допускаю что этот самый главный документ можно было уничтожить. Однако документ, запускающий уничтожение евреев в промышленных масштабах, должен был родить сотни тысяч вторичных документов 'во исполнение приказа'. Например, холокостная пропаганда утверждает что в Бабьем Яре сожгли сто тысяч трупов. Для такой операции потребуются тысячи тонн дров, десятки единиц транспорта, тысячи литров горючего. Где документы на покупку дров? Где приказы на использование транспорта? Шли кровавые бои, немцы отступали, через два месяца в Киев вступили советские войска — какой герой отдал в то время приказ перебросить дефицитный транспорт на сожжение трупов? (Кстати, Иван Кудря получил звание Героя Советского Союза за захват целехонького архива гестапо в Киеве. Где находится этот архив? Какие документы оттуда проливают свет на холокост и в частности на Бабин Яр? Нет ли там агентурных дел девяти раввинов, призывавших киевских евреев ехать в Палестину?) Если какие-то наивные люди думают, что немцы все что им надо, скажем, дрова, просто так отбирали у людей, то это неправда — все официально покупалось за рейхсмарки у гражданских лиц и предприятий. Вспомните папу Анны Франк, который продавал Вермахту препараты для зажигательных бомб и хранения крови, вспомните фильм о заготовках свиной щетины 'Подвиг разведчика' с запоминающейся фразой 'Терпение, и ваша щетина превратится в золото!'. Любой человек даже поверхностно знакомый с управленческой деятельностью знает, что один приказ вышестоящих органов рождает десятки документов у нижестоящих, а уж у немецкой бюрократии и подавно каждое действие было обеспечено бумажкой.
Это говорит о том, что основные утверждения мифов холокоста никак не подтверждаются вторичными данными. Хочу подтвердить этот тезис другим примером. Существуют десятки тысяч фото концлагеря Освенцим. Например, все видели фотографии, на которых зафиксировано прибытие поездов с венгерскими евреями в Аушвиц-1. На фото заметно отсутствие охраны и видны обрадованные аборигены лагеря в полосатой одежде, которые ищут среди новоприбывших родственников и знакомых. Конечно же пропагандисты холокоста подписывают такие фото что-то вроде 'прибывших для сжигания в газовых камерах'. Но ни на одном фото не зафиксировано прибытие в лагерь эшелонов с углем или хотя бы гор уже разгруженного угля, или хотя бы места для хранения угля, который, безусловно, понадобился бы для сжигания миллионов людей.
Гетто, юденраты, еврейская полиция: масштабное сотрудничество евреев с нацистами
Почему евреи не исследуют жизнь в гетто Черновцов, Проскурова, Кременчуга, Винницы, Жмеринки, Каменца-Подольского, Минска и десятков других городов? Не потому ли, что еврейские юденраты и раввинат сотрудничали с нацистами, а евреев терроризировали вовсе не немцы, а своя родная еврейская полиция? Не потому ли, что многие евреи с радостью взялись тогда создавать гетто считая его благом? Они говорили:
'Гетто создает условия для культурной автономии, изолирует от ассимиляторских влияний чужой культуры, позволяет народу оставаться самим собой. Да, сейчас невыносимо тяжело, но ведь идет война. Надо находить общий язык с немцами. Это позволит пережить войну в состоянии национальной целостности, а затем уехать за пределы Европы (чего, собственно, и добиваются немцы), сохранив культуру, традиции, религию'.
Всего в Европе было создано около 1000 гетто, в которых проживало не менее миллиона евреев. В «Справочнике о лагерях, тюрьмах и гетто на оккупированной территории Украины (1941–1944)», подготовленном Государственным комитетом архивов Украины в 2000 г., упомянуты свыше 300 гетто — это значит, в Украине было 300 юденратов, в каждый из которых входили влиятельные евреи и раввины, и десятки, а то и сотни еврейских полицейских (в гетто Львова было 750 еврейских полицейских).
Напомню, гетто (еврейские кварталы) — это существовавшие на принципах еврейского самоуправления закрытые жилые зоны в населенных пунктах на подконтрольных немцам территориях, куда принудительно перемещали евреев в целях изоляции их от нееврейского населения. Органом самоуправления гетто и одним из инструментов осуществления оккупационного режима являлся юденрат («еврейский совет»), в состав которых входили самые авторитетные в городе, местечке или селе люди — бизнесмены, юристы, врачи, раввины. Например, в Злочеве (Львовская область) членами юденрата стали 12 человек со степенью доктора наук. Юденрат обеспечивал хозяйственную жизнь и предоставлял коммунальные услуги в еврейском квартале. При создании гетто неевреев выселяли из еврейского квартала, по сути, населенный пункт разделяли на еврейскую и нееврейскую части.
Описать гетто невозможно без упоминания о еврейской полиции, которая создавалась для поддержания там порядка (пол. Żydowska Służba Porządkowa — «жидовская служба порядка», в Украине ее называли просто «жидовская полиция»). В крупнейшем Варшавском гетто еврейская полиция насчитывала около 2500; в Лодзи — 1200; во Львове — до 750 человек, Вильнюсе 210, Кракове 150, Ковно 200. Кроме территорий СССР и Польши еврейская полиция существовала в Берлине, концлагере Дранси во Франции и концлагере Вестерброк в Голландии. Полицейские обеспечивали внутренний правопорядок в еврейских кварталах, участвовали в облавах на нелегальных евреев, осуществляли конвоирование при переселении и депортации евреев, обеспечивали выполнение приказов оккупационных властей и т. д. Время от времени еврейские полицейские принимали участие в расстрелах, так, например, 27 октября 1942 года 7 членов еврейской полиции под руководством начальника Вильнюсского гетто С. Деслера в Ошмянах (Белоруссия) участвовали в массовом убийстве 406 белорусов.
А теперь давайте прочтем бесхитростный рассказ Давида Юдчака о жизни в одном из сотен типичных гетто Украины (с. Станиславчик, Винницкая область):
'Немцы вступили в село 17 июля 1941 года… Весной 1942 года было создано гетто. Размещалось оно на территории от бывшего дома культуры. Эту западную часть местечка оградили колючей проволокой. Нашей семье пришлось переселиться, ибо наш дом не попадал под территорию гетто. В гетто оставляли только ремесленников, специалистов для обслуживания местного населения. Остальные евреи были переселены на бывшую территорию фермы крупного рогатого скота близ села Носковцы. Эту территорию называли Затишье. Сама ферма была разрушена, без окон и дверей. Люди, жившие в Затишье, бродили из села в село, нанимались на любую работу, обменивали на продукты питания свои последние вещи. Искали в земле оставшуюся мерзлую картошку, свеклу. Руководил этим лагерем Штивельман Лёва, которого, после освобождения за жестокость к людям, судили. От холода и голода за зиму очень многие умерли. Некоторые стремились попасть в Станиславчикское гетто. Мало кто из обитателей Затишья дождался Победы.
Теперь подробнее о Станиславчикском гетто. Шефом гетто был назначен доктор Кула Артур, его заместителем доктор Кох, полицейским — Бадья. Все они были из Черновиц, прекрасно знали румынский язык. В еврейский комитет входил наш бывший аптекарь Слободянский Иосиф Маркович. Переводчиком в жандармерии назначен Розенберг Арон. В гетто был установлен строгий порядок. Никто не имел право без разрешения шефа выходить из гетто. В ночное время установлено было дежурство и о всех событиях докладывали шефу гетто. Из гетто брали людей на работу в Жмеринку, на военный склад, где сортировали трофейные снаряды, ремонтировали железнодорожное полотно на участке Жмеринка-Ярошенка, расчищали дороги от снега, разрушали не занятые местными жителями еврейские дома, которые до войны тянулись от аптеки до нынешнего сельского совета и вдоль шоссе по обе стороны от милиции. Мы также должны были возить воду. В три часа ночи два человека уходили из гетто подвозить воду в бочке на слепой лошадке, которую брали в бывшем колхозе…
Однажды нас собрали на площади, думали, на погром. Все годы пребывания в гетто мы жили в постоянной тревоге и страхе. Мы часто спали одетыми. Жили в надежде на освобождение. При встрече друг с другом спрашивали: «вэн вэт кимэн ди ишие» (когда придет освобождение?)… Где-то в начале 1944 года, работая на территории жандармерии, я несколько раз видел шедшего на явку бывшего начальника НКВД Сафронова. Жители гетто готовились к отступлению немцев. Опасаясь погромов,
