на квадраты, и внутри этого квадрата должна была находиться наша ракетная подводная лодка – вот такая ставилась задача. В нужный момент лодка получала сигнал на применение ракетного ядерного оружия, и начиналась Третья мировая война.
Слежение за этими лодками и уничтожение их перед самым началом войны – это задача многоцелевых подводных лодок, противолодочных кораблей, морской авиации, наземных станций слежения. Морские учения, отработки задач, выходы в автономное плавание – все это по 250–300 суток в году. Работа на износ техники и людей.
И столкновение с вероятным противником в состоянии слежки и маневра, иногда – лоб в лоб. Потери: американцы потеряли за всю историю подводного флота три лодки, мы – четыре. Считается, что с 1986 года «холодная война» пошла на убыль.
А потом – перестройка, развал СССР, экономический кризис и построение совсем другого общества. В этом обществе флоту отводилась только одна роль – утилизация.
Справедливости ради надо заметить, что и в США в те годы подумывали об уничтожении своего подводного флота. Но все эти мысли закончились расчетами – американцы очень любят считать – иногда и нам невредно бы этим заняться.
Американские специалисты подсчитали, что уничтожить проектирование и свернуть строительство подводных лодок можно без особого труда. Трудности начнутся тогда, когда вдруг захочется возродить подводный флот – вот тогда не будет ни базы, ни школы, ни людей, способных все это создать.
Произойдет разрыв поколений – подводников просто некому будет учить.
И тогда американцы все оставили. Немного сократили, но оставили.
Они никогда ничего не уничтожают. У них даже линкоры до сих пор приспособлены к несению службы.
Россия этим похвастать не может. По мнению специалистов НАТО, сейчас в России целых восемь боеспособных лодок, по нашим оценкам их в два раза больше. В 90-е годы прошлого века флот России исчезал с лица земли с ужасающей скоростью: распил, порезка, продажа на металлолом.
В России любят начинать с нуля, причем с полного. Старое уничтожается враз, новое не может построиться десятилетиями. Первыми уничтожили «Акулы». Их еще называли «Тайфунами». Шесть ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (рпк СН) проекта 941 – двадцать межконтинентальных твердотопливных баллистических трехступенчатых ракет. Каждая ракета – 10 боеголовок индивидуального наведения по 100 килотонн каждая. Наведение инерциальное с коррекцией по звездам. Дальность – до 10 000 км. С отклонением при этом в 500 метров. Эти подводные лодки считались смертью для Америки. Именно их существование, как не без основания полагают наши подводники, заставило американцев сесть за стол переговоров, что и положило конец «холодной войне».
Так что уничтожение подводного флота началось именно с них. Четыре лодки уже уничтожили, одна обездвижена и ждет своей очереди, а одна еще ходит.
А новое – это «Юрий Долгорукий». Что-то не видно конца мучениям по вводу его в строй. 2 ноября 1996 года началось это легендарное строительство, и сейчас у нас на дворе уже 2009 год.
Новейшие дизельные подводные лодки тоже строятся у нас больше десяти лет.
Из многоцелевых подводных лодок самым удачным считался проект 949, 949А («Курск» относился к этому проекту). Эти лодки назвали убийцами авианосцев. Само собой разумеется, что разоружение флота коснулось и их. Уничтожение их велось очень быстрыми темпами.
То, что не успели уничтожить, обездвижили – вывели в резерв. До сих пор еще выходят в море рпк СН проекта 667 БДР и БДРМ, но и их только чуть-чуть.
А недавно, после удачного пуска ракеты с одной из таких лодок, из Москвы на Северный флот пришла бумага, в которой было написано, что и эта подводная лодка подлежит безусловному уничтожению.
То, что ответил Москве в своей телеграмме штаб Северного флота, невозможно по-местить на страницы ни одного уважающего себя печатного издания, зато эти надписи очень часто украшают наши заборы.
И вы знаете, случилось чудо – от Северного флота отстали.
Навсегда ли?
У политиков должны расти рожки. 
Сначала они и вовсе незаметны, но потом – вроде чешется что-то – начинают прорастать. Чем больше, ярче политик, тем больше и тверже его рожки. Вот почему мне сейчас же хочется ощупать им голову. Я ищу эти свидетельства. Свидетельства их яркости.
Как там поживают наши силы? В силах ли они еще пошевелиться?
Лично я считаю, что да. Да, да, да! Они в силах не только пошевелиться, но и вывести нас из этого моря полуденного дерьма, в которое мы невзначай попали.
Ах ты, господи! Как хочется найти где-нибудь правителя, в глазах которого светится ум. Не заумь, а именно ум. Корысть уже светится, но это не совсем ум.
Литературные мародеры! Вам, вам я посвящаю эти строки. Вы должны прийти на помощь увядающей Отчизне, чтоб откопать где-нибудь что-то исторически бодрящее, чтоб его только слегка подмандить, а потом и водрузить и над головами все нести и нести, уводя за собой народы.
О неведомые силы! О могущественные вы, наделяющие смертного умением рассказывать небылицы, любезно показывающие ему, с чего начать, чего коснуться, что выпятить или оставить в тени и чем закончить! Я вас прошу, нет, я вас просто умоляю поставить перед ними столб, на котором все-все расписать – что можно говорить и чего говорить ни в коем случае нельзя, как можно и как нельзя, где можно и где нельзя.
На повышение доверия к чиновникам до 2013 года потратят 691 миллион рублей, и потратят их в два этапа. Первый – до 2010 года, и это будет 258,6 миллиона, а потом – 432,4. Вот такая нужда в доверии.
А я знаю, как его повысить. Надо отдать все деньги мне – все равно ведь пропадут, а я уже не стану печатать книгу «Мертвые уши – 2», отчего доверие немедленно и возрастет.
Кстати, чем доверие отличается от уважения? Не знаете? Сейчас объясню. Например, у вас в кармане есть ваш собственный кровный рубль, а чиновник осторожненько залезает к вам в карман и начинает поигрывать этим рублем. Вы чувствуете это, но ничего не делаете. Вот это и называется доверием, а уважение – это когда вы не только ничего не делаете, но и пытаетесь еще эту руку поцеловать.
Кризис – это такая простая, незамысловатая интрига, невеликая драма, совершенно теряющаяся в пяти действиях, несмотря на все усилия сочинителей и драмоделов.
После ряда незатейливых атак, предпринятых на наш рубль, ситуация такова, что мы медленно сдаем крепость за крепостью.
А и хрен с ними! Не крепости и были, оттого так легко и сдаем – без возмущения и боли. Разве что с некоторыми гримасами печали.
С ними же разъезжаем по стране, рассказывая землекопам о том, как следует нам преобразовать этот мир.
Признайтесь, вам ведь хочется отыскать поводы почитать и обожать. Начальников, конечно, – честнейшие они люди! И в лице начальника сейчас же ищутся предметы, за которые зацепившийся взор сообщил бы остальному организму необходимое умиление.
Вот вам родинка, вот вам лысинка!
Я и сам обожаю их родинки, а всего более лысинки!
Взять да треснуть! Я бы немедленно занял подобающие позиции только затем, чтобы потом взять и треснуть. Столкновение обстоятельств неприметно вовлекло нас в дискуссии, совершенно нам не свойственные, когда со всем тщанием и прилежностью разбираются различные позывы и поводы, хотя на самом-то деле всех тянет просто взять и треснуть.
Я не заключал никакого соглашения ни с собой, ни с кем-либо другим относительно того, чтобы не касаться их вовсе. 
Всему виной мое верное сердце, не терпящее никаких обязательств. И тот мост расписной, что уже начал было возводиться между нашими душами – великолепное, надо сказать, сооружение, по которому в будущем грозилось наладиться
