Как он потом оказался зажатым в кулаке у старпома, ума не приложу. Я даже моргнуть не успел – пальцы Андрей Антоныча обвили его, как кольца удава. Потом он его приподнял. Мне стало нехорошо. Если старпом ему сейчас треснет по башке, то я эту голову долго буду на кухне искать.
Но старпом никого не треснул. Он сказал речь.
– Значит, так, зелёный! Синонимами слова «просрал» являются слова «промухал», «проворонил», «проиграл», «проспал». Ни одно из них ко мне не подходит. Прошу это иметь в виду.
Бедняга сделал попытку поежиться. От старпома это не укрылось, и он ослабил хватку – человек поежился.
Старпом продолжил:
– Если же разговор у нас идет о гибельном положении военно-морского флота и о плачевном состоянии нашей боеготовности, – тот закивал глазами, – то все претензии к Верховному Главнокомандующему. Мне же позволительно предъявлять счет только на то, за что я отвечаю лично. Я отвечаю лично за боеготовность корабля. Согласны? – отчаянная попытка выкрикнуть «Да!» – Уже здорово!
Старпом разжал руку, человек пал в кресло. Понемногу он пришел в себя. Потом он сказал:
– Прошу прощения!
– А вот это хорошо! – заметил старпом, – Хорошо, что у населения сохранилось уважение к людям нашей профессии. Пусть даже оно зародышно и действует рефлекторно! Пусть! Все равно хорошо! Это не может не радовать! Это вселяет надежды! Ничего! Не все ещё потеряно!
Бедолага сидел, боясь пошевелиться. Наконец, он спросил:
– Разрешите идти?
– Идите!
– Вот, Саня! – сказал мне старпом после того, как он исчез. – К любому же можно найти единственно верный подход!
ПРОСВЕТЛЕНИЕ ОПТИКИ
Мы уже полгода краба ловим. Зима теплая, залив не замерзает. Деньги нам начали, наконец, выдавать, но краболовлю это не прекратило.
А почему? А потому что старпом решил, что если он успевает и с кораблем и с крабами, то какого чёрта!
И потом, мы же не всего краба вылавливаем, мы маленьких отпускаем. Старпом ведет жесткую селекцию, заботится о приросте, приплоде, делает расчеты, рисует карты крабовых полей, складывает их в сейф, записывает в тетрадку свои мысли, которые тоже хранит, а зам бегает вокруг и собирает сплетни.
При этом он все беспокоится, что все всплывет, отчего уж очень сильно переживает.
– Сергеич! Ну, что опять?
Зам мнется.
– Что там ещё стряслось?
– Да ничего не стряслось.
– Ну, ты жалом-то не води. Я ж тебя вперед вижу.
– Андрей Антоныч, как вы смотрите на то, чтоб от наших доходов с начальством поделиться?
– Так! Не успели одних по холодку отправить, как уже другие мнутся! Ты заложил?
– Андрей Антоныч…
– Ты! А чего стесняешься? Мы же не очень-то и скрывались. Просто они нас взять не могут, потому и давят на слабое. Ты у нас – слабое, Сергеич. От тебя бы избавиться – самое время, но вот ведь беда, привык я к тебе. Значит, они тебе сказали, чтоб я делился. Но ты же наши доходы знаешь, у нас на паразитов денег нет. Паразит, Сергеич, плодится так, что потом хозяин этого паразита помирает. Так что передай им мои искренние соболезнования, они по-прежнему будут лишены крабового мяса.
– Андрей Антоныч…
– А чем они меня возьмут? Из партии меня давно выкинули, а потом и партии не стало. В запас меня они только через два года смогут уволить, а я за это время в них совершенно нуждаться перестану. Это они во мне будут нуждаться, потому что паразиты, яйцеглист, им носитель нужен. А я им носителем никогда не буду. Я теперь свободен. Это я раньше страдал, что флот гниет, а теперь я не страдаю. Я теперь философствую – гниет, значит должен гнить.
Я понял, Сергеич, главное. Государство мне не друг. Оно мне враг. У меня с ним война. Небольшая, но война. И, знаешь, после того, как я это понял, все стало на свои места. Будто с глаз пелена пала.
Конечно! Ещё я буду переживать. Вскакивать. Ругаться и ночами бродить. Но, в сущности, мне всё ясно. У нас с твоими друзьями задачи разные. Они берут не своё, а я – своё.
– Краба, например.
– Краба! Правильно. Только я его ращу. Я же по уму все делаю. Вон у меня сколько записей по нему имеется. А они придут и все вместе с камнями выгребут. Им же все равно. У них краб завтра кончится. А у меня его больше становится. И я на свои места чужих не пущу. У меня же бригада. И каждый в ней знает свой процент – вот что ценно. Они знают, за что страдают. А ты мне предлагаешь работать на дядю и за спасибо. Я и так на лодках работаю за спасибо. У меня давно крабы – это дело, а лодки – это хобби. Люблю я лодки, вот и не бросаю их к едрене матери.
Мы, Сергеич, в этом месяце ещё одну шаланду купим. Я тут присмотрел одно полузатопленное дерьмо, так мы его поднимем, отремонтируем и за работу. У меня скоро половина поселка работать будет. И у меня
