Даже границы нашей «капля» нам пока еще неизвестны. Со временем их найдут, и человечество узнает, какое положение занимает Млечный Путь в этой «капле»: находится ли он ближе к ее центру или к периферии.
Гипотеза о «капельном» строении Вселенной легче укладывается в нашем сознании, чем простое утверждение, что Вселенная бесконечна. Да, она бесконечна в том смысле, что число с «капель» бесконечно велико.
А что находится между отдельными «каплями»? Пока ответить на этот вопрос трудно. Быть может, есть вещество, которое так сильно разреженно, что в нем не проходят световые и другие волны. Быть может, там абсолютная пустота.
Как мы видим, по новой гипотезе, строение Вселенной напоминает нам молекулярное строение вещества. Она как бы состоит из «молекул», диаметр которых настолько велик, что свет проходит по нему миллиарды лет.
Ученые предполагают, что «капли» Вселенной находятся в состоянии пульсации: они то расширяются, то сжимаются.
Сейчас наша «капля» расширяется. Думают, что через миллиарды лет может наступить обратное явление — сжатие «капли».
Итак, от геоцентризма современная астрономия не оставляет и следа. Центра даже у доступной нашему исследованию Вселенной нет.
Однако возникает вопрос: не занимает ли Земля исключительное положение среди планет в другом отношении? Вот тут то и проявляется у биологов и ученых других специальностей
биологический геоцентризм. Они говорят и пишут, что жизнь в солнечной системе существует только на Земле, мотивируя это тем, что физические условия на других планетах существенно отличаются от земных. Такая мысль противоречит всему, что нам известно о развитии и формах вещества.
Как показывают современные астрономические исследования, Солнце и звезды одинакового спектрального класса имеют приблизительно равный средний звездный возраст и сходную температуру наружных слоев. По всей вероятности, вокруг них вращаются темные тела — планеты. А так как подобных звезд даже в доступной нашему наблюдению части Вселенной чрезвычайно много, то и количество планет чрезвычайно велико.
По ориентировочным подсчетам астрономов, на миллион звезд должна в среднем приходиться одна обитаемая планетная система.
Это значит, что в Галактике можно найти около ста пятидесяти тысяч планетных систем, где существует жизнь.
Конечно, на таком множестве планет жизнь развивается, не одинаково. Из одних она находится в зачаточном состоянии, на других достигла высоких форм развития.
В свете этих данных теряет всякую почву теория биологического геоцентризма.
Повторяю: под биологическим геоцентризмом я подразумеваю утверждение, будто Земля — образцовое, наиболее благоприятное для жизни тело, до некоторой степени центральное, отступление от физических свойств которого в ту или иную сторону делает уже невозможным зарождение и существование жизни. Однако такое мнение разделяется далеко не всеми учеными, а является исключением.
Приведу очень интересные высказывания директора Гринвичской обсерватории Спенсера Джонса из книга «Жизнь на других мирах», переведенной на русский язык, в 1946 году.
«При попытках выяснить, возможно ли существование жизни на других мирах, мы встречаемся с затруднением, состоящим в том, что нам неизвестно определенно, как возникла жизнь на Земле. Предположим, что мы могли бы доказать, что на каком либо ином мире условия по существу те же, что и на Земле. Были ли бы мы вправе считать, что раз жизнь появилась на Земле, то она должна существовать и на этом ином мире, хотя, может быть, и в других формах, чем те к которым мы привыкли у себя? С другой стороны, если бы мы могли доказать, что на другом мире условия так сильно отличаются от земных, что делают невозможным существование на нем тех форм жизни, которые в настоящее время имеются на Земле, были ли бы мы вправе заключить, что этот другой мир совершенно лишен жизни? И не будем ли мы до известной степени правы, предполагая, что существующие формы жизни на Земле развились путем длительной эволюции, в соответствии с существовавшими условиями, так что, если где-либо во Вселенной господствуют другие условия, то они могут породить и другие формы жизни?»
Здесь, мне думается, позволительно представить себе такую фантастическую картину: Собрались марсианские академики и обсуждают вопрос о возможности жизни на Земле… Выступает, марсианский видный ученый и говорит:
«Да разве возможна жизнь при таком большом содержании кислорода в атмосфере Земли, которое обнаруживает спектральный анализ? Ведь там все живое должно задохнуться и сгореть. Другое дело у нас: наши растения выделяют кислород через свои корки в почву, а уже из почвы кислород медленно поступает в нашу атмосферу и дает нам возможность дышать не задыхаясь. Большое количество паров воды в атмосфере Земли тоже гибельно для жизни. Ведь там живые тела должны содержать громадный процент воды, а при большой тяжести на Земле это должно было воспрепятствовать зарождению и существованию жизни…»
Марсианские ученые могут рассуждать так со своей, ареоцентрической точки зрения. Однако не напоминают ли такие рассуждения гипотетических марсианских мыслителей того, что пишут некоторые наши ученые о невозможности жизни на Марсе?
Космобиология
Это последняя глава книги. По традиции, здесь надо подвести итог сделанному и закончить рассказ кратким резюме того о чем говорилось. Но мне придется нарушить традиции. Дело в том, что, оглядываясь назад, я вижу; заложен лишь только фундамент, впереди же грандиозные перспективы. Вот о том и хотелось бы поговорить с вами, молодые друзья, — ведь вы будете продолжать дело, начатое нами, учеными старших поколений.
Первый этап — этап становления науки, о. нем я вам рассказал. В этот период были установлены положения, на которых должна была базироваться астроботаника, а затем были найдены и возможности развития ее в астробиологию.
За это время накопился большой материал по оптическим свойствам растений Земли, живущих в районах сурового климата, и сделаны интересные сравнения этих свойств с оптическими свойствами тех участков поверхности Марса, где предполагается наличие растительности.
На этом, конечно, не остановится астробиология, как не останавливается любая наука, правильно отражающая явления жизни. Разрабатывая научные способы, с помощью которых будут более полно изучаться физико-химические условия поверхности и атмосферы Марса, улучшая методику, позволяющую нам получать новые экспериментальные данные о земной растительности, можно будет решать очёнь интересные проблемы астробиологии.
Например, спектральное изучение культурной и дикой растительности на Земле позволят ответить на вопрос, каков характер марсианских растений — культурный или дикий. Тогда ученые смогут сказать что-либо более определенное по поводу обнаруженного астрономами несколько лет назад нового голубовато-зеленого пятна на Марсе, занесенного в список марсианских «морей». Кое-кому покажется, вероятно, смелым такое утверждение, но известно, что смелость никогда не вредила науке.
Поистине неисчерпаемые возможности открываются перед нами, как и перед всей наукой, в связи с запуском искусственных спутников Земли и первым успешным межпланетным полетом советской космической ракеты в сторону Луны 2 января 1959 года. В этот день началась для нас, астрономов, новая эра — эра непосредственного изучения небесных тел. Астрономия теперь из науки наблюдательной превращается в науку экспериментальную, а астробиология из теоретической науки — а практическую.
Нас, астрономов, успешные запуски искусственных спутников и космических ракет окрыляют надеждой, что одна из ракет, облетев вокруг Луны, принесет нам снимки никогда не видимой с Земли противоположной стороны лунной поверхности.
