совершенно неожиданно как для военного командования, так и для самих солдат — среди них вдруг резко обозначилась «белая кость». То есть вместо терапии была применена хирургия.
Конечно, ознакомившись с репортажами того же А. Боровика об американской армии, какая-нибудь взбалмошная барышня вполне может потребовать введения у нас «правильной» профессиональной армии по «демократическому» образцу — взамен нашей «неправильной» (коей всегда недоставало европейского «порядка» — и гренадерам Суворова в Италии, и казакам Платова в Париже).
Ведь барышни не знают о всем том низменном, что есть в армиях даже и самых «демократических» стран. Барышни не читают ведь Алексиса де Токвиля (весьма почитаемого в Штатах до сего дня), который еще в 1840 году писал: «…из всех армий в войне больше всего заинтересованы демократические армии… Война проливает свет на тайную связь между воинственностью и демократией» («О демократии в Америке»), Возмущаясь «афганской авантюрой», барышни (даже и в брюках) не задумываются над тем, что американские вооруженные силы со времени окончания Гражданской войны применяются только за пределами своих границ. Их армия в заокеанском Вьетнаме, например, была в 5 раз больше, нежели советская — в Афганистане. Правда, в большие европейские войны американцы ввязывались ближе к концу, к дележу добычи. Ведь война против таких солдат, как немцы, — это не поход за скальпами. Здесь нужно было драться с врагом, а не «охотиться».
Американский солдат под знаменами британской короны (1609–1775), а в последующее столетие поборник и защитник «демократии» методично и беспощадно уничтожал коренное население Америки — индейцев. Возникавшие «свободные земли» — результат не ассимиляции, а поголовного уничтожения индейских племен. «Именно в процессе начала английской, а затем американской колонизации родилось понятие «геноцид», — пишет в книге «Война и мир по-американски» (М., 1989) видный историк-американист H. Н. Яковлев. Именно «демократические армии» стали пионерами в создании концлагерей — американцы использовали их против индейцев на Дальнем Западе и англичане — против буров в Южной Африке; Гиммлеру и Дзержинскому с Ягодой было у кого поучиться. Именно «демократы» опробовали методы тотальной войны против мирного населения, стратегию террора — во время американской Гражданской войны Севера с Югом, а не Тухачевский, не Шкуро и не гитлеровские генералы.
Когда мы с трудом и осторожностью пытаемся избавить государственное тело страны от струпьев нашей собственной гражданской войны, стоит призадуматься — традиции каких армий нам предлагают сегодня поддерживать? Помня о «марше по Джорджии» генерала У. Шермана, когда «борцы с рабством» — северяне ровняли с землей цветущие города и поместья, сегодня особенно внимательно нужно прислушаться к словам героя книги Альфреда де Виньи капитана королевской гвардии Рено: «Мы-то ведь гражданской войны не ведем. Мы хладнокровны, как пожарные, долг которых — затушить огонь, А там пусть себе объясняются друг с другом, это уже не наше
Даже если тебе не нравится тот или иной пожар, не стоит швырять в пожарных камни. У них и так незавидная судьба.
Преданная политическим руководством — кем-то, без внятного объяснения причин брошенная в горы и пустыни Афганистана, Советская Армия не сломалась, но показала и в неволе свое величие. В который уже раз она честно и безропотно искупает ошибки и преступления политиков многих поколений, вопреки всему выполняя предназначенную ей историей роль.
Когда возникают чрезвычайные трудности, даже самые ретивые либералы и пацифисты вспоминают об армии — требуя от нее защиты (как это было с началом конфликта в Нагорном Карабахе). Но когда тучи рассеиваются или хотя бы удаляются на время — благодарности как не бывало: такие-сякие военные, заелись, ату их! Профессионализировать немедленно! И вот уже «пошла писать губерния»: все кому не лень бросились в «военное строительство». Что ни профессор или журналист — то и «генерал».
Так, весьма уважая деловую хватку хирурга Св. Федорова, я все-таки не могу считать истиной в последней инстанции его мнение о необходимости перехода к наемной армии. Как и его мнение о том, что нас якобы ожидают десятилетия мира, потому что война, дескать, сегодня экономически никому не выгодна. Хорошо, если я ошибаюсь. А если ошибается хирург-миротворец? Ведь в случае если (не дай Бог) через 30–50, допустим, лет изменения климата, среды обитания, самого, наконец, человеческого организма окажутся слишком вредными для его, федоровского, метода, то последствия обрушатся лишь на людей, доверившихся магии его имени. Бели же через 10–20 лет не оправдаются его политологические прозрения — пострадаем от собственной близорукости мы все без исключения.
Сегодня мало кто вспоминает про почти всеобщую после первой мировой войны уверенность в том, что ««то не повторится», про рассуждения о бессмысленности войны после появления на вооружении пулеметов, авиации и т. д. Мало кто желает прислушаться к тем западным ученым-футурологам, кто прямо указывает на опасную возможность возникновения военных конфликтов в будущем из-за акваторий, сфер влияния, месторождений тех или иных ископаемых и т. п. Так что, стремясь к чаемому всеми нами миру, не стоит забывать и о том, что наши чаяния не всегда сбываются. Надеясь на лучшее, лучше на всякий случай приготовиться к худшему. Пусть сие и трудновато сегодня.
Это в начале века у царской России хватало средств, чтобы постоянно развивать сельское хозяйство, промышленность, образование и культуру (см.: Шипунов Ф. Великая замятня//Наш современник. 1989. № 9—12) и не забывать об обороне (см.: Бескровный Л. Г. Армия и флот России в начале XX в. М., 1986). Тогда мы в темпах развития (хозяйственного, а не нравственного, конечно) опережали остальной мир, вызывая зависть конкурентов. Ныне положение наше в 1990 году не то, что в 1913-м. Но это не значит, что от мощных Вооруженных Сил нам следует отказаться из-за их дороговизны.
Не нужно забывать о том, что сегодня наше место в мире и в Совете Безопасности ООН обеспечено именно и только нашей военной мощью (в хозяйственном отношении мы — экспериментально развивающаяся страна). Нам предстоит еще не один год быть, так сказать, «банановой республикой», стремящейся достичь уровня Японии. А то, что было позволено маленьким Сингапуру и Тайваню, не будет позволено нашему колоссу. Их экономическое и финансовое процветание — для геополитики — фактор не сравнимый с возможным выздоровлением и укреплением России. И если в 1915 и 1919 годах наши и враги, и союзники равно опасались возрождения нашей мощи, не стоит думать, что в 1985 и 1989 годах они перестали ее опасаться. И белогвардейцам в 1919-м, и большевикам в годы концессий и нэпа Запад помогал лишь настолько, насколько это было выгодно ему. Вряд ли и сегодня «Запад нам поможет» стать по- настоящему великой державой: у него, в конце концов, свой понятный и естественный интерес — национальный и континентальный, хозяйственный и политический.
Отказавшись от поддержания своей военной мощи, мы не облегчим России путь к вершинам процветания, не нужно напрасно тешить себя химерой. Достичь этих вершин мы сможем, будучи хорошо вооруженными и потому сильными, способными самостоятельно выбирать удобный нам путь.
Полковник Ю. Борисов, полковник Г. Самойленко
Военные арсеналы: Перспективы и реальность
В связи с публикацией в журнале «Огонек» (1989. № 50) письма Маршала Советского Союза С. Ф. Ахромеева и редакционного комментария к нему мы, офицеры Генерального штаба, решили изложить свою точку зрения на обсуждаемые в этих материалах проблемы. По нашему мнению, редакция «Огонька» вводит в заблуждение своих читателей. В этой связи мы подготовили и в декабре 1989 года отправили в «Огонек» письмо, в котором высказали свои соображения по поднятым в письме С. Ф. Ахромеева и в редакционном комментарии проблемам.
К сожалению, нам заявили, что журнал не намерен предавать гласности нашу точку зрения. В то же время появившиеся в последующих номерах «Огонька» отклики на письмо С. Ф. Ахромеева свидетельствуют о том, что журнал тенденциозно подходит к их отбору, публикуя только те из них, которые поддерживают позицию редакции. Таким образом, вместо обещанного «Огоньком» обсуждения военных проблем происходит целенаправленное создание у читателей неверного представления о сущности и характере той
