— Понятно.
— Развесишь их по трубам так, чтоб другие смогли вынырнуть.
— Ясно.
— Пошли.
Хорошо, что есть на свете Петров, а то б пришлось самому метаться сначала на разведку, а потом — замыкающим. Быстро сдох бы. А так есть Петров — пошел вперед. А я могу подумать. В голову ничего не лезет, кроме декомпрессии. Как я их наверх пошлю без нее.
К черту декомпрессию! Не думать о ней. Ты сначала доберешься до первого.
Ты обязательно доберешься до первого — вот тебе мысль, которую нужно повторять. Лопни, а доберись до первого. Понял? Хорошо!
— Ну как там, Петруня?
— Первые висят.
— Молодец, бери следующих.
— Есть.
— И место мне оставьте.
— Есть.
— И приплыли, прилипли, повисли без ног. А то влупите мне вшестером по черепу — и я тут же сдохну.
— Ясно.
— Пошел.
Всплеск и потом еще два — ушли. А вот за мной не придет никто. Я должен появиться там сам. Без сопровождения. И никто не должен знать, что мне страшно, что мне ох как страшно, что я молиться готов, что я готов боготворить любого, кто нас отсюда достанет. Они, бедняги, думают, что это я их отсюда выведу, выну через люк, доставлю на поверхность, а там и до берега недалеко. Они не знают, как мне страшно.
И не должны узнать.
Поэтому я приплыву последним. Раз, два, три — пошел. Нужно нырнуть вниз до трапа, потом по трапу налево, полметра вперед до стены, потом по стенке до переборочной двери — вот она; через дверь — вперед на один метр, потом вправо — будет поручень — вот он; по нему вверх по трапу брюхом — береги голову — и теперь осторожно вверх…
…у нас не было коньков, потому что на юге не бывает льда. Зато у нас были самокаты на шарикоподшипниках — тяжеленные, неудобные, и мы носились по улицам с ужасным грохотом…
Все на месте?
Я их не вижу, но уже научился чувствовать по дыханию. Чувствую — все, но на всякий случай…
Перекличка.
Откликаются.
— Всем отдыхать, у нас последний отсек.
Отдыхаем, отдыхаем, отдыхаем.
Ловлю себя на том, что не хочу думать о погибших. А их тут, судя по тому, как мы на что-то все время натыкаемся, хватает. Но об этом лучше не думать. Наткнулся — оттолкнул в сторону.
— Отдышались? Хорошо. Петров, проверь носовую переборку.
Всплеск — и он ушел под воду. Сейчас он погрузится вертикально вниз — я мысленно представляю себе, как он это делает: через два метра по трапу уйдет вправо, и там до переборки метра четыре — всего десять секунд. Назад — еще десять.
Всплеск — готово, вынырнул.
— Ну?
— Переборочная дверь закрыта.
— Обжата?
— Да.
— Пробовал открыть?
— С той стороны кремальеру не дали повернуть.
— Значит, там есть люди, и они не идиоты. Над дверью, помнится, был ключ для вскрытия банок регенерации. Постучал?
— Постучал.
— И что?
— Тоже постучали.
— Так! Значит, первый не затоплен, и там есть люди.
И они нас не пустят в первый. И будут правы. Чего ради.
Если они стоят у переборки, значит, у них почти сухой отсек. В нем, может, и электричество есть.
Если они впустят нас — отсек наполнится водой. Так что первым делом надо закрыть переборочную дверь в третий отсек, после этого можно объединять первый и второй.
Если тебе позволят это сделать.
Во втором примерно двести кубов воды. Если половина уйдет в первый, там останется еще двести кубов воздуха.
А если они дадут нам ВВД в отсек? Из любого отсека в соседний можно дать ВВД.
Если у них есть ВВД.
Конечно есть. Обязательно есть. И они нам его дадут, потому что не сволочи.
Тогда не нужно закрывать дверь в третий — только так можно выгнать из отсека водичку: передавить ее в соседний. Не всю, конечно, но кое-что.
А давление возрастет до пятнадцати, а то и больше.
Ну, это еще вопрос. Из шести носовых отсеков затоплено пять. В каждом воздушная подушка составляет примерно десятую часть объема. Из второго нужно перекачать в них около ста пятидесяти кубов. Не меньше. Насколько это повысит давление, сказать трудно. Одно точно — давление вырастет. Как же они тогда будут дверь во второй открывать? У них же там одна атмосфера.
Может быть, и одна.
Вполне возможно.
И чтоб открыть, они и у себя должны повысить давление. Для этого нужно уравнять давление между первым и вторым. Это можно сделать через переборочные захлопки по вдувной или вытяжной вентиляции, а они в верхней части отсека. Так что порядок. Значит, не закрываем дверь в третий…
…выпадал снег. Пушистый. У нас на юге это событие. Это было здорово. Отменяются уроки, и мы всем классом идем играть в снежки…
…Сплаваю-ка я до первого.
— Петрович, ключ для вскрытия банок регенерации на месте?
— Да.
— Остаешься за старшего. Я — до переборки в первый. Надо поговорить.
И всем сразу интересно, как я буду говорить под водой. Да никак я не буду говорить. Я буду стучать. А из-за переборки мне ответят.
Должны ответить. Не гады же там.
У меня на все разговоры — пятнадцать секунд. Не больше. Ну, пошел, бродяга. Вдох не слишком сильный — и под воду. Если хочешь выжить под водой, никогда не надо делать слишком сильный вдох — от него распирает грудь, и долго воздух все равно не удержишь — а вот средний вдох можно держать долго. Ключ я нашел сразу же. Теперь аварийная дробь.
— Сколько вас? — Это голос Витьки Скрябина — командира первого.
И я сейчас же увидел, что Витька, как только лодка от принятой воды просела и колом пошла на дно, успел вылететь из каюты во втором, кубарем до первого и там задраиться намертво.
