плохо.
Все трое садятся в машину, Перрек — позади водителя. И указывает Кальдрону дорогу. Он говорит, обращаясь к Мистралю:
— Я благодарен вам за то, что вы сообщили мне эту новость. Если бы я узнал о происходящем из прессы — это привело бы меня в ярость. На самом деле хотел бы я никогда больше о нем не слышать. С другой стороны, обратившись к старым делам, вы, вероятно, получаете шанс его арестовать. Этого я желаю всем своим существом. Давно он проявился?
Перрек говорит серьезным тоном — ясно, что прежние эмоции ожили в душе ветерана. Мистраль по этим нескольким словам, сказанным Перреком, понимает также, что тому не терпится узнать обстоятельства возвращения Фокусника. Он слегка разворачивается на своем сиденье, чтобы видеть Перрека, и как можно более полно пересказывает ему последние события. Во всех подробностях, даже упоминает об аромате туалетной воды, идентифицированном Кларой на лоскутке, оторванном от куртки. Перрек внимательно слушает, не задавая вопросов. Наконец они добираются до ресторана. Чтобы войти, нужно спуститься с тротуара на несколько ступенек вниз. На столике рядом со стойкой валяется газета «Ревей де Берк», судя по всему, уже побывавшая во многих руках, круг для игры в «421», пепельница, наполовину забитая окурками, и три пустых стакана. Три стула отодвинуты: сидевшие на них только что ушли.
Окно во всю стену выходит на пляж. С моря дует сильный ветер. Он несет с собой песок и яростно ударяет в стекла. Все столики заняты, кроме зарезервированного, как раз того, что у окна. Мистраль садится напротив Перрека, Кальдрон рядом с Мистралем. Они молча смотрят на море и на песок, подхватываемый ветром, вихрем проносящийся над пляжем. Перрек рекомендует всем местное фирменное блюдо — жареных мидий с пивом. После того как заказ сделан, Мистраль, само собой, снова заводит разговор о Фокуснике.
— Венсан рассказал мне о Фокуснике, когда наш отдел занялся покушением на мальчика и убийством клошара. Я просмотрел все дела, которые вы вели в восемьдесят восьмом и восемьдесят девятом годах. Работа в самом деле отличная!
Перрек дожидается, пока официант поставит на стол три кружки пива, и только потом отвечает.
— Что вы еще от меня хотите услышать? Вы и так все знаете. Все, что мы сумели сделать, запротоколировано и зарегистрировано. Черным по белому. Возможно, это была хорошая работа, как вы говорите, но что толку? Этот мерзавец до сих пор занимается своими пакостями.
Мистраль понимает, что старый полицейский все еще чувствует себя уязвленным оттого, что его спровадили на пенсию.
— Когда поймаем его — мы поднимем эти старые дела и навесим их все на него, как полагается, и они обретут всю свою юридическую значимость. В общем, ваши труды будут таким образом вознаграждены.
— Да услышит вас Господь! Хорошо, если вам удастся сделать так, чтобы этот тип больше никому не смог навредить.
— Когда читаешь ваши досье, — продолжает Мистраль, — сразу обращаешь внимание на тактику Фокусника. Как поведали жертвы двух его неудачных попыток, он приманивал их, демонстрируя какие-то фокусы. Именно потому, что последнее покушение произошло по тому же сценарию, мы связали его с делами тринадцатилетней давности. Его почерк проявился также и в том, что он уложил мальчика в той же самой позе. Причины кроются где-то в глубинах его личности. Эти приемы органически присущи ему, именно поэтому он каждый раз при очередном убийстве пользуется ими. Это своего рода визитная карточка.
Перрек взволнованно прерывает Мистраля:
— Это новые веяния в полиции? Когда я еще был в строю, данный аспект отдавали на откуп психологам и психиатрам.
— Могу сказать лишь, что действительно убежден в больших потенциальных возможностях бихевиористики.[8] Мы все чаще вспоминаем о ней на стадии расследования и стараемся внедрить ее в практику французских полицейских, менталитету многих из которых еще свойственна определенная косность. Так, даже те, кто относится к нововведениям наименее скептически, считают, что, пусть и имея на руках фоторобот, непросто кого-либо обнаружить, а уж психологический портрет и вовсе не приблизит поимки преступника. Однако, когда ищешь убийцу, надо использовать любую возможность.
Перрек кивает в знак одобрения.
— Без показаний мальчиков, которым удалось спастись, мы бы не узнали, что убийца заманивает их при помощи фокусов. Анализ места преступления никоим образом не подводит к такому заключению. Он не оставляет там ни игральных карт, ни костей, ни какой-либо другой «волшебной» атрибутики. Он ничего не оставляет. Но что-то берет. Мы еще поговорим об этом.
Официант ставит на стол обильные порции жареных мидий, хлеб и кладет пакетики с влажными салфетками для рук. Не сговариваясь, все трое прерывают профессиональные разговоры, чтобы отдать должное дарам моря, и заводят беседу на отвлеченные темы. Покончив с обедом, Перрек достает пачку сигарилл и зажигалку и смотрит на своих товарищей:
— Можно?
Мистраль и Кальдерон кивают. Появляется официант, они заказывают кофе.
— Вы сказали: он что-то забирает?
Перрек заинтригован, а потому возвращает разговор к Фокуснику.
— Именно. Ну вот что может уносить с собой Фокусник с места преступления?
Мистраль делает большой глоток кофе. Два его собеседника с удивлением смотрят на него.
Кальдрон первый начинает реагировать на дразнящее своей непонятностью высказывание Людовика Мистраля.
— Что вы имеете в виду? При составлении описаний мест преступления ничего особенного замечено не было. Ничего не пропадало.
— Установлено, что большинство серийных убийц оставляют у себя какой-нибудь «сувенирчик» — на память о своей жертве. Им нужно чем-то подпитывать свое специфическое воображение. Таким образом они могут снова переживать в душе свои деяния. Ведь преступление предполагает жестокое насилие, оно несет в себе сильный эмоциональный заряд, но момент его осуществления довольно краток, и убийца испытывает острую необходимость потом переживать его снова и снова. Поэтому он и прихватывает что- нибудь с собой.
Перрек и Кальдрон смотрят на Мистраля с нескрываемым изумлением. На сей раз первым нарушает молчание Перрек:
— Этого мы не знали, когда вели свои расследования, по крайней мере в конце восьмидесятых, — замечает он.
Мистраль понимающе кивает.
— Это потому, что во Франции было меньше серийных убийств, чем в Соединенных Штатах. А теперь, когда этот феномен проявляется и в нашей стране, следует рассматривать происходящее с менее привычной точки зрения.
— Ваше замечание вновь растревожило мне душу. Хотя, впрочем, дополнительного стимула мне и не требовалось: я и без того более чем достаточно думаю об этом мерзавце, — и, разумеется, хотел бы быть вам полезным.
Последнюю фразу Перрек произнес тихо, но тем сильнее в его голосе прозвучало волнение.
Мистраль достает из сумки коричневый конверт большого формата.
— Здесь фотографии со всех мест преступления. Изучите их — может, что-нибудь обратит на себя ваше внимание. Ведь известно же: чем больше усердствуешь, пытаясь что-то разглядеть и отыскать, тем меньше замечаешь очевидного, того, что само бросается в глаза. Вынужден признать, что я, со своей стороны, не увидел ничего примечательного.
Перрек берет конверт и взглядом благодарит Мистраля.
Ресторан постепенно пустеет. В конце концов посетители остаются еще только за одним столиком,
