нет национального праздника. Попытки добиться политической канонизации покушения на жизнь тирана успехом не увенчались.
Канцлер Аденауэр возложил венок на место казни схваченных заговорщиков лишь в 1954 году. Он сделал это не столько ради того, чтобы отдать дань уважения их подвигу, сколько думая о создававшемся как раз тогда бундесвере. Миру надо было продемонстрировать, какие традиции собирается взять на вооружение западногерманская армия. Но и этот шаг безусловно популярного в те времена канцлера не способствовал тому, чтобы «заговор 20 июля» был признан историческим событием. Один из здравствующих заговорщиков, Фабиан фон Шлабрендорф, сказал: «20 июля по-прежнему разделяет наше общество».
Факт остается фактом: значительное большинство жителей ФРГ все еще если и не осуждают откровенно поступок участников покушения, то наверняка уже не поддерживают, а правые и бывшие военные считают заговорщиков просто-напросто изменниками народа. Все отмечавшиеся до сих пор годовщины заговора и торжества по данному случаю не выходили за рамки казенных празднеств или подобных им формальных мероприятий. Надо было, как говорится, свалить их с плеч долой, тем более что никакого резонанса в обществе это не вызывало. Еще сегодня многие из оставшихся в живых участников заговора, а конца войны дождались 15 человек, получают письма с угрозами в свой адрес.
Некоторым из них претит, что на юбилейных торжествах вперед непременно лезут те, кто не имел ничего общего с заговором либо же вообще враждебно относился к нему. Дошло до того, что члены группы генерала Хеннннга фон Трескова, одного из главных путчистов, встречаются 20 июля в частном доме неподалеку от Бонна, да и то по инициативе фон Шлабрендорфа, ибо лицемерные казенные торжества вызывают у них отвращение. То же самое говорят и родственники казненных, которые также встречаются частным образом, чтобы почтить память своих отцов и братьев, повешенных на крюках из бойни в тюрьме Плётцензее.
Не будь этой «частной инициативы», что осталось бы от правды о тех днях, когда группа молодых офицеров и дипломатов, сознавая неизбежность надвигающейся катастрофы, решила свергнуть диктатора! Мы уже не раз писали об этом заговоре. Мы знаем, что возглавили его политики националистического толка, которые полагали, будто для спасения Германии достаточно избавиться от Гитлера. Они наивно верили, что все забудется, как только они «поднесут на блюде» голову Гитлера. Это были расчеты в равной мере и неразумные, и легкомысленные. Но подобного рода политическая платформа заговора — не основание для того, чтобы, повторяю еще раз, недооценивать личный героизм отдельных его участников, а тем более людей из окружения полковника Штауффенберга, который не побоялся установить контакты также с социал-демократами и коммунистами. Из дошедших до нас документов мы знаем сегодня, что по его инициативе коммунисты Антон Зефков и Франц Якоб встречались с заговорщиками. Молодые офицеры хотели расширить общественную базу заговора, пойдя на сближение с антифашистским Сопротивлением в Германии.
Правая пресса это именно ставит сейчас в вину Штауффенбергу. Участие в покушении на жизнь Гитлера еще и сегодня истолковывается как заговор против Германии, а ответственных за военное поражение рейха ищут среди генералов, которые якобы предали Гитлера и бросили его в самый тяжелый для него час. Ежегодно 20 июля дело доходит до разного рода споров и дискуссий, в которых между строк проглядывает антипатия, если не ненависть к тем, кто взял на себя смелость, хотя и слишком поздно, положить конец диктатуре Гитлера и его разбойничьей политике.
После первой мировой войны старались вину за поражение кайзера свалить на гражданское население, которое не хотело больше голодать. Читая воспоминания командующих гитлеровского вермахта, трудно отделаться от впечатления, что свои поражения на фронте они силятся теперь оправдать бомбой Штауффенберга, которая, кстати, пощадила Гитлера, ибо государственный переворот 20 июля был осечкой, которая обернулась кровавой расправой не только с заговорщиками, но и с теми, кто своим трусливым молчанием поддерживал последние потуги «третьего рейха».
Уцелевшим заговорщикам по сей день приходится встречаться, скрываясь от неусыпного ока общественного мнения, если уж их жертва считается ныне тоже ненужной, больше того, даже вредной для «дела». Когда в 1970 году в зале им. Бетховена в Бонне состоялся торжественный вечер памяти Штауффенберга, произошел инцидент. Кто-то из публики взобрался на подмостки и заорал: «Здесь чествуют изменника! Что за низость, что за позор!»
Как выразился известный богослов проф. Штайнбах из Тюбингена, «заговор не нашел дорогу к сердцу германского народа. Такова суровая реальность». Ежегодное возложение цветов в тюрьме Плётцензее так и останется бюрократическим мероприятием, поскольку покушение на жизнь Гитлера и по сей день осталось тем, чем оно было сначала: делом безумцев, которые не знали своего общества.
Возвращаясь к главной теме, добавим, что драматический характер неудавшемуся государственному перевороту придало то, что, воспользовавшись случаем, Гиммлер и Кальтенбруннер, ликвидируя противников Гитлера в генеральских мундирах, расправлялись также и с арестованными руководителями или деятелями движения Сопротивления, которые вместе с заговорщиками «20 июля» гибли на берлинских виселицах или в застенках гестапо.
Как свидетельствуют опубликованные после войны архивы гестапо и Главного управления имперской безопасности (РСХА), в результате этого сразу после краха Гитлера позиции миролюбивых сил оказались существенно ослабленными. Тысячи антифашистов погибли уже в период агонии «третьего рейха», когда они были более всего нужны.
Многие из тех, кто в течение 12 лет «тысячелетнего рейха» боролся в подполье против диктатуры Гитлера, не дождались освобождения и перемен, которые произошли в Германии в результате поражения. В Германской Демократической Республике их память чтят, как память о тех, кто до конца боролся против ненавистного режима.
Немецкие антифашисты, которым Гитлер объявил беспощадную войну, лишив их естественного тыла, то есть возможности жить в собственном обществе, томились в концентрационных лагерях куда дольше, чем их товарищи на оккупированных территориях; они наравне со своими братьями по несчастью, особенно с польскими и советскими гражданами, принимали участие в организации движения Сопротивления в концлагерях, и свидетельства этого братства по сей день сохраняются в памяти, передаются из уст в уста, представляя собой более прочный, чем из бронзы, памятник человеческой и международной солидарности. Вспомним также, что немало немцев сражалось в партизанских отрядах. В нашей литературе мы встречаем любопытные сведения об участии немцев в польских партизанских отрядах Гвардии Людовой и Армии Крайовой.
В Лодзи и в Силезии немецкие антифашисты передавали местным организациям Польской рабочей партии (ППР) ценную информацию, снабжали их оружием и военным снаряжением. Немецкие коммунисты, члены ППР в Силезии вели активную борьбу с гитлеризмом, составляя и распространяя среди немецких солдат листовки, призывавшие к совместной борьбе в рядах Гвардии Людовой и советских партизан. В сражавшемся на Келецкой земле отряде Гвардии Людовой, которым командовал «Горбатый», было несколько немецких летчиков, уничтоживших свои самолеты перед тем, как вступить в партизаны. И в отряде Гвардии Людовой им. Бартоша Гловацкого, действовавшем в Краковском округе, сражались немецкие антифашисты, рабочие из Гамбурга. Когда келецкая группировка Армии Людовой пробивалась через линию фронта в районе Хотчи, в ночь с 27 на 28 октября 1944 г., в бою погибло двое немцев- партизан АЛ: Леман и Капица. Они и многие их товарищи на разных участках восточного фронта отдали жизнь в борьбе за лучшее будущее немецкого народа; пожертвовав собой, они подтвердили, что фашизм нельзя отождествлять с германским народом. Их заветы были претворены в жизнь в ГДР — первом германском государстве рабочих и крестьян.
Полмиллиона немецких антифашистов, которые погибли в лагерях смерти или в течение многих лет томились в них, тысячи коммунистов, социал-демократов и противников войны, расстрелянных в «третьем рейхе», гильотинированных в Плётцензее, замученных в казематах гестапо, казненные вожди рабочего класса Эрнст Тельман, Джонни Шеер, Эдгар Андрэ — все они доказали, что и в самые черные часы фашистской ночи, когда погасли огни в оккупированной Европе, даже Гитлер не был в силах задушить немецкую демократию, пробивавшую себе путь к свободе.
Когда вышел сборник писем павших немецких антифашистов,[29] известная немецкая писательница Рикарда Хух, скончавшаяся в ГДР, сказала: «Им не дано было спасти Германию, они могли лишь умирать ради Германии; счастье сопутствовало не им, а Гитлеру. Но смерть их
