только начальник факультета штурманов Вася Смертин, но это все знали, и это вызывало смех.
Между равными мат был, но в отношении «начальник-подчиненный» – никогда, дурной тон.
В запрете была ругань, не то что рукоприкладство.
И это передавалось из поколения в поколение.
Я сам был командиром на младшем курсе. Тогда старшинами на первый курс назначали курсантов с третьего и четвертого курса. Я был командиром отделения, а потом и заместителем командира взвода.
Управляли мы только голосом и только по уставу.
Лишь однажды я поднял руку на подчиненного. В ответ на мое приказание он сказал какую-то грубость. Я схватил его за грудки, приподнял и прижал к стенке.
Потом я его отпустил, пришел к командиру роты и сказал, что я не могу быть младшим командиром, потому что я только что ударил подчиненного. Он меня выслушал и сказал, что я прав.
Через мгновение я был снят с должности. Так что сейчас это не армия. Это что-то другое.
Япония ведет успешную инвестиционную политику. Такую успешную, что нам ее никогда не догнать.
И у них сейчас будут легализованы вооруженные силы. Они в них вложат все, что смогут. А смогут они много.
И потом они легко и красиво возьмут у нас Курилы.
Мы им сами их отдадим, потому что не сможем ничего противопоставить монстру.
Кто это все сделал? Мы сами. Своим Стабилизационным фондом. Мы же топчемся на месте.
Так о какой экономике в этом случае может идти речь?
Мы делаем шажочки, а они – шаги. У нас не вооруженные силы, а демонстрационное шоу.
Такое впечатление, что у нас одна надежда, как и в 1941-м, на непролазные дороги.
Не пройдут они, увязнут.
Но по современным способам ведения войны они к нам даже не войдут.
Мы им сами все вынесем. Все, что пожелают.
Так что если все будет идти, как идет, то финал у нас будет скоро.
И все эти метания – Китай или не Китай – нас не спасут.
Поделят нас, а мы при этом скажем, что так и должно было случиться.
Балтика напоминает помойку. Я не оговорился.
Балтийское море – это свалка для химического оружия. Его тут пруд пруди.
Немцы в свое время направляли к осажденному Ленинграду суда, груженные снарядами, начиненными ипритом и люизитом. Химической атаки на город не получилось – фюрер в последний момент передумал, а некоторые суда были подорваны на переходе морем и затонули.
Сейчас, развороченные, они лежат на дне, и из проржавевших снарядов в море вытекает эта дрянь.
Иприт и люизит – это кожно-нарывные отравляющие вещества. Гидролизу, то есть разложению водой они подвергаются слабо, что означает только одно: они находятся в боевом состоянии.
В Балтике уже вылавливают рыбу с поврежденной шкурой.
Мало того, по последним данным иприт способен влиять на генетику.
Он меняет гены у планктона, рыбы и человека. Так что, мягко говоря, когда люди едят балтийского судачка, они рискуют вместе с его незабываемым мясом получить внутрь некоторый код да Винчи.
Кстати, говорят, то, что меняется генетика у планктона, – это очень плохо.
Это настолько непредсказуемо, что, возможно, через несколько лет человечество будет искать лекарство не только от СПИДа.
За все в этом мире надо расплачиваться.
И за войны тоже.
А планктон – это же как песок Сахары, разносимый ветром. Его находят потом и во льдах Антарктиды, и в айсбергах Гренландии.
Через десяток лет эти снаряды и бомбы проржавеют окончательно, и ищи тогда этот иприт.
Нужны усилия. И усилия международные. Все страны, выходящие к Балтике, должны этим заниматься.
И возглавить все это, по моему разумению, должна Германия. Это их суда и их снаряды. А горе после них общее.
Сейчас идет изучение. Берут пробы, обдумывают, строят прогнозы.
Ребята! Я, конечно, ничего не имею против обдумывания, но лучше бы с этим делом поторопиться.
Есть проект сооружения над затонувшими судами бетонных саркофагов.
Так сказать, оставим проблему следующим поколениям.
Предложения такие есть, но я бы все-таки, положа руку на сердце, поднимал бы все это дело со дна.
Дорого, конечно, но пора чистить планету. Поверьте химику, пора.
Нам прекрасно известны единодушные жалобы всех политических авторов, занимавшихся этим неутихающим предметом, о котором речь пойдет ниже, – поток людей и денег, устремляющихся в столицы по тому или иному суетному поводу, делается подчас настолько бурным, стремительным и опасно говорливым, заметим мимоходом, что ставит под угрозу наши гражданские права.
Это, я вам отмечу речью метафорической, недуг, серьезный недуг.
Развивая этот посыл в законченную аллегорию, скажем, что недуг в теле человеческом ничем не отличается от недуга в теле народном. А любое недомогание легче предупредить, чем излечить, – известнейшее дело. Да!
Так какие это права?
Права на тишь и благодать. Я полагаю, что это главенствующие права. Потому как остальные наши права давно уже защищены этими цветками благоуханными нашей с вами законности – членами Законодательного собрания.
Одного только взгляда – сперва негодующего, конечно, но со временем все более и более терпимого, а потом и восторженного, на них, на те цветки – достаточно, чтобы в том удостовериться.
Какие это цветки, почитаемые нами в самом начале этого абзаца за отродья мира растений?
Пожалуйста – это тюльпаны, розы и гладиолусы.
Причем наши тюльпаны цветут всегда, и от них не отстают ни розы, ни гладиолусы.
И что бы там ни делала с нами погода – их ничем не уморить.
Давят, давят, давят, а они все растут и растут – кровь и жизненные духи поднимают их вверх из любого состояния. Так что нашим свободам едва ли угрожает опасность французского вторжения.
Почему я тут подумал о Франции? Потому что я о ней думаю всегда. Этот дух, этот стиль, эта манера – ужас, жуть.
Не зачахнем ли мы от избытка гнилой материи и от отравленных соков нашей конституции – спрашивают меня иногда. «Нет! – отвечаю я, и притом добавляю: – Берегите голову!»
Ибо куда мы без головы, как мы без нее? Ладно потеряем тело, но не потерять бы ее – голову.
Осталась бы она на своем месте еще хоть немного, недолго – и уже чудо, возвращающее нам прежнюю силу и красоту. Тело – это тело, а голова – это голова. Расширим потоки, укрепим сосуды – и ничего ей не будет грозить. А голова на месте, так и с правами справимся при любых потоках.
Какими это правами?
Правами на тишь и благодать.
История человечества – это история грабежа. Во все времена только грабили, грабили и грабили.
Грабеж был основным промыслом. И подчас одни грабители грабили других. В дело шло все: кресты, колокола, пушки, оклады и золото икон, двери, ворота.
Например, медные ворота крепости Магдебург воровали трижды. Сперва шведские пираты отодрали их с их законного места, чтоб потом отвезти в Швецию, а по дороге у них это все оттяпали новгородцы. Они позолотили ворота и повесили их – дело-то святое – на храм Софии.
А в 1570 году их снимал с храма уже царь Иван Васильевич.
