Налюбовавшись нами, ольда отвернулась и медленно пошла в глубь леса, сделав знак следовать за ней.
Понимая, что другого выхода у нас нет, иначе попадем в лапы ятунов, мы молча двинулись за нашей спасительницей. На ходу я кое-как перевязал рану на плече орки, несмотря на ее недовольство — мол, сейчас время неподходящее.
Шли недолго, вскоре деревья расступились, и мы оказались на большой светлой поляне, посреди которой возвышался трехэтажный дом, сложенный из белого камня. Земля вокруг особняка была покрыта молодой травой, колышущейся от легкого ветерка. На краю поляны поблескивал небольшой пруд с прозрачной и чистой водой, по поверхности которого лениво скользили дикие утки.
Не обращая внимания на наше удивление, ольда скрылась внутри дома. Немного поглазев на открывшийся вид, мы последовали за хозяйкой.
— Что-то здесь не так, — пробормотала Мара, когда мы проходили мимо пруда.
— Не чувствую здесь жизни. Птицы, трава и рыба в пруду — иллюзия, — заметил я.
Орка ничего не ответила, лишь крепче сжала рукоять фламберга.
Войдя в дом, мы попали в просторный светлый холл с высоким потолком. Освещался он огромной люстрой с множеством магических светильников, но сейчас они не горели — сквозь большие окна просачивалось достаточно света. Пол был выложен разноцветной мозаикой. На первый взгляд казалось, кусочки размещены хаотично, но я готов был поспорить, что они составляют огромных размеров рисунок. Потолок и стены были девственно белыми, без всяких украшений. От холла отходило множество коридоров. Ольда ждала нас у высоких дверей, которые отворились по мановению ее руки, когда мы приблизились.
Следующая комната была абсолютно круглой, но не в этом заключалась самая удивительная ее особенность. Стены и потолок были сделаны из множества зеркал. Оглянувшись на двери, я увидел, что и они покрыты амальгамой. На первый взгляд вообще невозможно было определить, где выход из этой комнаты. Но удивляло, даже немного пугало то, что ни мы с оркой, ни ольда не отражались в зеркалах, которые будто наплевали на все законы мироздания и отказались выполнять свои обязанности. Вместо обычных отражений в них хаотично перемещались тени самых разных форм и размеров. Можно было различить силуэты людей, эльфов, которых выдавали удлиненные уши, высоких широкоплечих орков, гномов, что отличались маленьким ростом и крепким телосложением. Мелькали силуэты животных, проносились тени птиц, очертания разных вещей… Все это сливалось в какой-то безумный и бессмысленный хоровод, за которым невозможно было спокойно наблюдать — от этого мельтешения начинала болеть и кружиться голова. Не в силах больше выдерживать эту картину, я опустил взгляд в пол, заметив, что орка сделала то же.
В центре комнаты стоял стол, уставленный тарелками с аппетитно пахнущей снедью. Ольда прошла к нему, уселась и широким гостеприимным жестом пригласила нас:
— Вы, наверное, голодны, — голос ее оказался очень звучным и красивым. — Угощайтесь.
Уговаривать нас не пришлось. Мы принялись истово опустошать тарелки. Странные зеркала с их тенями совершенно не способствовали аппетиту, однако нас даже они не смутили. Мы просто не смотрели по сторонам. Лишь изредка Мара, держа фламберг под рукой, бросала недоверчивые взгляды на ольду.
— Вам нужно отдохнуть, — сказала хозяйка, когда мы насытились. — Следуйте за мной, я покажу вашу комнату.
Встав из-за стола, женщина подошла к стене. Одно из зеркал исчезло — не отъехало благодаря потайному механизму, а просто растворилось в воздухе. В открывшемся проеме мы увидели лестницу, ведущую наверх. Не дожидаясь нас, ольда зашагала по ступеням и скрылась из виду. Мы последовали за нею.
Лестница вывела нас в коридор второго этажа, где уже ждала хозяйка дома. Долго бродить по длинному белому тоннелю, освещенному магическими светильниками, нам не пришлось. Дверь комнаты, на которую нам указала ольда, оказалась напротив лестницы.
Комната оказалась теплой и уютной. Стены были обиты тканью нежного бежевого цвета, в противоположных углах стояли две кровати.
— Отдыхайте, — сказала ольда и, не дожидаясь благодарностей, вышла.
Все время, начиная с момента появления женщины, меня подмывало задать ей множество вопросов. Кто она? Что здесь делает? Почему ее боятся ятуны? Зачем помогает нам? Но каждый раз, как я хотел открыть рот, меня что-то останавливало. Возникало странное чувство, что еще не время для вопросов и ответов, что мои слова могут разрушить какую-то неосязаемую гармонию. И это ощущение было настолько сильным, что я просто не решался заговорить. Мара тоже молчала — может быть, испытывала нечто подобное?
— Что-то я утомилась, — пробормотала орка, усевшись на одну из кроватей.
Положив рядом фламберг, Мара с явным трудом принялась стаскивать сапоги. Справившись с обувью, повалилась на кровать, отвернулась к стене и тут же уснула.
Я решил последовать ее примеру и улегся на свободную кровать, но сон никак не хотел идти ко мне. Я принялся размышлять над всем, что с нами приключилось за день, но и тут потерпел полный крах: на ум не приходило ни одного рационального объяснения происходящего.
От бесполезных размышлений меня отвлекло тяжелое, участившееся дыхание орки. Сначала я не придал этому особого значения, подумал, что ей снится кошмар, что неудивительно после недавних испытаний. Но когда Мара болезненно застонала, я тут же встал с кровати и подошел к ней. В тусклом свете разглядел, что лицо орки покрывают бисеринки пота. Потрогав ее лоб, я почувствовал, что у нее сильный жар. Сообразив, в чем дело, я снял повязку с плеча орки. Рана покраснела и воспалилась, а ее края почернели. Это походило на начало гангрены. Следовало срочно обработать рану, сделать отвар, снимающий воспаление и жар, но у меня при себе не было никаких лечебных трав.
Я собрался было идти на поиски нашей спасительницы. Вдруг дверь с тихим скрипом отворилась, и в комнату вошла сама ольда. Медленно подойдя к Маре, провела ладонью над ее плечом. И на моих глазах произошло чудо: воспаленная рана исчезла, мгновенно затянувшись гладкой кожей, без всякого намека на шрам. Не доверяя своему зрению, я потрогал плечо орки. Никаких иллюзий, это действительно было настоящее исцеление! Но ни один волшебник в мире не способен на такой фокус. Сильные маги жизни могут ускорять заживление, но ни при каких условиях не сумеют заставить в секунду исчезнуть подобную рану. Это невозможно… Было… До того момента, как я увидел чудо собственными глазами.
Тем временем дыхание орки выровнялось, спал жар, что тоже свидетельствовало в пользу реальности происходящего.
— Нам нужно о многом поговорить, Лэй, — тихо произнесла ольда. — Думаю, у тебя накопились ко мне вопросы.
— Откуда?..
— Не здесь… иди за мной.
Мы прошли в ту же круглую зеркальную комнату. Все тени куда-то исчезли, но отражать нас амальгама все равно отказывалась.
— Спрашивай, — разрешила ольда, когда мы уселись за стол.
— Откуда тебе известно мое имя? — выпалил я.
— Мне многое ведомо.
Ее ответ показался странным. Возможно, она слышала, как ко мне обращается орка. Но я не припоминал, чтобы Мара произносила мое имя при ольде.
— Что это за место?
— Этой мой дом, — невозмутимо ответила она.
Обругав про себя за то, что задал глупый вопрос, я постарался употреблять более точные формулировки:
— Откуда взялся этот особняк посреди мертвого леса?
— Я построила его тут.
Верилось с трудом. Хотя неизвестно, на что могла быть способна женщина, управлявшая ятунами и исцелявшая воспаленные раны одним наложением рук.
— Кто ты?
