Сергей Олегович Пожарский
Грязные сказки
И нет им прощения Господи, ибо они ведают, что творят…
Незаконченная книга
1 рассказ из 12
Резкий белый свет ослепляюще бьет по глазам после темного коридора. Затолкав в этот мрачный кабинет для бесед с прикрученным к полу столом и стулом, санитары усаживают меня, проверяя, прочно ли связаны руки за спиной. Смирительная рубашка еще пахнет прокисшим потом от предыдущего допрашиваемого. Кто-то из персонала говорил, что государство урезало финансирование больницы, поэтому руководству приходится на всем экономить.
— Доброе утро, — с вымученный улыбкой говорит мне пожилой доктор, пытаясь казаться дружелюбным. Его густые взъерошенные волосы торчат в разные стороны, и в свете люминесцентных ламп седина на голове становится почти незаметной. Его лицо не встречалось с бритвой по крайней мере уже неделю. Такое ощущение, что он пил не просыхая несколько дней. Хорошие же кадры для спасения душ подбирает больница.
— Как ваше самочувствие? — интересуется он.
— Кто вы? — спрашиваю я, морщась от неприятного привкуса во рту. От этих таблеток постоянно хочется пить. — Можно стакан воды?
— Конечно, — одобрительно кивает он санитару, после чего здоровенный бугай выходит, не закрыв за собой дверь. Его же напарник продолжает смиренно стоять, нервируя меня хрустом своих пальцев. Повернув голову, я смотрю на него, а он лишь в ответ гневно щурится, словно говоря «ну только попробуй». Через мгновение возвращается тот, второй, со стаканом воды. Он подходит ко мне и тычет стаканом по губам. Я отворачиваюсь, чувствуя его здоровенную лапу на своем плече.
— Думаю, его можно развязать, — говорит, смотря на происходящее, доктор. — Вы же будете хорошо себя вести? — опять эта улыбка и безразличный взгляд прожженного пьяницы.
— Да, — киваю я, ловя недовольный взгляд верзилы. Со стуком он ставит стакан на стол и пытается развязать тугой узел за моей спиной. Долго копошась, он все-таки достигает желаемого, после чего возвращается на свое место, как послушный сторожевой пес. Выпрямив затекшие руки, я закатываю длинный рукав и жадно, в несколько глотков опустошаю стакан.
— Судя по записям, вы у нас буйный больной, — подняв бровь, упрекает доктор, — но я надеюсь, у нас не возникнет проблем как в прошлый раз?
— И я надеюсь, — этого доктора я вижу впервые. Наверное, его пригласили после того, как на последнем осмотре я воткнул в шею доктора Шлахтова шариковую ручку. Подойдя поближе, я выхватил ее из нагрудного кармана доктора и неожиданно нанес удар. Затем еще один. Верзила санитар едва успел подбежать, как и он получил пинок в живот. Быть может поэтому он сегодня такой злой. Отсидев две недели в изоляторе, я похудел минимум килограмм на пять. Меня пичкали разными нейролептиками с двойной дозой, прописывая все новые успокоительные пилюли.
— Андрей, мне кажется, — с безразличным видом он листает свою папку с помятыми листами и не сводит с меня взгляда, сверля своими голубыми глазам, — что процесс вашего излечения совершенно не привел ни к каким результатам.
— И почему вам так кажется? — с издевкой спрашиваю я, пытаясь отгрызть длинный двухнедельный ноготь с указательного пальца.
— Вы у нас уже, — наконец оторвав взгляд, он смотрит на карту, — почти шесть месяцев. За это время три рецидива. Я совершенно не прослеживаю никаких сдвигов в лучшую сторону.
— А я совершенно не понимаю, по какому праву вы меня держите здесь, — спокойно говорю я, откусив ноготь и плюнув в его сторону. Мертвая частичка меня перелетела через стол и упала прямо доктору на халат. С хрустом я начинаю откусывать следующий толстый ноготь с большого пальца.
— Медикаментозная терапия не показала устойчивых результатов, — продолжает он непонятно зачем говорить мне это. — Мой предшественник, судя по его последним заметкам, считает ваше дело весьма тяжелым и после инцидента советует применить более действенные меры по отношению к вам.
— Это, например, какие? я плюю второй ноготь. Он улетает в сторону и падает возле ножки стола. Когда меня выведут из этой комнаты, частичкою я все же останусь здесь. По крайней мере, пока не придет уборщица и не помоет пол.
— Мне бы не хотелось преждевременно заявлять об этом, — говорит и ерзает на стуле. — Комиссия поручила мне объективно оценить ситуацию и …
— Вынести приговор, — перебиваю я, чувствуя едкий запах дешевого одеколона. Это приблизился ко мне второй санитар, сделав всего один шаг. С расправленными плечами и сложенными руками за спиной, он ждет своего шанса, надеясь, что я начну провоцировать.
— Не нужно так все воспринимать, — отнекивается доктор. — Я хочу вам помочь. Можно сказать, в какой-то степени я ваш друг.
— А вы какой-то особенный врач? — говорю я. — Важный профессор?
— В смысле? — негодующе смотрит он на меня.
— Почему именно вам доверили решать мою судьбу? — плюю третий ноготь.
— Я завотделением, — хвастливо подняв нос, говорит он. — Только высококомпетентный специалист может сделать заключение.
— Вот черт, а мне, оказывается, очень повезло, а, док? — с сарказмом отвечаю я. Моя рука скользит по колкой щетине на лице. После первой недели в изоляторе меня побрили, а затем просто решили не тратить лезвия впустую.
— Если вы не против, по регламентированным правилам наш разговор будет записываться, — игнорируя мои последние слова, он достает из кармана халата старый пленочный диктофон и, включив, кладет его на стол. — Скажите, Андрей, как вы себя чувствуете?
— Хреново, — говорю я, на какое-то время задрав голову и закрыв глаза.
— Как бы вы могли описать свое состояние духа? — продолжает допрос. Кассета внутри диктофона слегка поскрипывает, тяжело наматывая на колесо ленту.
— Усталое, — говорю. — Я уже устал.
— Хорошо, — кивая, он смотрит мне в глаза. Точнее не прямо в глаза, а чуть ниже, где-то чуть ниже носа, тем самым еще больше подавляя меня. — Расскажите нам, почему вы оказались здесь?
— Это вы мне должны рассказать, — дерзко говорю я, немного отстранившись от спинки стула. Двое цепных бульдогов сразу засуетились. Закинув ногу на ногу, я продолжил смирно сидеть, и они на время успокоились.
— Полное отрицание событий, — говорит он чуть более громко. — Андрей, а как вы думаете, почему вы оказались здесь?
— Я думаю, — хитрый он. Перефразировав вопрос, все же заставил меня ответить, — я здесь по ошибке. Это какая-то путаница.
— Вас к нам привезла ваша семья, — уточняет он холодным беспощадным голосом. — Жена и ваш брат.
— Я этого совершенно не помню, — вру я, отгрызая последний горький ноготь с мизинца.
— Вас доставили в сильном алкогольном опьянении. После вашей детоксикации, психотерапевт при опросе подтвердил заявленные симптомы.
— Теперь мне все ясно, — недовольно говорю я. — Жена изменяла с братом, вот так они и избавились от меня.
— Напрасно вы иронизируете, — кашляя, тоже уставший от такой жизни доктор чуть ближе
