сделанным вчера:
— Допустим, тайна Арконата вышла за пределы круга посвященных. Это не меняет сути: на власть Великого Лорда может претендовать только другой Лорд.
Нантрек скорбно поджал губы.
— Следовало ожидать, что ум, столь острый, как ваш, сумеет сделать верные выводы, оперируя даже малым количеством сведений.
Ребенген прищурился.
— Значит…
— Да. Подозрения, что существует заговор с целью захвата власти в Шоканге, были у нас давно. Притом — никаких серьезных доказательств. Мы искренне надеялись, что повышенного внимания Ордена будет достаточно, чтобы образумить негодяя. Мы были наивны. Над этим вопросом работают, Тео, — председатель встретился с Ребенгеном взглядом. — Но это ничего не будет значить, если мы не найдем юношу. Я вчера имел разговор с Бастианом, видишь ли. Это тоже было ошибкой.
Председатель тяжело повернулся в кресле и Ребенген подумал, что вчерашнее нездоровье могло иметь серьезные причины.
— Будем надеяться, что Провидение еще не отвернулось от нас. Можешь ли ты сказать, где находится Гэбриэл?
Ребенген приступил ко второй части рассказа, изложив выводы, сделанные после дня, проведенного в библиотеке и, наконец, перейдя к новостям, полученным от главы Цеха Новых Знаний.
— Вот хмырь, — пробормотал Нантрек. Насколько Ребенген понимал, этот эпитет относился к Биггену. — Нет, чтобы самому доложиться! Впрочем, так даже лучше. Что ты об этом думаешь? Колдовство — серьезное обвинение.
— Я думаю, что могут существовать иные механизмы возникновения твари, возможно, не описанные древними авторами. Мир изменился, а Арконат — особая страна. Сочетание места, времени и личности могли дать неожиданный результат. В связи с этим, я предлагаю привлечь в качестве эксперта мэтра Олефа. В сферу его специфических интересов…
Нантрек замахал рукой.
— Постой, мы вызовем Олефа сюда и узнаем, что он думает на этот счет.
— Я могу поговорить с ним сам, — осторожно заметил Ребенген, но председатель не принял возражений.
— Тебе придется его уламывать, он может не сказать всей правды и в результате что-то важное будет упущено.
Нантрек не стал напрягать себя заклинаниями вызова и отправил на поиски мага своего секретаря. Ребенген еще раз задумался о том, чем чреват для него разговор председателя с Лордом. По опыту он знал, что в общении с Бастианом собеседники впадают в две крайности: либо — недооценивают рациональность Лорда (и становятся жертвами его хладнокровной мести), либо — переоценивают его самоконтроль (и тогда на них обрушивается слепая ярость Дракониса). До сих пор Ребенгену удавалось лавировать между ипостасями повелителя Шоканги, но в случае с Нантреком он ставил на ярость.
Председатель заметил внимательный взгляд Ребенгена и усмехнулся.
— Он всего лишь разорвал контакт, возможно, это спасло меня от безумия. Я просто не ожидал, что он так взвинчен. И что он так силен. Я даже ничего не успел сказать.
— Что к лучшему, — не удержался Ребенген.
— Верно, — Нантрек задумчиво катал по столу нефритовый цилиндрик с печатью Совета. — Я ведь, отчасти, виноват в его состоянии. Изначально.
Ребенген припомнил, что Нантрек был среди тех, кого послали усмирять взбесившегося Лорда, после того, как пришло известие о смерти его отца. О том происшествии по Академии ходили только смутные слухи. Говорили, что один из магов применил против Бастиана летальное колдовство и не отпускал жертву, пока та не смирилась с поражением. Если подумать, то Драконис оказался хорошим учеником. Перед глазами Ребенгена мелькнуло видение хемленского аббатства.
— У него седьмой уровень.
— Как минимум. Причем, в нынешнем положении он неприкасаем и с удовольствием этим воспользуется.
Ребенген поморщился. Ему не нравилось, что они говорят о Бастиане так, словно уже планируют с ним драться. Провидение может ведь пойти им навстречу, и они здорово об этом пожалеют.
— Я заметил, что вы никогда не называете его Драконисом. По крайней мере, вслух, — прервал его размышления Нантрек.
— Мы три года жили в одной комнате, — пожал плечами маг. — Он помогал мне с древней историей и логикой. И его совершенно не беспокоило то, что я «из простых». Наверное, я единственный, кто еще помнит его таким.
— И вы были единственным, кто остался с ним тогда, — вкрадчиво заметил председатель.
Ребенген помрачнел от нахлынувших воспоминаний.
— У него кровь шла из носа. И из ушей. Он не мог идти сам, а люди боялись к нему прикоснуться. У него отекли глаза, без помощи целителя он остался бы калекой, — Ребенген покачал головой, пытаясь отогнать навязчивые картины. — И он плакал. Не от боли, когда я пытался его раздеть, он меня даже не заметил. А когда он проснулся…
Ребенген замолчал, но Нантрек явно ждал продолжения.
— Он стал другим, — коротко закончил чародей. — Даже голос изменился.
— Это я должен был с ним пойти, — неожиданно выдохнул председатель. — А мне было стыдно, я слишком хорошо понимал, что именно с ним сделал. Я решил, что, когда он успокоится, то лучше меня поймет… Только оказалось, что он вообще не способен меня слушать. Задним числом мне кажется, что с его отцом тоже могло произойти что-то такое.
Ребенген вспомнил, какую панику испытал, впервые встретив взгляд нового повелителя Шоканги, и его передернуло. Этот вечер воспоминаний пора было заканчивать.
— Найдите убийцу, — посоветовал он Нантреку. — Или, на худой конец, назначьте. Бастиан не переживет смерти сына, физически не переживет. Но, если справедливость восторжествует, он не потянет за собой все королевство.
— Это все равно будет поражением, в метафизическом плане, — Нантрек сжал в кулаке нефритовую печатку и с неожиданной злостью зашвырнул ее в камин. — У нас нет времени начинать все заново!
От продолжения тяжелого разговора их избавило появление Олефа. Мэтр был именно таким, каким должен быть с раннего утра образцовый магик — бодрым, жизнерадостным и оптимистичным. Почувствовав гнетущую атмосферу кабинета, он принялся удивленно крутить головой.
— Э-э, коллеги?
— Как хорошо, что вы пришли, мэтр Олеф! — привычно зажурчал Нантрек. — Не могли бы вы уделить нам минутку вашего драгоценного времени?
Ребенген вспомнил свой опыт общения с библиотекарем и встрепенулся.
— Я расследую странное дело, — бесцеремонно перебил он председателя, благодаря чему полностью завладел вниманием Олефа. — И столкнулся с рядом необъяснимых с классической точки зрения феноменов. Мне кажется, что ваши глубокие познания в области редких и необычных явлений помогут нам разгадать загадку.
Мэтр Олеф был польщен.
— Я, конечно, всегда рад помочь коллегам. А что, собственно, вас интересует?
Ребенген подался вперед, он очень тщательно продумывал эту фразу и надеялся, что председатель не станет лезть к нему с уточнениями.
— Мне нужно знать метафизические аспекты воздействия стресса и угрозы смерти на одаренного мага. И, если это возможно, весь спектр возможных проявлений такого воздействия.
Мэтр Олеф нахмурил лоб и прокашлялся.
— Теория звучит так: страх, сильное волнение перераспределяют магические энергии между душей и телом, нарушая естественные пропорции. Это приводит к трем типам феноменов. Самый простой и известный из них — безумие — выглядит так, если бы жизненные силы полностью сосредоточились в теле.
