И я сидела там, улыбаясь, как дура, но эта улыбка вскоре стерлась с моего лица. Офицер позвал помощников, они схватили меня, привязали руки и ноги к креслу. Представь себе мой ужас, когда они поднесли к ушам зарядное устройство! Не успела я пискнуть, как вежливый офицер включил его на полную мощность. Он смеялся, глядя на то, как я мучаюсь от боли — а она была сильнее, чем боль при родах. Каждый раз, когда она немного утихала, он включал устройство снова и снова. Вдруг он прекратил пытку, и я подумала, что кошмар закончился. Но он сказал, что теперь следует заняться моими ногами.
Самара подняла маленькую ножку. Майада подумала, что ей никогда не приходилось видеть такой красивой белой ступни. Но когда Самара повернула ее, Майада чуть не задохнулась. На ней виднелись красные свежие шрамы, которые крест-накрест глубоко врезались в кожу.
Самара объяснила:
— Шаровары, о которых он упомянул, стали для меня «сюрпризом». Я сидела, обмякнув, и ждала, когда изо рта исчезнет деревянный привкус, а его помощник принес черные штаны, которые выглядели как шаровары. Они подняли меня и положили на специальный стол. Эти штаны были нужны для того, чтобы не дать мне дергать ногами. Они соединили мои ступни при помощи специального приспособления из дерева, и этот изверг стал бить меня палкой по пяткам. Так я узнала, в чем меня обвиняют. Он бил и орал: «Почему ты поменяла фамилию? Почему ты поменяла документы? На кого ты шпионишь? На Израиль? На Иран?»
Тут, к удивлению Майады, Самара улыбнулась и сказала:
— Несколько недель я, словно младенец, лежала в постели и не могла доковылять до туалета. Из-за побоев на пятках не осталось мяса. Затем плоть воспалилась, и я была уверена, что умру. Но постепенно я выздоровела и опять научилась ходить. С тех пор меня каждый день вызывают на допрос. Иногда только допрашивают, иногда бьют по спине, а на следующий день — по пяткам. Иногда пытают электричеством. Они задают мне одни и те же вопросы, а я даю одни и те же ответы.
Самара обняла разбитые колени, притянув их к себе.
— Я снова и снова твержу, что я простая женщина. Мне повезло: дедушка баловал меня, свою любимицу. Он хотел, чтобы я носила его имя, но второй муж попросил меня взять фамилию отца. И это единственная причина, почему я поменяла документы. Вот и все.
Самара поморщилась.
— Мне сказали, что я останусь здесь, пока не признаюсь в том, что я шпионка. Но я не шпионка, и сколько бы они ни мучили меня электричеством или побоями, я никогда не соглашусь с обвинениями.
Самара попала в абсурдную ситуацию. Тюремщики Баладият не перестанут пытать ее, пока она не признает, что шпионила в пользу Ирака или Израиля, но как только она скажет это, будь то правда или ложь, ее казнят.
Самара взглянула на Майаду и широко улыбнулась:
— На прошлой неделе меня ждала приятная новость: моего мучителя перевели командовать тюрьмой в Басре, а его заместитель не так увлекается электричеством и палками. Так что радуйся! Тот, первый, был таким злобным, что если его укусит ядовитая змея, то сразу умрет!
В этот момент Майада почувствовала, как острая боль прокатилась по руке и ударила в грудь. Она впервые в жизни ощутила подобное. Она знала, что такие боли — симптом сердечного приступа. В следующую секунду онемели пальцы. Протянув руку к Самаре, она сказала:
— Кажется, у меня сердечный приступ. Не могла бы ты позвать доктора?
Самара вскочила на ноги и схватила пустой железный горшок. Она подбежала к металлической двери, стала бить в нее горшком и кричать:
— На помощь!
Прошла минута. Наконец, кто-то подошел к двери и чуть-чуть приоткрыл ее:
— Что случилось?
— У новенькой сердечный приступ! — крикнула Самара.
Майада вдруг поняла, что никто из сокамерниц не знает ее имени. Она попыталась приподняться на руках, привлечь их внимание. Она хотела рассказать им что-нибудь о себе, чтобы, если она умрет, кто- нибудь из женщин, оказавшись на свободе, разыскал ее детей и рассказал им о том, как их несчастная мать закончила свой жизненный путь. Она сказала:
— Пожалуйста, пожалуйста, послушайте. Меня зовут Майада аль-Аскари. Я живу на площади Вазихия. Мой телефон — 4257956. Если я умру, если я не вернусь, пожалуйста, позвоните моей дочери Фей и расскажите ей, что случилось.
Одна из женщин-теней с трудом встала, чтобы найти маленький кусочек обугленного дерева. Самара выхватила его и попросила:
— Повтори!
Самара записала то, что она сказала, угольком на стене. Она прошептала Майаде:
— Не беспокойся. Ты вернешься к детям. Но если этого не произойдет, то первая женщина, которая выйдет на свободу, расскажет им о том, что ты была здесь.
Охранник удалился, не сказав ни слова, и у Майады появилось тоскливое чувство, что ее оставят умирать. Но через несколько минут пришли два новых охранника. Очевидно, их оторвали от еды. Один выковыривал пищу, застрявшую между зубами. Второй что-то дожевал, проглотил и спросил:
— Ну, кто здесь шумит?
— Это не шутка, — ответила ему Самара и показала на Майаду. — У нее больное сердце.
Охранник раздраженно вздохнул и промаршировал к Майаде. Минуту он смотрел на ее лицо, а затем ткнул пальцем в грудь, как будто таким способом мог определить, насколько серьезна болезнь. Он крикнул, чтобы она вставала и шла за ним. Самара и другие женщины-тени, те, кто повыше и посильнее, подошли к Майаде и помогли подняться. Две женщины медленно подвели ее к двери, откуда она вышла в сопровождении двух мужчин.
Больница находилась в соседнем здании, но Майада замедлила шаг, потому что боль в груди усилилась. Надзиратель ныл из-за того, что ужин стынет, а второй жаловался на медлительность Майады. Он спросил, почему она, молодая, семенит как старуха. Майада была уверена, что свалится замертво из-за сердечного приступа, и потому сделала замечание: она заявила, что им должно быть стыдно из-за того, что они так третируют больную женщину. В ответ на ее дерзость охранник ударил ее по голове, а другой прикрикнул.
Наконец Майада и охранники подошли к больнице. Внешне она выглядела новой и современной, но внутри было грязно и чем-то воняло. Тюремщики отвели ее в смотровую.
Один из них сказал:
— Пойду поищу доктора Хамида, — и вышел из комнаты.
Второй стоял у двери, наблюдая за Майадой.
Вскоре первый охранник вернулся с мужчиной в белом халате. Он брел, опустив глаза в пол. Судя по его осанке, можно было подумать, что он уже древний старик. Но когда он поднял голову, Майада увидела, что это симпатичный молодой человек с темными глазами. Она поразилась, когда он выразил обеспокоенность ее здоровьем. Он вежливо попросил ее сесть на кушетку и измерил кровяное давление. Врач с тревогой смотрел на Майаду. Он не сообщил ей ничего нового: давление было опасно высоким. Глядя в его доброе лицо, Майада напомнила себе, что тюремный опыт может привести к тому, что у нее появится искаженное представление о природе человеческой натуры. Она должна иметь в виду, что многих иракцев силой заставили вступить в партию «Баас». Люди были вынуждены занимать правительственные должности, которые совсем не подходили тем, кто не потерял способность к сочувствию. Она подумала, что этот врач, должно быть, один из таких людей.
Он доказал ей, что она права, когда, взглянув через плечо, чтобы убедиться, что охранники ушли, тихо сказал:
— Вы вылечитесь, стоит вам выйти на свободу. Но я никак не могу повлиять на вашу судьбу, и потому дам вам таблетки, которые успокоят ваше сердце.
Он повернулся, чтобы открыть ящик металлического шкафа, достал оттуда пакет маленьких розовых таблеток, передал их Майаде и объяснил:
— Положите одну под язык и подождите, пока она растворится. Делайте так каждый раз, когда почувствуете боль в груди.
