— Как это? Дюмон тринадцать лет назад служил в следственном отделе? — удивился Мистраль.
— О да! Он уже тогда имел офицерское звание, а после прохождения конкурса на должность комиссара завершил обучение и возглавил комиссариат квартала. Ну а шесть или семь лет спустя снова появился в следственном отделе, весь такой улыбчивый, самодовольный, ходит вразвалочку — как он это умеет.
Продолжая слушать Кальдрона, Мистраль выдвинул ящик стола и достал оттуда толстенный том — персональный регистр комиссаров полиции. Самая настоящая энциклопедия, позволяющая отследить карьеру того или иного старшего полицейского чина. Фамилии там стоят в алфавитном порядке. Он громко читает, а Кальдрон, не отвлекаясь, внимает ему:
— «Школа — 1993 год. Выпуск — 1995 год. Первое назначение — комиссариат семнадцатого округа Парижа. Следственный отдел — 2000 год». Чем он занимался во времена Фокусника?
— Он был инспектором низшего звена, лейтенантом, как сейчас говорят. Разгребал мусор.[3] Опрос соседей, допросы свидетелей — его работа заключалась в этом. Он не входил ни в группу Перрека (тот его не выносил), ни в мою. Участвовал в расследовании этого дела, как и все. На протяжении года другие полицейские службы брали на себя все другие дела по убийствам. Невозможно было одновременно разыскивать Фокусника и заниматься чем-то еще. Мы и так не справлялись.
Эти рассуждения нарушил вошедший в кабинет Мистраля молодой лейтенант.
— Я только что завершил опрос соседей. И мне удалось узнать следующее. Женщина, вытряхивавшая у окна постельное белье, видела, как из подсобки, где хранились велосипеды, выходил мужчина. Он шел очень быстро, почти бежал, а потом замедлил шаг. Ее внимание привлекла его бежевая куртка: верхний кусок правого рукава отсутствовал. Затем этот тип снял куртку и сунул ее под мышку.
Все это полицейский рассказывал, сверяясь со своими записями. Потом добавил:
— Речь идет о человеке маленького роста, худощавом, с короткими каштановыми волосами. Лица его она не видела, он не оборачивался. Это все.
— Хорошая работа, дружище. Теперь иди зафиксируй все это в письменном виде, а я сейчас подойду, — похвалил его Кальдрон.
— Это тот самый! И теперь мы знаем о вырванном куске ткани!
Мистраль поспешно хватает телефон и звонит Фернандесу. Действительно, в правой руке клошара Роже был зажат кусочек ткани, но Фернандес, думая, что это просто тряпка, вынул ее из руки трупа, чтобы все выглядело более благопристойно. Вероятно, этот лоскут все еще лежит рядом с велосипедами, там, куда его бросил Фернандес.
Кальдрон отправляет бригаду на место происшествия.
— Осторожно возьмите его пинцетом и положите в специальный пакет. Не исключено, что там есть какие-нибудь отпечатки, — говорит он, хотя сам не слишком в это верит.
Прежде чем спуститься в кафетерий, Мистраль звонит Кларе, но умалчивает о попытке убийства мальчика и о самом факте существования Фокусника. Этот разговор с супругой — он представляет себе ее в домашней обстановке, вместе с двумя детьми — успокаивает Мистраля. Семья помогает ему легче переносить тяготы службы. Он отличается от тех своих коллег, что курят сигареты одну за другой и ежедневно выпивают бутылку виски, не торопятся возвращаться домой после работы и не ведают, что их ждет завтра.
Мистраль скорее человек семейного склада, что не мешает ему очень добросовестно выполнять свою работу. Он любит поболтать о том о сем со своей женой, послушать разговоры двух малышей, неизменно задающих ему один и то же вопрос:
— Папа, сколько нехороших людей ты сегодня арестовал?
И Мистраль, в зависимости от обстоятельств, отвечает: одного, двух, нескольких. Дети довольны.
Он кладет трубку, берет пальто и спускается вниз по лестнице. Уже на улице ноги сами несут его в нужную сторону. Налево до перекрестка с бульваром дю-Пале, через мост Сен-Мишель, потом направо — и вот он бредет по набережной Сены, останавливаясь у прилавков букинистов. Эта прогулка придает ему силы. Он покупает путевые заметки Брюса Чатвина «В Патагонии», когда-то уже читанные им. «Нужно будет свозить туда семью», — тут же мелькает мысль.
Побродив таким образом около часа, он поворачивает обратно, останавливается у бара на бульваре Сен-Мишель, быстренько проглатывает там сандвич и кофе и возвращается на набережную Орфевр. Стоит начало февраля, довольно холодно, над Парижем низко нависает серое небо. «Того и гляди пойдет снег», — думает он. Хотя эта прогулка по набережной и доставляет ему удовольствие, в сознании его прочно засел Фокусник; теперь ясно, что этот персонаж оставит его в покое лишь после того, как будет арестован или как-то иначе обезврежен.
Войдя в свой кабинет, он видит перед собой большой коричневый конверт из крафтовой бумаги. Заглянув внутрь через надорванный край, он с облегчением вздыхает, так как там лежит кусок ткани с куртки Фокусника. «Разумеется, это не бог весть что, но все-таки нечто имеющее отношение к убийце», — рассуждает он.
Кальдрон оставил ему на столе записку, сообщая в ней, что отправился на место преступления поговорить с Фернандесом и с соседями, а в случае необходимости с ним можно будет связаться по сотовому телефону. Если врачи разрешат, он также поедет навестить мальчика в больнице. Франсуаза Геран, обсудив с ним ситуацию, сообщает, что префект полиции хочет видеть ее у себя к концу дня.
Удостоверившись в том, что знакомый ему глава отдела статистики и документации уже на месте, Мистраль спускается к нему на первый этаж. Он рад встрече с Лораном Мартинесом, «пожизненным директором архива», как он обычно представляется. Ему пятьдесят с лишним лет, волосы седые, вид лукавый. Он находится в этой должности около пятнадцати лет и не собирается куда-то отсюда уходить. Продвижение по службе здесь идет медленно, но ему нравится быть хранителем памяти всего полицейского управления. Кроме того, он много усилий прилагает к модернизации и компьютеризации архива.
Мартинес, верный традициям гостеприимства, подает кофе.
— Сахару не надо, — замечает Мистраль.
После обмена любезностями и вопросов типа «А где ты был до того, как пришел работать в следственный отдел?» или «Ты женат?», «У тебя есть дети?», Мистраль переходит к сути.
— Лоран, я заглянул к тебе в связи с тем, что Фокусник вернулся.
— Вот черт! — восклицает Мартинес, и на лице его появляется смятение.
— Ты очень верно выразился, — иронизирует Мистраль. — Сегодня утром он снова нанес удар, но, к счастью, мальчонка жив. Предположительно его спугнул клошар, обитавший в том подвале. Бедняга мертв, Фокусник сбежал, но ребенок в результате спасся. Ну вот, теперь ты все знаешь. Мне нужны любые документы, имеющие к этому отношение, фотографии — в общем, все, что у тебя есть.
— Нет проблем. Я сейчас кого-нибудь вызову, чтобы тебе принесли досье.
Пока Мартинес дает указания своим людям, Мистраль допивает кофе; мысли его всецело заняты делом Фокусника.
— Вижу, ты погружен в размышления, и вид у тебя озабоченный. Я тебя понимаю. Я застал первую серию убийств — ты не представляешь, какой бедлам у нас тут творился. Ребята ночами не спали. Мужайся! Если тебе что-нибудь понадобится — обращайся не раздумывая. Через час или два досье будут в твоем кабинете.
Они прощаются.
Мистраль возвращается в свой кабинет, звонит телефон: это Кальдрон, он в больнице у мальчика. В ходе обследования ничего особенного не выявили. Пострадавший отделался парой ушибов и головной болью. Родители пообещали привезти сына в полицию, как только это станет возможным.
Мистраль открывает конверт и осторожно вытряхивает на стол обрывок бежевой ткани сантиметров в тридцать.
— Пока что у нас на руках только это, и его трогали по меньшей мере два человека: клошар и Фернандес, — так что надежды на определение ДНК весьма призрачны, но все-таки попытаться стоит.
Его отвлекает звонок телефона. Звонит дежурный из приемной.
— Ваша жена, месье.
