Интересны работы Жансена о линиях кислорода в солнечном спектре. Он доказал, что они происходят от кислорода в земной атмосфере. Для этих исследований он достроил обсерваторию на вершине высочайшей горы в Европе — Монблана. Сюда его поднимали носильщики в специальном кресле.
Дело в том, что Жансен был хром. Одна нога у него была заметно короче другой, и он ходил с палочкой.
Ученый имел внушительную внешность. Большую «львиную» голову обрамляли седые длинные волосы. Усы и борода были тоже совершенно белыми. Держал себя Жансен очень важно. В его официальном кабинете стояло единственное кресло для него самого. Обычные посетители — сотрудники обсерватории — разговаривали с ним стоя. Только для именитых посетителей, особенно для иностранцев, приносили стулья.
Жансен не переносил никаких возражений. Помню его категорическую фразу: «Если академик сказал: это так, то это так». А он был академиком Парижской академии наук.
К русским Жансен относился очень хорошо — возможно, еще и потому, что тогда было время франко-русского союза.
Ганский познакомил меня с Жансеном, с известным французским астрофизиком Деландром и другими сотрудниками Медонской обсерватории.
Я попросил у Жансена разрешения поработать на медонских астрономических инструментах. Жансен охотно пошел навстречу моей просьбе. Он сказал:
— У нас теперь свободен телескоп с зеркалом в один метр диаметром. Займитесь фотографированием туманностей.
Я был и обрадован и несколько смущен, так как никогда еще не наблюдал с помощью больших астрономических инструментов.
Затем он вызвал служителя и обратился к нему:
— Вы будете помогать Тихову открывать и закрывать башню телескопа, а также поможете ему и в других работах, требующих большого физического усилия.
Вот и все. Меня просто ошеломило такое доверие к начинающему астроному.
Моя долгая жизнь в науке дает мне право утверждать, что именно так надо обращаться с молодыми учеными. Тогда, чувствуя к себе доверие старшего, они будут стараться оправдать это доверие, и дело пойдет на лад к радости и учителя и ученика.
С французским языком я освоился очень быстро. Когда приехал в Париж, то с трудом составлял простые фразы. А недели через три уже совершенно свободно мог вести длинные разговоры, и эти меня несказанно радовало.
Прошел месяц моего пребывания в Париже. За это время я познакомился с популяризатором астрономии, энтузиастом Камиллом Фламмариоиом, чьи увлекательные книги открыли мне историю неба и так захватили меня в юности.
Из астрономов Парижской обсерватории особенно сильное впечатление произвели на меня пионеры фотографировании звезд — братья Поль и Проспер Анри.
Вспоминаю курьезный случай, который произошел в день первого знакомства с ними.
Как-то в звездную сентябрьскую ночь Ганский привел меня в их павильон в обсерваторском саду и представил. Астрономические знаменитости в один голос сказали мне с чисто французской галантностью:
— Очень рады познакомиться с вами. Много о вас слышали.
Я был в восторге.
«Неужели, — подумал я, — две небольшие статьи в итальянском спектроскопическом журнале получили такую известность?!»
Братья Анри любезно показали свои астрографы — камеры для фотографирования звезд, — несколько звездных негативов к некоторые предметы для наблюдения в павильонах и лабораториях. Прием братьев Анри меня очаровал. Поблагодарив хозяев и попрощавшись с ними, мы ушли.
Когда были уже на улице, Алексей Павлович сказал;
— А знаете, что они спросили, когда вы отошли несколько в сторону?
— Нет, не знаю. А что?
— Они спросили меня: «Как его фамилия?»
В конце мая 1898 года Жансен собирался в селение Шамони, у подножия Монблана. На вершине его — на высоте 4810 метров над уровнем океана — была построена прямо на снегу деревянная обсерватория.
История этой обсерватории очень интересна. Жансен попросил Эйфеля, знаменитого строителя Эйфелевой башни, возвести на вершине Монблана обсерваторию. Эйфель в поисках основания под строение пробил туннель на глубине 15 метров под самой вершиной. Но наткнуться на скалу, как он предполагал, не удалось, и строить обсерваторию Эйфель отказался, заявив, что она будет неустойчива.
Но Жансен был человеком упрямым и обсерваторию все-таки построил — небольшое деревянное здание, напоминавшее железнодорожный вагон. К крыше оно было скошено и в сечении походило на трапецию. На крыше неподвижно закрепили астрономическую трубу, направленную к Северному полюсу. Перед ней установили плоское зеркало. С его помощью можно было направлять в трубу свет любого небесного тела.
Но Эйфель оказался прав. Здание все-таки сползло вниз. Когда я отправился на обсерваторию, то, по совету Жансена, должен был с помощью отвеса проверить наклон стен. В письме-инструкции по работам на Монблане, которое у меня хранится по сей день, даже есть небольшой чертежик, сделанный собственноручно Жансеном, на нем показано, как проверить наклон.
Но, прежде чем говорить о наблюдениях, которые мне довелось вести с обсерватории Монблана, я остановлюсь на одном интересном эпизоде.
В ноябре 1899 года Жансен сделал мне заманчивое предложение. Ожидался поток падающих звезд Леонид. Их удалось до тех пор наблюдать лишь три раза, с промежутками в 33 года.
Для наблюдения этого редкого явления Жансен посоветовал мне лететь на воздушном шаре, так как чем выше находишься над землей, тем яснее видны звезды.
Шар, на котором я должен был лететь, гондолу и все принадлежности делали в Париже.
В ночь на 15 ноября 1899 года-60 лет назад — шар «Аэроклуб» с двумя пилотами, членами парижского аэроклуба графом де ля Во и де Сэн Виктором, химиком Леспио и мною поднялся в воздух. Ночь была очень пасмурной. Но через несколько минут мы были выше тумана, который покрывал землю слоем толщиной в 200 метров. Небо было совершенно чистым. Я стал просматривать его со стороны созвездия Льва.
И вот упала одна звезда, затем другая, третья… Я не мог оторваться от этого зрелища. Поток Леонид все увеличивался. До 6 часов утра мне удалось увидеть 91 падающую звезду. К сожалению, значительная часть, небосклона была скрыта от меня шаром. Можно предполагать, что без этой помехи я увидел бы не менее двухсот падающих звезд.
Так мне посчастливилось наблюдать редчайшее явление природы.
«Хозяин Монблана»
А теперь об экспедиции на Монблан.
