попросил гида перевести текст, и тот, как в советские времена, встал в позу и торжественно произнес: «Юноши и девушки, будьте верны заветам Хо Ши Мина!» Не знаю, как юноши, но девушки, по нашим наблюдениям, немного странно понимали заветы покойного вождя нации. Кстати, портреты вождя висели во всех государственных учреждениях и украшали этикетку 35-градусной рисовой водки, которая за это получила название «Хошиминовка». За две недели отдыха людей в форме удалось увидеть всего дважды: первый раз – во время уже упоминавшегося дорожно-транспортного происшествия, когда автобус раздавил мальчишку, а второй – когда вдоль пляжа пыхтя проехал старинный «козлик» с тремя военными, вооруженными автоматами, скорее всего, пограничниками. А так Вьетнам выглядел очень похоже на все не очень богатые развивающиеся страны: фирменная и самодельная реклама, торговля всем подряд, кроме разве что наркотиков и оружия, неограниченная проституция и искреннее уважение к нашим гражданам, которое тогда еще не сумели подорвать тупые и жестокие российские «челноки».
Трудно сказать, почему самих вьетнамцев некоторые считают жестокими и склонными к правонарушениям. Преступность, как нам показалось, там просто отсутствовала. Можно было даже оставить что-нибудь на пляже, полотенце, к примеру, и с удивлением обнаружить его через час повешенным на ручку своего гостиничного номера. Воровства, а тем более хулиганства и драк не наблюдалось вообще. Разве что наши пьяные граждане нарушали ночную тишину похабными песнями. А так все было спокойно. Может быть, только у нас в России вьетнамцы выясняли отношения с помощью ножей и другого холодного оружия, а у себя они оказались весьма тихими. Правда, говорят, последние пятнадцать лет не прошли для страны даром. Проституция попала под запрет, и теперь цены установились долларов в пятьдесят. При этом нужно еще найти «правильных людей», договориться, потом ехать чуть ли не с завязанными глазами куда-то за город (уже на машине) и там испытывать судьбу (это если без презерватива). Рынки несколько цивилизовались, цены подросли, появилась современная техника, ну и кривая преступности тоже, говорят, пошла вверх. Хотя наших там почему-то не трогают, как бы они ни чудили...
Город Хо-Ши-Мин, он же Сайгон, хотя и уступает по своему географическому положению и народонаселению крупнейшим городам мира, тем не менее самый крупный во Вьетнаме. Многие здания остались еще от колониальной эпохи и к началу девяностых годов уже стали реставрироваться. Было видно, что инвестиции, в том числе и со стороны крупнейших мировых фирм, присутствуют. Нам с Алесеичем в Сайгоне больше всего понравился отель «Ритц», а точнее крыша этого отеля. В то время как вся группа «челноков», которую на день вывезли в столицу Южного Вьетнама, металась по местным рынкам и магазинам, мы в компании пожилого бельгийца со скромным «Ролексом» на руке наслаждались прохладной водой в бассейне на крыше гостиницы. Тут же, рядом с бассейном, стояла небольшая палаточка, в которой седой вьетнамец торговал алкогольными и безалкогольными напитками. Алексеичу удалось выяснить, что он работал еще при американском присутствии. Алексеич спросил, почему продавца не расстреляли вьетконговцы как коллаборациониста, на что тот, немного подумав, ответил, что тогда пришлось бы расстреливать большинство населения, как это, кстати, сделали в соседней Камбодже.
Отдых в бассейне мы проводили следующим образом: Алексеич медленно проплывал пятнадцать метров, пристраивался у стеночки и, не торопясь, выпивал «полтинник» виски со льдом, поставленный на бортик услужливым официантом. Затем то же самое проделывал и я. Отдохнув минут десять, мы так же медленно плыли в другую сторону, где нас ждали стаканчики ледяного джина с лимончиком. Через
