Феликс сплюнул. Все им показывать надо. Махнув рукой, он вышел из лаборатории, чтобы через полминуты вернуться с пулеметной системой на плечах. Кира разинула рот от удивления.
– Вкалывай, – протянул руку Ротмистров.
– Это запрещенный препарат, – заметил Виктор. – Но теперь я, пожалуй, пойду против правил.
Кира сменила иглу и перезарядила шприц-пистолет. Через несколько минут все были вооружены свойством амфетамина создавать сверхлюдей.
– Вперед! Надерем им задницу! – задорно прокричал Феликс, потрясая пулеметами на своих плечах.
– Да-а-а! – ответил ему рев остальных.
Похоже, препарат действует не только, как допинг, но и как сильнейший наркотик, принося упоение насилием, кровью, смертью. Теперь возможно все, боли нет, скорость сводит с ума! Вперед, мы непобедимы! Эти мысли были у каждого в одурманенной голове. Как стая хищников, люди бросились наверх в предвкушении легкой добычи. Проклятый лифт едет слишком медленно. Быстрее! Быстрее, пока все не закончилось до нас!
Едва двери лифта раздвинулись в стороны, в стены кабины, выбив искры, ударилось несколько пуль.
– Пригнитесь! – крикнул Феликс и нажал на гашетку. Треск очереди оглушил всех, но кому до этого дело, когда в голове говорит жажда чужой крови? С дикими воплями люди, точнее, уже нелюди, выбежали из барокамеры и бросились бесстрашно на засевших за внутренней стеной гвардейцев. Где-то рядом ахнула последняя растяжка, и Зарубин отлетел куда-то в сторону, но на это никто не обратил внимания. Схватив свою оторванную ногу, выплевывая кровь изо рта, он снова поднялся, упал, пополз, паля из автомата. Рядом Кира, вопя, разрядила целую обойму в чью-то голову. Виктор нажал на спуск, и из сопла его огнемета вырвалась мощная струя пламени. Феликс же шел медленно и методично расстреливал разбегающихся гвардейцев. Только Прокофьев перестал палить из эрликона, его потрясло своей жестокостью побоище, развернувшееся у подножия вышки. А вот Виктор, Кира, Феликс, Ротмистров – все они, словно наделенные дьявольской силой, расстреливали, резали, били с необыкновенной быстротой, чудом избегая пуль противника. Расправившись с теми, кому удалось прорваться за внешний периметр, они обрушились на тех, кто спасся от огня эрликонов, укрывшись за вездеходами. Гвардейцы, не помня себя от страха, побросали оружие и удирали кто куда. На минном поле сработало несколько растяжек – это подорвались гвардейцы, вздумавшие бежать не по дороге.
Через несколько минут все стихло. Вдали, скрывшись в темноте, убегали по дороге, сверкая пятками, трое спасшихся гвардейцев. Победители остались одни на поле боя, залитом кровью, заваленном трупами и ранеными. Феликс устало сбросил с себя «ЗУБР» и размял мышцы шеи. Кира рассматривала простреленное в нескольких местах бедро и удивлялась, почему она не чувствует боли. Позади, прислонившись спиной к бетонной стене, застыл труп Ротмистрова. Шальная пуля пробила ему голову. Зарубин тоже уже скончался. Повреждения, причиненные его телу взрывом мины, оказались несовместимы с жизнью.
Сидоренко и Прокофьев боялись спускаться вниз. Зрелище резни, которую учинили эти четверо, вызывало у них дрожь в коленях. Опасение, что их могут перепутать с гвардейцами, удерживало их на месте.
Но дурман начал понемногу рассеиваться. Вот Кира, хромая, отошла в сторону, боль и кровопотери стали ощущаться сильнее. На Феликса накатила чудовищная усталость. Только Виктор остался невредим. От пуль его спасла мощная броня его костюма.
Тем временем за перевернувшимся флагманом «Бешеных Псов» кто-то зашевелился. Виктор, заметив это, подошел ближе и признал в раненом того самого человека, который отправил их за головой доктора. Вождь лежал, облокотившись на колесо, в луже собственной крови, и тихо стонал. Лицо его было покрыто смертельной бледностью. Нога его, оторванная снарядом эрликона, лежала рядом.
– Ребята! Смотрите, кого я нашел! – крикнул Виктор.
Феликс подошел к нему. И тут же вся усталость слетела с него, будто ее и не было. Вождь тоже его узнал, взгляд его прояснился, на щеках появился еле заметный румянец.
– Ну, здравствуй, Сергей Павлович, – тихо произнес Феликс, смотря в глаза поверженному врагу.
– Здравствуй, Крижанич, – прохрипел Савецкий, на последнем издыхании выдавливая из себя слова.
– Вот мы и свиделись, – вздохнул Феликс. – Сколько лет прошло? Шестнадцать, да?
Савецкий промолчал.
– А ты, я смотрю, создал все-таки свое маленькое государство, как мечтал вместе с Реммером.
Савецкий смотрел на Феликса исподлобья, насупившись.
– Только объясни мне, – продолжал Феликс, – зачем ты вылез из своей берлоги? Приключений захотелось? Ты ведь никогда не умел выступать открыто, бил только из-за угла, из засады. Захотелось приключений? Вот ты их получил.
– Я создал свой город в соляных шахтах, – ответил ему Савецкий, – я организовал общество, способное выдержать суровые условия безвременья. И люди благодарят меня. Я собрал около себя лучших парней. Я создал войско, лучше которого были только армии древних римлян…
Феликс усмехнулся.
– Это то войско, которое только что унеслось вдаль на своих быстроходных ногах?
– Это то войско, которое сейчас стоит около разбитого слиттера, на котором вы пытались увезти вашего бесценного доктора, – возразил Савецкий, злорадно усмехнувшись.
Феликс посмотрел на запад – там, на горизонте, было виден мерцающий огонек далекого пожара.
– Что ты так огорчился, а, Феликс? – засмеялся Савецкий. – И мисс О’Тулл тоже там?
На Феликса навалилась ощущение безысходности, невосполнимой потери. На глаза навернулись слезы, казалось, он был сломлен. Он стоял, не двигаясь, безотрывно глядя на далекий огонь, и его душа все глубже погружалась в бездну отчаяния. Теперь Клара, его любимая, обожаемая Клара в лапах этих мерзавцев. Савецкий злорадно засмеялся, и смех этот вернул Феликса к действительности. Не произнеся ни слова, Феликс навел на Савецкого ствол пистолета и три раза нажал на спусковой крючок. Дернувшись, Савецкий застыл.
– Этих тварей надо только убивать, – прошипел Феликс, и глаза его засверкали яростью. Не в силах больше сдерживаться, он упал на колени и испустил безумный, душераздирающий вопль.
Сознание медленно возвращалось. Ивар очнулся в снегу. Лямка ремня не смогла выдержать перегрузки, которая вырвала ее из гнезда, и Ивара отбросило на несколько метров от горящего слиттера. Его голову спасла каска, которая теперь, однако, была бесполезна. Расколотая напополам, она двумя черепками болталась на шее Ивара. Он отстегнул ремень и с досадой отшвырнул каску в сторону. Затем попытался пошевелиться, но резкая боль заставила его схватиться за ногу. Похоже, она сломана. Ивар в беспомощности осмотрелся. Ни оружия, ни чего другого, что смогло бы его защитить. Что это был за взрыв? Откуда? Как? Кабина слиттера разбита, там, в анатомических сиденьях, застыла, опустив окровавленную голову, Клара. Позади нее в той же позе сидел доктор Карлович. Да, крепко им досталось. У них ведь не было касок.
Тихие голоса заставили Ивара обернуться.
– Идиот! Теперь ему точно каюк, – говорил кто-то.
– Ты сам предлагал поставить растяжку перед шахтой, – было ответом. – Теперь любуйся.
– Нечего любоваться. Берем доктора и уходим.
– А водитель? С ним что?
– Оставим здесь, все равно он не жилец. Водилам обычно больше достается.
– Да? А я слышал обратное…
Ивар засуетился. Во что бы то ни стало надо найти хоть какое-то оружие. Где-то рядом должен быть его автомат. Смотря в том направлении, откуда доносились голоса, он пополз к разбитой кабине.
– Ага! Один гаденыш все-таки живой!..
И в тот же миг сильный удар по затылку выбил из головы Ивара сознание.
Примечания
1
