Ратлидж удивился, потому что ничего такого не говорил. Но в это время показался мужчина, это был Эдвин Седжвик.
Ратлидж видел на лице мисс Трент умоляющую улыбку, которая делала ее юной и очень ранимой.
— О, прошу прощения, что опоздал, — сказал он, приподнимая шляпу, и остановился посреди надгробий, поджидая ее.
Эдвин Седжвик уже был за ее спиной, она обернулась к нему, потом представила мужчин друг другу.
Они пожали руки, и Седжвик сказал:
— Слышал, что вы помогаете инспектору Блевинсу. Что-нибудь нашли в прошлом Уолша? Я вчера возил брата в Лондон и еще не знаю последних новостей.
— Скажем так, мы получили кое-какую информацию, которая указывает на его возможную причастность, — ответил Ратлидж и спросил: — Вы хорошо знали отца Джеймса?
— Мы не были его прихожанами, но, разумеется, всей семьей ходили на праздники и ярмарку. Отец давал деньги на призы для детских соревнований. Припоминаю, что на осенней ярмарке Уолш выступал и имел успех у леди. Трудно поверить, что этот человек мог потом вернуться и убить кого-то, тем более священника.
Солнце светило ему в лицо, серые глаза были полны участия.
— Может быть, вы заметили кого-то еще, кто разговаривал с отцом Джеймсом или им интересовался? Или проявлял любопытство к его дому?
— Напротив, могу сказать, что все было как обычно, собралось много народу, и все с удовольствием предавались развлечениям. Особенно много посетителей было во второй половине дня, и отец Джеймс был доволен. — Седжвик вдруг нахмурился, как будто припоминая. — Какой-то мальчик упал и разбил коленку о камень, и мой отец помог ему дойти до миссис Уайнер, которая оказала первую помощь. Потом у брата заболела спина, он вынужден был отдохнуть и вскоре попросил отца отвезти его домой. Я уехал с ними. — Он повернулся к Мэй Трент: — Кажется, главный торг начался позже.
Она рассмеялась:
— О да. Миссис Гардинер и миссис Куллен одновременно увидели кувшин в лавке «Белый слон» и заспорили. И отец Джеймс уговорил их тянуть жребий. Очень мудро.
Седжвик взглянул на часы:
— Мне пора. Эванс меня ждет около гостиницы. Инспектор. — Он наклонил голову. Затем обратился к мисс Трент: — Поговорим в другой раз.
— Разумеется. — Она смотрела, как он решительными шагами пошел к выходу и направился в сторону Остерли. Потом обернулась и извинилась перед Ратлиджем:
— Простите! Я уже была в отчаянии, и вдруг вы показались, вот я и воспользовалась случаем, чтобы от него освободиться.
— Что произошло?
— Он пришел в церковь и попросил поужинать с ним. Я сказала, что у меня другие планы на вечер, и он уже хотел спросить, свободна ли я завтра вечером, когда появились вы. Он, конечно, красивый мужчина и не привык к отказам, но я не хотела создавать прецедента, принимая его приглашение. Мне просто повезло. Вы не очень сердитесь?
— Совсем нет. Но уверен, вы справились бы и без меня.
Она вздернула подбородок:
— О, конечно. Но, видите ли, Питер Гендерсон плохо себя почувствовал и отдыхал на одной из скамей у алтаря, накрытый одеялом, которое здесь специально для него держит викарий. Я не хотела, чтобы Эдвин Седжвик подумал… — Она порозовела.
Ратлидж улыбнулся, и глаза его весело засветились.
— Понимаю. Могу я что-то сделать для Гендерсона?
— Если подвезете меня к доктору Стивенсону, буду благодарна. Может быть, тот даст ему что-нибудь болеутоляющее. Питер почти не ест, несмотря на наши старания, и это, вероятно, причина его головной боли.
— Я вас отвезу и привезу обратно.
— Нет, прошу вас. Не надо. Питер иногда ищет в церкви пристанища, особенно когда сыро и холодно. Он часто видит меня там, и это его не беспокоит. Но, увидев вас…
— Поступайте как вам угодно.
Они пошли вместе к машине, и она сказала вдруг:
— Вы ведь не верите, что Мэтью Уолш убил отца Джеймса, не так ли?
Он внимательно посмотрел на нее:
— Почему вы вдруг подумали об этом?
— Женская интуиция, если хотите. И еще я заметила, как вы задаете вопросы. Как будто ждете какой-то оплошности, ошибки, подкарауливая неверный шаг, так и кружитесь над своей жертвой. И у меня предчувствие, что, выждав момент, вы вцепитесь в нее мертвой хваткой.
Противоположная точка зрения от мнения о нем Хэмиша.
Ратлиджу почему-то стало стыдно.
Каким образом кто-то посторонний мог догадаться о шрамах на его душе, о том, что он испытывает постоянное давление, сомневаясь в собственных решениях?
Открывая дверцу для мисс Трент, он вспомнил, что упустил момент спросить ее о фотографии.
Он подождал, пока она, поблагодарив его еще раз на прощание, скроется за дверью приемной доктора.
И поехал к гостинице, пристроившись за молочным фургоном, но где-то посередине Уотер-стрит вдруг заметил Блевинса, который шагал в том же направлении.
Блевинс обернулся на шум машины и, узнав Ратлиджа, сердито сказал:
— Вас трудно найти, когда вы нужны.
— Я опять был у миссис Уайнер.
Сзади подъехала телега зеленщика, и лошадь всхрапнула от неприятного запаха выхлопа. Блевинс сказал:
— Не загораживайте движение. Встретимся на набережной.
Ратлидж кивнул, и, поставив автомобиль у гостиницы, пошел к Блевинсу на набережную, где тот стоял, глядя на воду. Прилив колыхал ряску, и в протоку прибывала вода, расширяя ее. Солнечные блики играли на поверхности. У Блевинса были сердито подняты плечи.
— Что случилось?
Блевинс огляделся вокруг, убеждаясь, что никто их не слышит.
— Водите компанию с высшим обществом? — В его голосе скрывалась холодная ярость.
— Лорд Седжвик? Он пригласил меня на ланч. Мне самому было любопытно узнать почему.
— Выяснили?
— Нет. То есть не уверен, — ответил Ратлидж искренне.
— Что все это значит?
Ратлидж с трудом сдержался:
— Послушайте, я не знаю этих людей так, как знаете вы. Я же не жил здесь всю свою жизнь. И лишь интуитивно могу догадываться, что скрыто за словами и поступками. Вы никогда не предупреждали меня насчет Седжвика или кого-то другого.
— Но Седжвик назначил за информацию об Уолше вознаграждение. Он сказал вам?
— Какая разница? Он сказал, да. Но разве это его избавляет от подозрений?
Блевинс отвернулся и стал глядеть на болота, его профиль был жестким и решительным.
— Я просил главного констебля поговорить со старшим суперинтендентом в Ярде, его имя Боулс, чтобы он разрешил вам тут остаться. Сейчас я жалею. Кажется, я ошибся.
И вдруг Ратлидж понял причину ярости Блевинса. Его возмущал факт, что приезжий инспектор из Лондона, с хорошими манерами, был допущен в высшее общество, тогда как его не приглашали ни
