Пропуска я ему и боцману обеспечу. Трюмный! Чёрт!
Старшина команды трюмных мичман Тук Кузьма Пантелемоныч, по кличке Чёрт, маленький, чумазый, с руками до колена, должен как раз ходить вокруг ларьков. Этот уволился совсем недавно.
– Чёрт у ларьков, как пить дать. Найдешь и за шкварник на корабль. Задача ясна?
А чего б она была не ясна. Боцмана я снял с бабы в одно мгновение. По дороге зашёл к Семёнычу в котельную.
– Эй! – кричу с порога. – Рабочий класс! Труба зовет!
– Когда в море?
– Послезавтра.
– Надолго?
– На трое суток. Родине нужна торпедная стрельба.
– Сделаем, раз надо. Как Андрей Антоныч?
– По утрам звенит!
– Молодец, блядь!
Чёрта я нашел у ларьков. Тот ходил кругами.
– Чёрт! Есть возможность отличиться!
– Так эта…
– А вот лирики не надо! Ужимок этих и прыжков – тоже. Что шляемся? Андрей Антоныч сказал же: ждать очереди на крабов!
– Так эта…
– Пьёшь, собака?
– Да эта!.. Кто пьёт-то?! Кто пьёт? Скажите! Не подумавши! Чего в море-то? Стрельба что ли?
– Ну!
Через полчаса все были уже на борту. Пропуска им старпом лично сделал. Корабль оставили на меня и на зама, и вышли в море на показательную стрельбу.
ЛВП
ЛВП – это лёгководолазная подготовка – настолько лёгкая и настолько водолазная, что, само собой, это любимое дело нашего старпома после выхода в торпедную атаку, тактики и борьбы за живучесть.
– Индивидуальные дыхательные аппараты у нас полное дерьмо, – любит он повторять, – и потому их устройство надо знать наизусть.
Честно говоря, без дрожи я эту подготовку не вспоминаю. Проходят её все без разбора, и я начал её проходить ещё во времена своей жуткой молодости.
Был случай в училище, когда я трое суток подряд не спал – то наряд, то ещё чего-то – и надо было сдать зачет по этой ерунде для стажировки на подводных лодках. И я пошел.
Прошёл «на сухую» (без воды) выход свободным всплытием, сел, ослабил ремешки на роже и в ожидании выхода «на мокрую» (с водой через торпедный аппарат, а потом всплываем в шестиметровой башне) заснул.
Меня разбудили, когда в последней группе выходящих одного не досчитались. Искали по всему подвалу… В наказание я пошел первым.
В торпедном аппарате уже дополз до передней крышки, улегся, вконец обессиленный, и опять заснул, пока остальные двое – выходим-то через один аппарат, естественно, втроем – подползали.
Заднюю закрыли крышку. А у нас в родном училище не так, как в нормальном в учебном центре. (Там торпедные аппараты с окошечками для контроля за испытуемыми, так что там все это чистый цирк с иллюминацией, а в училище крышку закроют и пиндыр – как похоронили.) Я сплю.
По аппарату кувалдой: один удар: «Как чувствуешь себя, водолаз?»
Первым отвечаю я, а я не отвечаю – на сегодня умер. Ужас! Две минуты слушал шестиэтажные маты всех обеспечивающих, которые чуть аппарат из-за меня не продули…
А хождение по грунту, где людей пугают? В бассейн опускается сразу несколько водолазов.
А вода такой прозрачности, что не видно собственной вытянутой рукавицы, рыжая какая-то вода.
И вот представьте: ходишь-ходишь по этому ржавому туману, едва подсвеченному сверху, и вдруг перед глазами появляется… морда…
Блядь, идиотом же можно немедленно сделаться: жуткие шары-глаза, два хобота, лысая головка с какими-то длинненькими ушками, развевающимися под водой, раскачивается из стороны в сторону, приближаясь… А это всего лишь твой напарник! Комедия, вашу мать!
А ещё как-то раз мои засранцы – это уже на корабле, я на здешнем ЛВП только со своими моряками всегда работаю – меня очень плохо зажгутовали («завязали» для гражданских), и костюм потек с пуза вниз, а потом в двадцатипятиградусный мороз я шел на пароход, матерясь, с видом обоссавшегося пуделя.
Вот что мне все время вспоминается, если речь заходит о легководолазной подготовке.
– Плохо, что мы вживую, в море не погружаемся! – говорит старпом, и я с ним полностью согласен: конечно, плохо. Если б мы ещё и вживую в море погружались, то обосравшихся было бы не сосчитать. У нас же голову пригнули, по жопе дали – и ты уже подводник.
