Том 7. Американский претендент.Том Сойер за границей. Простофиля Вильсон.

— Ну да! Хотите, чтоб я вам все выложила за вашу рваную долларовую бумажку! Чего ради стану я вам рассказывать? У вас же нет денег! Лучше рассказать вашему дядюшке. Вот пойду к нему сейчас, и он заплатит мне за мой рассказ пять долларов, да как еще рад будет отвалить мне денежки!

Она высокомерно повернулась и шагнула к двери. Тома обуяла паника. Он схватил Рокси за юбку и начал умолять, чтобы она подождала. Рокси смерила его взглядом и важно молвила:

— Ну, что я вам сказала?

— Что… что… не помню сейчас. Что ты мне сказала?

— Я сказала, что, если захочу, вы в другой раз будете ползать передо мной на коленях и умолять меня…

На миг Том просто онемел. От волнения у него перехватило дух. Потом он еле выговорил:

— О Рокси, ты не потребуешь такой жертвы от своего молодого господина! Ты, верно, шутишь!

— Скоро узнаете, как я шучу! Вы накричали на меня, чуть не плюнули мне в лицо. А за что? Я пришла сюда и начала говорить тихонько и вежливо, какой вы стали взрослый и красивый, и вспоминать, как я кормила вас своим молоком, как воспитывала вас и ухаживала за вами, когда вы болели, — вы ведь остались сиротой, без матери, и я заменяла вам мать; я пришла попросить у вас на хлеб, а вы стали гнать меня, бедную старуху, и обзывать по-всякому, — пусть вас бог за это накажет! Так вот, сэр, последний раз даю вам возможность поправить дело и разрешаю подумать полсекунды. Слышите?

Том рухнул на колени, взывая:

— Гляди, я умоляю тебя, честное слово! Скажи только мне, Рокси, скажи!

Дочь того племени, которое в течение двух веков подвергалось неслыханным оскорблениям и надругательствам, поглядела на него сверху вниз, явно упиваясь этим зрелищем, и сказала:

— Важный, благородный белый джентльмен на коленях перед бабой-негритянкой! Всю жизнь хотела я поглядеть на это хоть разок, прежде чем господь призовет меня к себе. Теперь, архангел Гавриил, труби в свою трубу, я готова… Вставайте!

Том подчинился.

— Рокси, не наказывай меня больше, — робко заговорил он, — пожалуйста! Я заслужил твою кару, но сжалься, смилуйся! Не ходи к дяде. Лучше расскажи мне все и возьми эти пять долларов с меня.

— Ясно возьму, да и побольше, чем пять! Но здесь я вам ничего не стану рассказывать.

— Помилуй бог, не здесь?

— Вы боитесь дома с привидениями?

— Н-н…нет.

— Тогда приходите туда сегодня вечером от десяти до одиннадцати, влезьте наверх по приставной лестнице — крыльцо сломано, — я буду там. Я устроилась в этой голубятне, потому что у меня нет денег, чтобы снять квартиру. — Рокси направилась к двери, но с порога скомандовала: — Ну-ка, давайте ваш доллар!

Том отдал ей доллар. Рокси осмотрела его со всех сторон и усмехнулась:

— Хм, небось банк лопнул! — Она уже готова была уйти, но вдруг вспомнила: — Есть у вас виски?

— Немножко есть.

— Тащите сюда!

Том побежал наверх в свою комнату и принес неполную бутылку. Рокси запрокинула ее и отхлебнула прямо из горлышка. Глаза ее заискрились от удовольствия. Причмокнув, она спрятала бутылку под шаль.

— Хорошая штука! Возьму с собой.

Том покорно распахнул перед ней дверь, и она удалилась, прямая и важная, как гренадер.

Глава IX Том упражняется в низкопоклонстве

Почему мы радуемся рождению человека и грустим на похоронах? Потому что это не наше рождение и не наши похороны.

Календарь Простофили Вильсона

Находить недостатки дело нетрудное, если питать к этому склонность. Один человек жаловался, что уголь, которым он топит, содержит слишком много доисторических жаб.

Календарь Простофили Вильсона

Том бросился с размаху на диван, уткнулся локтями в колени и сжал руками виски. Он раскачивался из стороны в сторону и стонал:

— Я стоял на коленях перед черномазой бабой! Прежде мне казалось, что я пал ниже низкого, но, оказывается, то были сущие пустяки по сравнению с сегодняшним… Одно утешение — что теперь я достиг дна; ниже не падают!

Но Том поспешил с выводом.

В тот же день, в десять часов вечера, обессиленный, бледный и жалкий, он вскарабкался по приставной лестнице в дом с привидениями. Услышав шаги, Рокси встретила его на пороге.

Это был двухэтажный бревенчатый дом; несколько лет тому назад прошел слух, что в нем водятся привидения, и с тех пор он стоял заброшенный. Люди боялись в нем жить и даже днем его старательно обходили стороной, а уж ночью и подавно. Так как в городе у него не было конкурентов, то он именовался просто «дом с привидениями», и все понимали, о каком именно доме идет речь. Он так долго стоял заброшенным, что совсем покосился и пришел в полную ветхость. Триста ярдов пустыря отделяли его от владений Простофили Вильсона. Он был последним домом на этом краю города.

Том последовал за Рокси в комнату. В углу была расстелена чистая солома, служившая ей постелью, на стене висела бедная, но чистая одежда, на полу тускло горел жестяной фонарь и стояли ящики из-под мыла и свечей, заменявшие стулья. Они сели. Рокси сказала:

— Ну вот, сейчас все вам расскажу, а денежки начну получать с вас потом — мне не к спеху. Вы как думаете, о чем я собираюсь вам рассказать?

— Гм, гм, ты… ты… Да брось меня мучить, Рокси! Говори быстрее! Я понимаю: ты где-то разузнала, в какую я влип историю по глупости своей и беспутству.

— Как вы сказали? По глупости? По беспутству? Нет, сэр, не в этом дело! Это все пустяки, по сравнению с тем, что знаю я!

Том недоуменно воззрился на нее.

— Не понимаю, Рокси, что ты имеешь в виду?

Она встала и мрачно и торжественно, точно судьба, поглядела на него сверху вниз.

— А вот что — и это правда, клянусь богом! Ты не ближе по крови старому мистеру Дрисколлу, чем я, — вот что я имею в виду! — И в ее глазах вспыхнуло торжество.

— Что???

— Да, сэр! И погоди, это еще не все! Ты — черномазый! Черномазый, и к тому же раб. Родился негром и рабом — и рабом остался, и стоит мне об этом заикнуться, двух дней не пройдет, как старый мистер Дрисколл продаст тебя в низовья реки.

— Врешь ты все, несчастная пустомеля!

— Ничуть не вру! Это правда, чистейшая правда, бог свидетель! Да, ты — мой сын…

— Ах ты чертовка!

— А тот бедный малый, которого ты колотишь и обижаешь, он сын Перси Дрисколла и твой господин…