прав, обладал ясным мышлением и блестящей интуицией. Однако воровская закалка, приобретенная в «черных» зонах Воркуты и Колымы, разжигала в Паше кураж и побуждала к бунту. Поведение Варяга частенько смахивало на фраерскую рисовку, а подобные вещи не прощались даже самым именитым. Реши сходняк, что Варяг зарвался, Паша Сибирский с удовольствием лично обесчестил бы его пощечиной.
Варяг ни на кого не смотрел. За все время обсуждения он не проронил ни слова, проявляя незаурядную выдержку. Он напоминал изваяние языческого божества, возле которого искусные жрецы оттачивают свое красноречие. Однако все присутствующие смутно чувствовали, что достаточно статуе раскрыть свои каменные уста – и жрецы пристыжено умолкнут.
– А теперь выслушайте меня, люди, – не повышая голоса, произнес смотрящий. – Я понимаю вашу озабоченность, но позвольте мне действовать так, как того требует ситуация. Нам нужно было легализовать накопленные капиталы, а провести подобную акцию, не заглянув ни разу в объектив, невозможно.
Варяг сидел в удобном и в то же время изящном кресле, обтянутом кожей пепельного цвета с золотым тиснением. В таких же креслах сидели восемь его гостей. Каждый из предметов мебели, находившейся в доме, являлся штучным изделием и был выполнен в стиле Людовика XVI. Построить особняк Варяг надумал еще в зоне. Нашел людей, сумевших изготовить чертежи, сам проконтролировал результат, подобрал бригаду классных строителей и затем еженедельно получал отчеты прораба о проделанной работе. Когда до выхода Варяга на волю оставался лишь месяц, прораб сообщил, что отделка закончена и можно приступать к покупке мебели. Особняк был выстроен в викторианском стиле – любимом стиле английских богачей XIX века – и обнесен высоким гранитным забором, способным выдержать прямое попадание тяжелого снаряда. Стекла в доме были пуленепробиваемыми, крепкие металлические ворота снабжены электроприводом. Повсюду виднелись телекамеры, образовывавшие в совокупности целую систему слежения. Два оператора с ее помощью непрерывно обозревали с единого пульта все подступы к особняку. Отделка внутренних помещений была выполнена из ценнейших пород дерева – даже видавшие виды законники с почтением отметили эту роскошь. Из подвала в сторону леса был прорыт потайной ход.
– Слишком большие деньги поставлены на кон, я знаю, как их добыть, и действовать иначе не имею права, – продолжал Варяг. – Кто из законных может похвастаться тем, что проник в Госснабвооружение? Мы будем первыми, но это только начало. Через год мы подтянем наших людей на ключевые посты и возьмем в свои руки поставки оружия в страны Ближнего Востока, в Латинскую Америку, в Европу. На одних только АКМ мы увеличим общак на десятки миллионов долларов. Но впереди торговля высокотехнологичными товарами. Продажа одного новейшего танка дает прибыль в сотни тысяч долларов, а представляете, на сколько пополнится общак, если мы сумеем продать целый эшелон? Прибыль от продажи современного истребителя исчисляется миллионами долларов, а если мы продадим эскадрилью? Мы никак не вправе пройти мимо такого бизнеса. Конечно, приходится отступить от традиционного воровского ремесла, уже не нужно толкаться в метро и вытаскивать кошельки у фраеров. Работа с оружием сулит нам больше прибыли и меньше риска, чем любое другое дело, включая наркоту.
Беседа воров напоминала дискуссию дипломатов за круглым столом. Стол в комнате и вправду был нестандартный – огромный, овальной формы, он занимал едва ли не все помещение и своими размерами и качеством столярной работы мог бы украсить любой кремлевский зал для приемов. На белоснежной скатерти теснились блюда с салатами и всевозможными закусками, бутылки с дорогими напитками, однако гости мало ели и еще меньше пили. Казалось, едят и пьют они лишь для того, чтобы не обидеть хозяина.
– Вот что я хочу сказать, люди, – произнес старый вор дядя Толя, отодвигая блюдо с сациви. – Мы уже не первый раз собираемся, чтобы заклеймить Варяга, но всякий раз он доказывал нам свою правоту – сначала словами, а потом делом! Он ни разу не обманулся в своих прогнозах. Его дела приносят в общак колоссальные деньги, это нельзя не учитывать. Вот что я вам скажу, люди: Варяг выстрадал свою правоту. Верили мы ему раньше, нужно поверить и на сей раз.
Дядя Толя представлял собой классический тип законного вора. Собственного жилья он не имел, зато во всех тюрьмах Москвы был своим человеком, и начальники следственных изоляторов не стеснялись признаваться в своих дружеских отношениях с известным вором. Семьей дядя Толя не обзавелся – не по понятиям! – зато по всей России у него росло целое племя незаконнорожденных детей, и это только добавляло ему авторитета. Он не делал тайны из того, что ежемесячно рассылал по разным городам и весям страны немалые суммы на воспитание своего потомства.
– Бог тебе в помощь, Варяг, – поддержал дядю Толю вор по кличке Громовой, которая очень подходила к его вечно насупленному лицу. – Для братвы самое главное, чтобы общак не оскудевал, и если Варяг взялся за дело, то, значит, так оно и будет. Ну а мы уж со своей стороны позаботимся, чтобы братва наша грелась, как положено, и тропки на зону не заросли бурьяном.
Варяг благодарно улыбнулся. Он выиграл битву.
Глава 7. ОСОБЫЙ ОТДЕЛ
– Знаешь, что тебе за это будет? – сурово посмотрел майор на стоявшего перед ним румяного парня лет двадцати двух.
– Нет, – прозвучал напряженный голос.
– Так вот, тебе светит не менее десяти лет тюрьмы. Неплохо, а?
Краснощекий молчал, переминаясь с ноги на ногу.
– Да ты присаживайся, вот стул. В тюрьме хоть и будет время посидеть, но все же ноги беречь нужно. Рассказывай, как все получилось.
Краснощекий скромно устроился на самом краешке стула.
– Даже не знаю… Он мне похабщину сказал – дескать, ты сейчас здесь, а за забором твою кралю богатенькие чуваки потягивают… Я не хотел его убивать – просто ударил, а он захрипел, схватился за горло и повалился на пол. Я не сразу сообразил, что убил его, – только потом, когда другие ребята подошли…
– Да-а, влип ты, парень, в дерьмо по самые уши. Невеселая получается история. Всю жизнь себе обгадил одним непродуманным поступком. Ты мастер?
Краснощекий кивнул.
– Мастер… по рукопашному бою.
– Учебные классы, мой друг, это тебе не место для разборок. Здесь совсем другие отношения! Разведчик тем и отличается от простых смертных, что способен улыбаться самому заклятому врагу. Выдержка должна быть, мой друг. Это без свидетелей разведчик может вспороть врагу брюхо и выпустить кишки наружу, а в присутственном месте не должно быть ни одного враждебного действия. Ты меня понял?
– Да.
– Ни хрена ты не понял, – в сердцах махнул рукой майор. – Даже сейчас ты не о покойничке думаешь и не о предстоящем наказании, а о том, как тебя встретят на зоне. Ведь так?
Щеки парня заалели еще сильнее.
– Так.
– Может быть, и правильно делаешь, что думаешь об этом, – сказал с печалью в голосе майор. – А встретят тебя, прямо скажу, неважно. Хотя бы уже потому, что ты успел засветиться в нашей спецшколе и целый год носил милицейскую форму. Следует признать – не любят зеки нашего брата! Если ты попадешь на милицейскую зону, у тебя есть еще шанс выбраться оттуда с нетронутой задницей, а если попадешь в обыкновенную, то, поверь мне, шансов никаких! Набросят тебе на горло шнур, и будут потешаться над тобой всем бараком. Тебя как зовут?
– Николай. Николай Радченко.
– Колька, значит, – вздохнул майор. – Так вот, на зоне тебя станут называть Ольгой! А бабья доля в мужском бараке незавидная. Несмотря на твою силу, тебя заставят отдаваться за пару затяжек! Но-но, не сверли меня глазками-то, я тебе не тот бедный курсантик, я ведь тебя и пристрелить могу! – похлопал
