В зимнем саду гостиничного холла экзотические рыбки нервно перебирали плавниками под пристальным взором слепых деревянных масок. Кто-то из темно-коричневого «форда» вошел следом. У Фрэнка пересохло в горле, на губах горчило, и он направился прямиком в бар.
Неизменный Игнасио с отрешенным видом протирал стаканы. На дальнем конце шеренги пустующих табуретов пристроился субъект из «форда». Заказал себе пиво.
— Двойное виски. Разбавлять не надо, — попросил О’Тул.
Бармен покосился на верткоглазого любителя пива. Достал потертый кожаный стаканчик:
— Сыграем в кости, мистер О’Тул?
— В другой раз. Пойду отдохну. Устал я очень.
В дверной щели номера торчал уголок конверта.
По листу мелованной бумаги, спотыкаясь и прихрамывая, разбегались шаткие стихотворные строки:
— Что за чушь? — Фрэнк недоуменно повертел в руках листок.
На обороте увидел приписку:
«Дорогой друг!
Надоела до ужаса нынешняя свистопляска — до чего довела эту милую страну фашиствующая камарилья! С меня хватит. Улетаю домой, благо подвернулся случай ускорить отъезд: вчера поздно вечером неожиданно отказался от билета оператор из Би-Би-Си. Все утро я пробегал, оформляя документы в МИДе. Очень хотел проститься с тобой, старина. Но не застал.
Нежный поцелуй Глории. Всегда твой Жак».
О’Тул покачал головой. Очаровательный бахвал, пустомеля Жак! Где эссе, в котором ты грозился излить свою израненную душу? Где обличительная сенсационная книга о злодействах хунты? Слова... Одни слова. Даже Шефнера отхлестать по щекам не смог — при встрече смутился, промямлил что-то конфузливое...
Мало быть добрым, думал Фрэнк, перечитывая письмо Леспер-Медока, мало быть честным и даже, как это принято теперь говорить, прогрессивным. Надо действовать.
ВАШИНГТОН, ФОЛЛЗ-ЧЁРЧ, САНТЬЯГО. ИЮЛЬ — АВГУСТ
— Куда едем, сэр? — спросил пожилой усталый негр-таксист в форменной фуражке.
— Фоллз-Чёрч, пожалуйста. Штат Вирджиния. Вот по этому адресу. — Я протянул визитную карточку Чарли Бэрка.
— Йес, сэр.
Город, разморенный июльской жарой, задыхался в бензиновых выхлопах. Даже вечерний воздух был плотен и горяч, как только что вытащенный из духовки традиционный американский «эппл-пай» — яблочный пирог. Машина кромсала его на куски, выбираясь все дальше из раскаленного центра столицы. Мост через реку Потомак. Пятигранная громадина Пентагона, извещающая о том, что мы покидаем Федеральный округ Колумбия. И — огни Вашингтона остались позади.
Встреча с членом совета директоров компании «Интернэйшнл телефон энд телеграф» Джеймсом Драйвудом была не единственной и уж, конечно, не главной целью моего приезда в Штаты. Прежде всего я хотел потолкаться среди всезнающих столичных журналистов, послушать, что говорят они о чилийских делах, порасспросить их по-дружески и конфиденциально. Но летнее отпускное время лишило меня возможности увидеть многих моих друзей и приятелей из числа собратьев по перу. Не застал я в городе и Джека Андерсона, на осведомленность которого привык полагаться. Хорошо еще не уехал никуда толстяк Чарли. Он обрадовался, когда я зашел к нему в редакцию. Удивился, узнав, что за заботы привели меня в Вашингтон. («А ты переменился, непоседа Фрэнк. Прежнего О’Тула вряд ли могло всерьез заинтересовать подобное. Но я рад этой метаморфозе!») Он охотно вызвался помочь. («Никаких гарантий, старик, не даю. Не в моих правилах бросаться пустыми обещаниями. Однако постараюсь — будь уверен! — через сведущих людей получить нужную информацию».) Четыре дня спустя Чарли Бэрк позвонил мне в гостиницу. («Ждем сегодня часам к девяти. Адрес на карточке, которую я тебе дал. Не потерял ее?.. Сьюзэн приготовит стейки и испечет отличный эппл-пай».)
— Приехали, сэр, — сказал таксист, останавливаясь перед парадным подъездом с алюминиевыми буквами над козырьком: «Апартамент хаус — Бродфоллз».
На щитке с фамилиями жильцов отыскал Бэрка. Нажал кнопку домового телефона.
— Алло! Ты, Фрэнк? Открываю.
Зажужжал запор автоматического дверного замка.
Скоростной лифт подбросил меня к пятнадцатому этажу, в холле которого семейство Бэрков уже ждало в полном составе.
— Дядя Фрэнк! — бросились навстречу дети. Пятерых я узнал сразу, хотя они здорово выросли. А вот шестая — малышка, семенившйя позади, — появилась, надо полагать, за время, что я не видел своих друзей. Чарли и Сьюзэн блаженно улыбались.
— Ну, входи, входи в наши новые апартаменты. Год назад решили с женой перебраться в Фоллз- Чёрч: квартиры здесь подешевле, чем в Вашингтоне, да и для ребят лучше — не так шумно и воздух чище.
После ужина, когда Сьюзэн укладывала детей спать, а мы остались в гостиной вдвоем, Чарли ключом открыл ящик секретера и извлек оттуда хрусткий банковский билет достоинством в сто чилийских эскудо:
— Полюбуйся!
— Неужто фальшивые?
— На сто процентов.
— Ловко! — Я всмотрелся в новенькую купюру. — Не отличишь от настоящих. И где же их печатают?..
— Без комментариев, сэр, — отшутился Чарли и, заметив мое огорчение, добавил: — Сожалею, Фрэнк. Я просто повторяю слова человека, который передал мне эти фальшивые деньги... Оставь их у себя, если хочешь.
Вошла Сьюзэн:
— Джентльмены, ваш кофе...
— Может, ты угомонишься, наконец, и побудешь с нами, Сьюзи? — сказал я.
— Сейчас домою посуду и вернусь... Знаешь, сколько хлопот с таким семейством, как наше... — Она притворила за собой дверь.
— Даже лучше, что мы пока одни... У меня есть еще небольшой сюрприз, — Чарли достал из секретера подшивку журналов. — Читал когда-нибудь такой? Нет? Не мудрено. «Статьи по разведке» — самое труднодоступное издание в мире. В продаже не бывает. И на всей территории Соединенных Штатов его можно получить лишь в одной библиотеке. В штаб-квартире ЦРУ. Полистай. А я пойду помогу Сьюзэн.
Я стал просматривать оглавления номеров полуторагодовой подшивки узкоспециализированного
