Говорят, смерть приносит просветление, и это действительно так.
Жизнь Берни Матаки не прошла у нее перед глазами. Напротив, она почувствовала себя странно далекой от всего; она думала о дурацкой иронии судьбы: проплыть через полмира только для того, чтобы утонуть в Хасинто.
«Вода. Ненавижу воду, черт побери! Свихнуться можно — утонуть в центре города!»
В десяти метрах от себя она видела водоворот; казалось, будто вода из гигантской раковины уходит в сток. К нему устремлялся мусор, обломки. Куски дерева, растений, пластика, даже труп собаки, небольшого коричневого терьера в красном ошейнике, — все это промелькнуло мимо и исчезло в воронке. Следом пронесся кусок металлической трубы, он врезался в наплечную пластину Берни и едва не выбил ей глаз, прежде чем исчезнуть.
«Я следующая. Я утону. Лучше покончить с этим побыстрее. Утонуть здесь сейчас или позже там… Нет, к черту, ты ведь специалист по выживанию, верно? Держись. Делай что-нибудь. Ты еще жива».
— Сорренс?! Сорренс?! — Она видела лишь столбы черного дыма, да время от времени солнечный луч сверкал вдалеке на винте вертолета. Последние «Вороны» покидали гибнущий город. В рот женщине попала соленая вода. — Сорренс, где ты?
Ответа не было. Он был последним из ее отряда; они пробирались на поверхность, рация не работала, вода догоняла их, они отчаянно пытались спастись. Но «Вороны» уже улетели, и море поглотило город. Ее приводило в ярость то, что Сорренс выжил в бою, но она потеряла его из-за этой поганой КОГ, которая открыла кран. Почему-то ей казалось, что это еще хуже, чем если бы его убили червяки.
«Но они думали, что мы погибли. Мы не единственные, кто не доберется до места встречи. Сколько человек вообще смогут спастись?»
Хасинто, который казался таким древним, прямо вечным, стремительно исчезал под водой. Море было равнодушно к усилиям людей, потраченным на создание города. Здания обрушивались в пещеры, скрытые под землей, в водовороты затягивало все предметы, находящиеся на поверхности. Она следующая. Руки у нее онемели от холода; она пыталась цепляться за водосточный желоб, который уже находился почти на уровне воды. Крыша обрушилась, над водой торчала только часть покосившегося фронтона. Берни искала взглядом какую-нибудь опору, но вокруг была лишь вода. Над ней нависал шпиль с двуглавым геральдическим орлом, но за него невозможно было уцепиться.
Две минуты — слышала она когда-то, — две минуты в ледяной воде, а потом ты погибнешь от переохлаждения. Она была уверена, что провела в воде гораздо больше времени. К тому же повсюду на поверхности виднелась пленка бензина. Это тоже было не особо полезно для здоровья.
«Чертова рация! Обе руки заняты…»
Берни ухватилась за водосток поудобнее и второй рукой попыталась включить рацию. Течение сносило ее. Она знала, что, если выпустит из пальцев последнюю опору, толстая броня утянет ее на дно. Этот современный тяжелый комплект снять можно было только двумя руками, и он не был предназначен для длительного нахождения в воде. Чтобы вытащить пластины брони, необходимы обе руки — но стоит отпустить желоб, и придет конец. Она не может плыть: у нее почти не осталось сил, на ней громоздкое снаряжение и до берега слишком далеко.
Берни слышала только шум воды, заполнявшей тонущий город, скрежет металла, похожий на крики, и стихавший рокот «Воронов», которые превращались в точки на янтарном горизонте. Отвратительно пахло какими-то химикатами и серой.
«Черт, только бы бензин не загорелся. Вряд ли мне удастся одновременно справиться и с водой, и с огнем. Это уже слишком, мать вашу!»
Нужно было как-то выбираться.
«Раз… два… три».
Берни отняла одну руку от желоба и начала яростно размахивать ею. Однако это была напрасная трата времени и сил, и она это понимала: вертолеты находились уже слишком далеко. Даже корабли и лодки покинули город. Она была для них лишь крошечной точкой среди хаоса обломков. Однако теперь, убедившись в том, что может держаться одной рукой и течение не уносит ее, Берни рискнула развернуться и поискать на поверхности других людей.
Повсюду виднелись тела. Они проносились мимо, увлекаемые бешеным потоком.
«Неужели их бросили? Или эти люди решили погибнуть, вместо того чтобы бежать?»
Во время катастроф люди ведут себя самым странным образом. Часто на гражданских нападает упрямое желание во что бы то ни стало остаться дома. Но Берни-то всегда гордилась тем, что может выбраться из любой передряги.
Она изо всех сил надавила пальцем на наушник, слегка пошевелила его, чтобы убедиться в том, что контакт есть. К ее радости, раздалось шипение. Рация работала, несмотря на то что побывала в воде.
— «Сьерра-один» вызывает Центр, это Матаки… — Время. У нее уже нет времени. Даже если кто- нибудь ее услышит, смогут ли они вернуться и найти ее, прежде чем она утонет? Чудес не бывает — это она чертовски хорошо понимала. Если она хочет выжить, рассчитывать надо только на себя, — «Сьерра-один» вызывает Центр, это Матаки, как слышите меня?
Ответом ей было лишь шипение помех. Но она подумала: а может быть, они слышат? Может быть, просто не могут ответить? Нужно было сообщить свое местонахождение, просто на всякий случай, и она попыталась сообразить, где находится. Однако город превратился в какое-то совершенно чужое место, ориентироваться было трудно, поскольку практически все постройки находились под водой. Она напрягла память, пытаясь вспомнить, где раньше видела шпиль с орлом, пытаясь представить себе Хасинто, каким он был всего несколько часов назад.
— Говорит «Сьерра-один», это сержант Бернадетт Матаки… Мне необходима немедленная эвакуация, повторяю, немедленная эвакуация… я нахожусь… погодите минуту… — «Дерьмо. Где я, черт побери? Что это там за купол?» Внезапно ее озарило. — У Библиотеки Праотцев, у южной стороны крыши. Передо мной Мавзолей Жинне. Прошу о немедленной эвакуации, прием.
Внезапно настал трудный момент: требовалось принять какое-то решение. Сколько ей еще ждать, пока не станет ясно, что за ней никто не придет?
Берни пристально вглядывалась в горизонт, стараясь понять, уцелели после подземных толчков небольшие островки в гавани или нет. Если ей удастся избавиться хотя бы от нескольких пластин брони и ухватиться за какое-нибудь бревно из проплывающих мимо, то она, возможно, сумеет добраться до суши. Однако она могла разглядеть лишь внешнюю стену гавани да гранитную глыбу, на которой когда-то располагался маяк. Плыть было слишком далеко, даже если бы она находилась в гораздо лучших условиях.
— Центр, я буду держаться столько, сколько смогу, — наконец выговорила она. — Прошу о немедленной эвакуации, повторяю, о немедленной эвакуации.
Берни подумала, что она говорила по рации достаточно долго и люди, слышавшие ее, смогут установить ее местонахождение. Она выключила связь, чтобы сэкономить энергию. Больше ничего не оставалось делать — только держаться и стараться, чтобы ее не задели проплывающие мимо обломки.
«Сколько осталось до захода солнца?»
Через два-три часа начнет темнеть. Возможно, эта стена поможет ей спастись — если только не обрушится под ее весом. Берни решила перебраться дальше вдоль желоба и вылезти из воды.
На мгновение она ощутила гордость: Берни боялась воды сильнее всего на свете, но сейчас сумела сохранить контроль над собой. Вода не смогла победить ее. Если она сумела справиться с собственным страхом, то сможет все.
— Чтоб тебя! — выругалась Берни вслух и осторожно сунула руку в воду. Она надеялась онемевшими пальцами нащупать моток троса, хотя чувство было такое, будто руки расплющило в тисках.
«Только не урони. Не открывай сумку, подними ее, чтобы барахло не вывалилось».
Берни вытащила из сумки веревку, едва не упустив ее. Следующей задачей было соорудить петлю, чтобы накинуть ее на какой-нибудь устойчивый предмет. Любой солдат умел завязывать булинь одной рукой. Но сейчас, когда Берни не к чему было крепить узел, ей пришлось протянуть трос под рукой, которой она держалась за водосточный желоб. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она покончила с этим. В итоге, медленно, осторожно протягивая веревку, она ухитрилась завязать петлю и
