Бесконечно медленно на его лице появилась улыбка. Эльза вскочила и бросилась к стене. Он метнулся за ней. В маленькой комнате спасения для нее не было. В конце концов он прижал ее своим огромным животом к стене.
– Эди любит Эльзу, – сказал он.
– Эди, не делай этого! – прохрипела Эльза.
Она еле дышала и почти потеряла рассудок от ужаса. В этот момент она поняла, что натворила.
– Подожди, Эди, я должна тебе что-то сказать. Я должна тебе кое-что объяснить. Это не то, что ты думаешь. Ты делаешь ошибку!
Эди, по-прежнему улыбаясь, покачал головой.
– Заря взошла – Эльза умерла, – прошептал он, сложил губы для поцелуя и недрогнувшей рукой полоснул ножом по ее горлу.
Кровь хлынула на пол и на кровать, которую Эльза отмыла всего несколько часов назад. Из последних сил она открыла глаза и увидела брата, смотревшего на нее с любовью. Но сказать она уже ничего не смогла. Она издала хрипящий, булькающий звук, словно захлебываясь в собственной крови, вздохнула, закатила глаза и умерла.
– Заря взошла – Эльза умерла, – повторил Эди, довольный и счастливый.
И так же тихо, как пришел, он исчез снова.
84
Тереза обыскала все закоулки дома, осмотрела в поисках Эди кладовку для съестных припасов, чулан, мастерскую Энцо, даже заднее сиденье джипа и, несмотря на ураганный ветер и дождь, пошла к маленькому пруду, который Энцо не засыпал до сих пор. «Что случилось один раз, то уже не повторится», – утверждал он и твердо в это верил.
Тем не менее Тереза с ужасом смотрела на черную воду, каждую минуту ожидая увидеть всплывающее бледное, расплывшееся тело, хотя это было абсолютно невозможно: пруд был слишком мелким.
Но Эди нигде не было.
– Я – мальчик из Умбрии, – тихо сказал Энцо, когда она, испуганная и отчаявшаяся, вернулась в спальню, – а у нас дети знают, что делают. Они ходят по горам и спят в скалистых пещерах. Они режут ягнят и пьют их кровь. А когда наступает весна, они снова возвращаются. Non ti preoccupare [107].
Терезе болтовня Энцо ужасно действовала на нервы:
– Но в такую погоду… Что ему делать на улице при такой грозе, дожде и урагане?
– Я – мальчик из Умбрии. За каждой ночью приходит день, а солнце – за дождем. Когда облака рассеются, он вернется. Как только придет утро, заботы улетят.
«Боже мой, что за чушь он порет!* – подумала Тереза. Он действительно помешался и ничем не мог ей помочь.
И снова она сидела на кровати и скатывала чулки вниз.
– Я – мальчик из Умбрии. Не беспокойся, что овца может убежать, а следуй за ней, если она исчезла.
– Спокойной ночи, Энцо, – сказала Тереза и залезла под одеяло.
«Мадонна, – молилась она, – не допусти, чтобы с Эди что-то случилось, и дай моему Энцо хоть искорку разума».
Не прошло и десяти секунд, как она крепко уснула.
Энцо до предрассветных сумерек слушал тихий свист, который издавала Тереза во сне при каждом выдохе, потом встал с кровати и, осторожно переставляя ноги по каменному полу, выскользнул из спальни.
В ящике кухонного стола он хранил на всякий случай очень сильные болеутоляющие таблетки. Правда, от них его тошнило, но они снимали боль на пару часов, и он в это время мог более-менее нормально передвигаться. Доктор, однако, предупредила, что подвергать свою печень такому стрессу он может не больше одного раза в месяц.
Энцо проглотил три таблетки – максимально допустимую дозу, выпил два стакана воды и подождал двадцать минут.
Теперь он мог передвигаться быстрее, и ему даже удалось преодолеть подъем по лестнице – правда, медленно, зато почти безболезненно.
Этажом выше Эди лежал в своей постели и спал. На груди его желтой пижамы был изображен коричневый кролик, державший в лапе оранжевую морковку. Толстые щеки Эди во сне дрожали, и Энцо показалось, что он улыбается.
Энцо посмотрел на часы. Почти шесть. У него было приблизительно двенадцать часов до того, как вернется боль, и целый день, чтобы решить вопросы, из-за которых у него болела душа. Он оделся теплее, даже потратил время на то чтобы зашнуровать зимние ботинки, но кофе пить не стал. Из кладовки он взял канистру с бензином, приготовленным для газонокосилки.
Несколько минут спустя он завел джип, стоявший перед домом.
Ветер заметно притих, и Энцо надеялся, что на дороге к «дому ведьмы» не будет сломанных деревьев.
85
Телефон стоял на тумбочке Габриэллы. Уже при втором звонке ее рука была на телефоне, и она сняла трубку. Нери иногда спрашивал себя, бывает ли так, что она крепко спит и видит сны.
Так было и в то дождливое воскресное утро, в семь сорок пять утра. Звонок телефона разорвал тишину в доме, и Габриэлла была уже у аппарата, когда Нери еще только пытался сообразить, где он и какой сегодня день.
– Проснись, Нери, – прошептала она. – Это твой коллега Альфонсо из Амбры.
Нери застонал и, приподнявшись на постели, почти что сел.
– Донато у аппарата, – сказал он твердым голосом. – Что случилось, Альфонсо?
Габриэлла, закутавшись в одеяло, напряженно прислушивалась, всматриваясь ему в лицо. Она увидела, как Нери глубоко вдохнул и провел рукой по лбу, словно вытирая пот. Это продолжалось несколько секунд, потом он сказал:
– Я приеду. Приеду так быстро, как только смогу. Пожалуйста, ждите меня там.
Он спрыгнул с кровати.
– Что случилось? – Габриэлла тоже встала.
– Casa della Strega сгорела. А в доме нашли обугленный труп. Нери натянул на себя брюки.
– Позвони, пожалуйста, Томмасо. Он должен немедленно ехать туда. И никому ни слова! Слышишь, Габриэлла. Я не хочу, чтобы об этом узнали в городе прямо сейчас.
– Даже не надейся. Если карабинер позвонил из Амбры, то это уже известно всем!
– Тем не менее.
Она бросилась за мужем в ванную.
– А кто погиб, мужчина или женщина?
– Женщина. Убийца перерезал ей горло. Это четко видно на обгоревшем трупе. После того как обрушилась крыша, дождь, вероятно, помешал трупу полностью сгореть.
– А Романо еще в тюрьме?
– Да. – Он посмотрел на себя в зеркале и сделал серьезное лицо.
– Значит, это не мог быть он.
– Наверное, нет! – рявкнул Нери, умываясь ледяной водой.
В коридоре Габриэлла помогла ему надеть пальто.
– Это дело – твой шанс, Нери, не забывай! Если ты найдешь сумасшедшего, у которого на совести два трупа, то станешь великим человеком. И мы сможем вернуться в Рим.
Нери не выдержал. Его нервы были напряжены до предела.
– Да знаю я, знаю! Ты говорила это уже тысячу раз! Но у меня сейчас совсем другое в голове.
На Габриэллу резкий тон мужа не произвел никакого впечатления.
– И все-таки, Нери… Такого здесь никогда больше не случится. Два трупа – porcamiseria, это же сенсация! Если ты не найдешь убийцу, мы будем киснуть в этом сырном гнезде до конца своих дней.
